1943 год (1)

— С пунктом вторым я не согласен. Холодное оружие — вычеркните. Это вам предлагали три недели назад до боев, не захотели — пеняйте на себя!

Раске покривился, но вычеркнул. Началась процедура сдачи оружия. затем вызвали грузовики и начали грузить личные вещи генералитета. Приказ передали войскам по телефону. Солдаты и офицеры во дворе построились. Вышел Паулюс и генералы. Зачли приказ, Паулюс обнял и расцеловал некоторых генералов и в том числе одного автоматчика. Наши поинтересовались — а чем вызвана такая нежность? Оказывается, он убил 79 русских. Наши заприметили этого убийцу.

Генералов увезли на машинах в штаб дивизии, потом в штаб армии. Начали выводить солдат со двора. Их там было более 3000 человек, в том числе около 700 офицеров. А наших автоматчиков к концу едва набралось до сотни!

Как быстро мы начинаем восстанавливать отбитые районы. Еще неделю назад в Донбасс выехала правительственная комиссия по восстановлению шахт, а до этого было отправлено два или три эшелона с рабочими и подмосковного бассейна.

Сегодня Гершберг сказал, что принято решение восстановить Сталинградский тракторный завод. Обследование показало, что там сохранились около 4000 станков и прилично сохранился силовой цех. «Через пару месяцев, уверен, завод уже будет ремонтировать танки».

Все наркоматы и заводы усиленно вызывают в Москву жен. На днях СНК принял постановление об улучшении снабжения ответработников наркоматов. Им будет даваться кроме литерного обеда еще сухой паек (в размере рабочей карточки) и ужин (в таком же объеме). Хотим приравняться!

5 марта.

Трудно аккуратно вести дневник. Сижу один в отделе: Коссов еще в ноябре уехал в выездную редакцию в Свердловск на стройку электростанции (этих выездных у нас за время войны развилось видимо-невидимо: на авиазавод в Куйбышеве, на завод?24 в Москве, на шахтах Кузбасса и в Подмоск. бассейне, в Горьком и т. д.) Мержанов начал кровохаркать и лег в санаторий. Золин поехал на прорыв блокады в Ленинград, участвовал в танковой атаке, заменил артиллериста, разорвался снаряд в башне, два осколка в руку, перебита лучевая кость, пролежит два месяца в госпитале (об этом см. в «Правдисте»). Вот и остался один, даже писать никуда некогда, хотя каждый день звонят из Информбюро и радио.

За последнее время газетчиков вообще начали пулять. Позавчера «Красная Звезда» дала некролог о Сашке Анохине — 27 февраля погиб на фронте: прямое попадание бомбы в машину, 28.02 похоронен с воинскими почестями на фронте. Вчера «Красный Флот» дал некролог о Мацевиче — погиб на Северном флоте. На днях прибыл в Москву Илья Бачелис — эстет и балетоман. Поехал от «Известий» на ЮЗФ, пошел с танковым корпусом в Красноармейское, немцы ударили, еле выполз на животе с группой, ранен осколком снаряда в правую руку (в ладонь).

Позавчера, после значительного перерыва был снова «последний час»: взятие Ржева. Судя по последним сводкам, наступление там развивается успешно. А вот на левом фланге Западного фронта (район Сухиничи) 10-ая и 16-ая армии тыркаются уже несколько дней, а результатов пока нет. В Донбассе немцы перешли в контрнаступление. По их сообщениям (сводки Ставки) они отбили за последние дни Красноармейск, Павлоград, Краматорскую, Лобовую, Барвенково, Изюм, сегодня они сообщили о Лисичанске и об «окружении советской армии южнее Харькова». Судя по тому, что из наших сводок исчезли Краматорская и Красноармейское — доля истины в этом есть. Но война — есть война, и она не кончена.

28 февраля мы получили сообщение о новых гвардейских кораблях. Позвонил мне вечером Ильичев:

— Ты единственный сейчас моряк. Пиши передовую.

Позвонил я адмиралу Кузнецову.

— Что хотите видеть в передовой?

— Да так трудно тебе сразу сказать. Дай подумать.

Я позвонил начальнику ПУ генерал-лейтенанту Рогову. Кое-что выжал из него о задачах. «Основная — корабли, а не авиация и пехота».

Сел, написал. По просьбе Кузнецова послал ему на просмотр. Но документы не пришли и передовую мы отложили (идет только сегодня, на 6 марта). Позовнил ему «В целом хорошо, но есть небольшие замечания. Приезжайте ко мне. Можете?» Договорились на полночь с 2.03 на 3.03. Приехал. Встретил у ворот его адъютант. Вошли в дом. А Кузнецова нет — вызвали в ставку. Зашел к Рогову. Показал, одобрил, стали вообще разговаривать. Сидели часа два.

— Верно ли, что за время войны вы потопили много?

— Да, больше 500 — это боевых и вспомогательных судов. Одних боевых же около 130.

— Выкладывайте задачи для передовой.

— Воспитание стойкости. Мы передали армии (в морскую пехоту) сотни тысяч моряков. Пришли на их место молодые. Что такое стойкость — они не знают. Не знают и многие командиры. А ведь на море характер борьбы, что в обороне, что в наступлении — почти неизменен.

— Так, еще!

Не находит. Я подсказываю: овладение техникой, плавать в любую погоду, передавать опыт.

— Совершенно верно. Вот хорошо бы показать трудности одних и других. Балтийцы, скажем, подлинные молодцы. Были в Таллинне, перебазировались в Кронштадт, затем в Неву, устье реки простреливается, приходится даже лодкам идти под обстрелом, а действуют. Черноморцы — сколько баз сменили: Одесса, Севастополь, Новороссийск, Сочи, Поти. А Северный — все на одном месте. И действовать легче: попробуй-ка заминировать просторы и глубины Севера.

— Надо бы показать наш большой флот. Линкоры, крейсера…

— Н-да. Не время. Да и на чем покажете? Вот «Марат». Стоит полу-затоплен, а стреляет. Моряки смотрят, рыдают. Ничего, после войны поