62

62

– Это хорошо, что ей самой хотелось спать, – сказал Жискар. – Я только сделал ее сон глубже, ничуть не повредив ей. Я не хотел, чтобы она слышала то, что, видимо, произойдет.

– А что произойдет, друг Жискар? – спросил Дэниел.

– Произойдет то, что, я думаю, является результатом моей ошибки. Ты был совершенно прав. Мне следовало бы более серьезно отнестись к твоей великолепной догадке.

– Значит, они хотят оставить тебя на Авроре?

– Да. Настойчиво требуя возвращения леди, они фактически требовали моего возвращения. Ты слышал, как доктор Амадейро просил леди оставить меня здесь… сначала нас обоих, а потом только меня.

– Значит, его слова о боязни потерять усовершенствованных роботов, были произнесены только для отвода глаз?

– Там был подспудный поток тревоги, друг Дэниел, куда более сильный по сравнению со словами.

– Как по-твоему, он знает о твоих способностях?

– Определенно сказать не могу, поскольку не читаю сами мысли, но во время беседы с Советом в мозгу доктора Амадейро дважды произошел резкий подъем эмоциональной интенсивности, исключительно резкий и кратковременный интенсивный цветной всплеск.

– Когда это было?

Во второй раз, когда леди сказала, что поедет на Землю.

– И с чем это было связано?

– Не знаю. Это были изображения, а они не сопровождаются мысленными ощущениями, которые я могу определить.

– Тогда мы можем сделать вывод, что был или не был Совет расстроен предполагаемой поездкой леди на Землю – неизвестно, но доктор Амадейро определенно был.

– И не просто расстроен, Он, похоже, в высшей степени встревожился. Словно у него и в самом деле был проект, как мы подозревали, уничтожения Земли, и он испугался, что это обнаружится. Больше того, друг Дэниел, при упоминании леди о ее намерениях доктор Амадейро быстро взглянул на меня, единственный раз за всю беседу. Вспышка эмоциональной интенсивности как раз совпала с этим взглядом. Я думаю, его встревожила мысль о моей поездке на Землю. Как мы можем предположить, он чувствует, что я со своими способностями могу представлять главную опасность для его планов.

– Но его тревогу можно принять и за страх, что земляне попытаются захватить тебя, как наисовершенного робота, и тем причинят ущерб Авроре.

– Опасение, что такое случится, друг Дэниел, и нанесет ущерб космонитам, слишком мало для степени его тревоги. Да и что Аврора потеряет, если Земля захватит какого-то робота Жискара?

– По-твоему, доктор Амадейро знает, что ты не просто робот Жискар?

– Я не уверен. Может, он только подозревает это. Если бы он знал, разве не приложил бы усилий, чтобы воздержаться от исполнения задуманного в моем присутствии?

– Может, ему просто не повезло, что леди Глэдия не захотела оставить нас за дверью? Он не мог настаивать, не выдав себя, чтобы именно ты не присутствовал тут. – Дэниел помолчал. – Твое счастье, что ты способен оценивать эмоциональное состояние мозга. Но ты говорил, что всплеск эмоции доктора Амадейро при известии о путешествии на Землю был вторым. А когда произошел первый?

– При упоминании о ядерном усилителе, хорошо известном на Авроре. Правда, аврорианские не портативны, но достаточно легки для установки на космических кораблях, но это не то известие, которое могло подействовать на него, как удар грома. Откуда же такая тревога?

– Может быть, – сказал Дэниел, – усилитель играет какую-то роль в его плане в отношении Земли?

– Возможно.

Тут дверь открылась, и раздался чей-то голос:

– Привет, Жискар!