СУДЬБА «НОМЕНКЛАТУРНОГО НЕВОЗВРАЩЕНЦА»

СУДЬБА «НОМЕНКЛАТУРНОГО НЕВОЗВРАЩЕНЦА»

Книга Александра Григорьевича Бармина стоит в одном ряду с другими подобными изданиями – воспоминаниями Кривицкого, Беседовского, Агабекова, выпущенными издательством «Современник» в серии «Жестокий век». Однако, в отличие от книг перечисленных авторов, она никогда не переводилась на русский язык, хотя бы частично. И поэтому если биографии и основные темы воспоминаний Беседовского, Агабекова и Кривицкого были введены в научный оборот и стали предметом обсуждения еще на заре пресловутой перестройки, их обильно цитировали и частично публиковали, то Бармин и его книга – вследствие слабого знакомства «интеллектуальной элиты нации» с иностранными языками – оставались практически не известными никому, кроме узкого круга специалистов. Между тем это произведение (так же как и судьба самого Бармина) заслуживает, безусловно, самого пристального внимания, так как освещает многие малоизвестные факты внешней и внутренней политики СССР 20 -30-х годов. Кроме того, нельзя не заметить, что из всех «номенклатурных невозвращенцев» того периода (Раскольников, Крюков-Ангарский, Гельфанд, Беседовский и прочие) Бармин стал единственным, кто сумел сделать карьеру на Западе.

Читая предлагаемую книгу, следует постоянно помнить, что большую часть своей жизни Бармин был связан с различными спецслужбами, сначала с советской военной разведкой – ГРУ, а после бегства на Запад – с американской разведкой. Но об этой части своей деятельности автор предпочитает не распространяться.

Кроме, того, надо заметить, что данная книга не является мемуарами в строгом смысле слова. Автор написал ее в середине своего жизненного пути, находясь в расцвете сил и в начале своей новой карьеры. Ему еще предстояло стать одной из ключевых фигур развернувшейся «холодной войны», возглавить русское отделение «Голоса Америки».

Занимаясь биографиями других «невозвращенцев», я имел возможность неоднократно убедиться в том, что они зачастую приукрашивали свои биографии, привирали, передергивали факты в свою пользу. К чести Бармина надо заметить, что он этим почти не грешит. Поэтому ниже я только уточню основные этапы его советской биографии на основе данных партийного дела, хранящегося в бывшем партийном архиве, а также вкратце расскажу о его западной карьере после написания книги. С сожалением должен констатировать, что до сих пор остается недоступным для исследователей другое личное дело Бармина, освещающее его работу в советской разведке.

Александр Григорьевич Графф, вошедший в историю под фамилией Бармин, родился 16(28) августа 1899 года в деревне Валяве Городищенской волости Черкасского уезда Киевской губернии. Его отец – учитель-немец из мещан, довольно состоятельный человек, мать – украинка, местная крестьянка. Рос и воспитывался Александр Бармин до девяти лет в деревне, где жил с матерью – Татьяной Зиновьевной и дедом, так как родители разошлись. Затем жил в Киеве, учился в 4-й Киевской гимназии. Мать работала на поденной работе в Управлении железных дорог, затем санитаркой. Жили бедно. В начале первой мировой войны отец совсем прекратил помогать сыну и вскоре умер.

После того как мать Александра вторично вышла замуж, в возрасте 15 лет он был выгнан отчимом из дома и стал жить самостоятельно. Следует сказать, что от второго брака его мать, родившая его в возрасте 20 лет, имела еще трех детей – Владимира (1915 года рождения), Тамару (1916) и Георгия (1917).

Средств на учебу в гимназии не было. Бармин стал подрабатывать. Зарабатывал чем попало: давал уроки, колол дрова, брал сдельную переписку из управы, летом разгружал баржи на Днепре, работал лодочником, в артели лесорубов в притоках Днепра и т. д. Несколько раз бросал учебу, но все-таки проучился до 1918 года.

До февраля 1917 года, учась в гимназии и работая, в революционной деятельности не участвовал, да и вообще с революционерами не соприкасался. Однако после Февральской революции, будучи учеником последнего класса гимназии, вступил в кружок гимназистов. В кружке изучали социалистическую литературу. Бармин активно работал в Союзе учащихся, чем вызвал неприязнь к себе со стороны своих соучеников – выходцев из богатых семей, в большинстве своем настроенных черносотенно. В конце апреля 1918 года, когда немцы проводили массовые аресты «неблагонадежных» киевлян при «вступлении на престол» гетмана Скоропадского, по доносу сверстников был арестован весь гимназический кружок, в который входил Бармин. Арестованы гимназисты были как большевики, хотя среди членов кружка был только один большевик – Левин.

При аресте Бармин был сильно избит. Арестованных поместили в казарму, где они находились под охраной немецких солдат. Вскоре Бармин бежал из-под ареста и перебрался с товарным поездом на родину, в деревню. Впрочем, всех остальных арестованных вскоре выпустили как задержанных по недоразумению.

В деревне Бармин поселился у дяди, рассказывая окружающим, что прибыл на каникулы, и пробыл там до сбора урожая. К этому времени стали учащаться насилия и грабежи со стороны немцев и гетманских жандармов, расположившихся на всех станциях и в имениях, над крестьянами. Немцы и жандармы при своих наездах в деревню начисто обирали крестьян, арестовывали враждебно настроенную молодежь. Поздней осенью Бармин вновь был избит жандармами, пришедшими со станции, во время попытки заступиться за крестьянку. Оставаться в деревне, где он к тому же считался чужаком-интеллигентом, прибывшим из города, ему становилось опасно. К тому же в связи с расстрелом нескольких односельчан вся деревенская молодежь ушла в лес. К ним присоединился и Бармин.

Группой, в которую входил Бармин, было сожжено имение местной графини Браницкой вместе с находившимися там немцами, после чего начались новые жестокие репрессии. В связи с опасностью поимки было решено уйти к большевикам, как поступали аналогичные группы в других уездах. Поздней осенью Бармин с товарищами кружным путем тайком через леса по Киевской и Черниговской губерниям направились на восток. В декабре миновали Чернигов. В тридцати верстах за городом гайдамаков уже не было, последний их отряд стоял в городе. За рекой они наткнулись на партизанский отряд большевиков.

В Киев Бармин вернулся в феврале 1919 года вместе с Красной Армией. Сначала думал продолжать учебу, поступил в университет, но в марте 1919 года решил круто изменить свою жизнь. В это время советский Киев переживал тяжелые дни. Вокруг города разбойничали многочисленные банды, поляки подошли к Коростеню. Несмотря на такую обстановку, в это время по рекомендации своего гимназического товарища Левина Бармин вступает в киевскую организацию Коммунистической партии большевиков Украины (КП(б)У). Как он сам отмечал позднее в своей автобиографии, «в партию вступил потому, что, впервые в то время ознакомившись с партийной программой, прессой, нашел в ней и в той борьбе, которую партия вела, полное и правильное выражение своих взглядов, убеждений и стремлений, как они сформировались в условиях всей моей предыдущей жизни, и не считал себя возможным оставаться в стороне от всей этой борьбы».

Получив 17 марта партийный билет, на следующий же день Бармин записывается в Красную Армию, становится красноармейцем Первого Киевского полка Первой сводной группы Яковлева. Полк с марта по июль 1919 года дрался с наиболее опасными и крупными бандами Струка, Тютюника, Зеленого. После ликвидации банды Зеленого и занятия Триполья Бармина назначают комиссаром батальона, в котором он служил, а затем – председателем районного ревтрибунала и районным военкомом. Вскоре полк перебросили на петлюровский фронт к Казатину, где он вошел в состав Правобережной группы, отступая с которой 30 августа 1919 года, после сдачи Киева, попал на деникинский фронт.

В ноябре 1919 года Бармин был назначен комиссаром полка и пробыл в этой должности до переброски полка в тыл ввиду больших потерь. В связи с тем, что полк переформировывался, он отпросился у начальства на командные курсы, так как на собственном опыте почувствовал необходимость для армии красных командиров, кампания за создание которых тогда активно проводилась Троцким и его сподвижниками. В начале декабря он был зачислен курсантом в Минские пехотные советские командные курсы, находившиеся в Гомеле. За время пребывания на учебе он три раза выезжал со своими товарищами на фронты – деникинский и польский, принимал активное участие в партийной, советской и общественной работе, был секретарем бюро ячейки Российской коммунистической партии (большевиков) (РКП(б)) курсов, председателем культпросветкомиссии, вел партийную работу по заданию комитета партии, инструктировал ячейки, выступал с докладами на заводах, в воинских частях, на собраниях, вел оргработу, принимал участие в различных кампаниях, председательствовал на партсобраниях, был делегатом губернских партийных съездов, партийных и профсоюзных конференций. Был избран от курсов в Гомельский Совет рабочих и крестьянских депутатов и членом Мандатной комиссии Совета от фракции коммунистов, делегатом губернского съезда Советов.

В мае 1920 года состоялся выпуск и Бармин был произведен в красные командиры, после чего был откомандирован в распоряжение штаба 16-й армии, где служит сначала командиром взвода, а затем – командиром роты, при этом продолжает вести активную партийную работу, являясь членом бюро ячейки 1-го запасного стрелкового полка на польском фронте, председателем культпросветкомиссии, читает лекции в полковой партшколе.

В октябре 1920 года Бармин был откомандирован Реввоенсоветом (РВС) 16-й армии в военную академию, куда был принят по первой очереди на младший курс. Одновременно он поступил на младший курс Восточного отделения академии, на котором занимался по вечерам. Кроме того, с января по июнь 1921 года Бармин посещает также вечерние дипломатические курсы Наркомата иностранных дел (НКИД) и Наркомата внешней торговли (НКВТ), где изучает общественные науки, правовой и экономический циклы.

По окончании младших курсов академии и Восточного отделения в июне 1921 года Бармин на летний период откомандировывался Штабом Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) в Бухару, где в течение семи месяцев ведет работу одновременно по военной линии и по линии НКИД, будучи уполномоченным РВС Туркестанского фронта, а также секретарем полномочного представительства (посольства) РСФСР и консулом в Карши. Здесь же он занимается партийной работой, будучи секретарем каршинской ячейки РКП(б). Во время своей бухарской командировки Бармин заболел малярией. В дальнейшем это обстоятельство сильно повлияет на его карьеру.

После возвращения из Бухары в начале зимы Бармин продолжил занятия на старших курсах Восточного отделения академии. Одновременно с декабря 1921 по май 1922 года он работает помощником секретаря в секретариате Чичерина. В июле 1922 года Бармин получил назначение вторым секретарем полпредства РСФСР в Латвии, где в течение четырех месяцев, вплоть до ноября, работал, а также лечился от полученной в Бухаре тропической малярии. Заметим кстати, что должность второго секретаря полпредства в то время традиционно резервировалась для легальных резидентов советской военной разведки. Сразу после возвращения в течение месяца был секретарем бюро на конференции по разоружению в Москве.

По приезде осенью на последний курс академии Бармин прошел партийную чистку, проводимую специальной комиссией ЦК, назначенной для проверки основного курса и Восточного отделения академии. По этой чистке Бармин был оставлен в ВКП(б) и на Восточном отделении, но исключен с основного факультета. В просьбе о восстановлении ему было отказано. Точной причины отказа он так и не узнал, однако «неофициально слышал, что не то по молодости и болезненности, не то по недостатку выслуги». Причем ему было оставлено право окончить основной факультет в дальнейшем.

В связи с этим весьма любопытно, что сам Бармин хорошо понимал возможность исключения из академии и поэтому в одной из анкет (1 февраля 1921 года) пошел на прямой подлог, указав, что являлся студентом Киевского университета, якобы участвовал в первой мировой войне и имел чин младшего унтер-офицера, в 1916—1917 годах находился в Финляндии и Румынии, в 1918-м – в партизанском отряде, то есть явно фальсифицировал свою биографию с целью придания ей большей солидности.

Начав занятия на третьем курсе Восточного отделения, Бармин закончил его 1 августа 1923 года «по персидскому классу» и был откомандирован в Штаб РККА для работы по специальности. За время учебы он изучил фарси, позднее изучил также английский, итальянский, польский и французский языки.
[1] [2] [3]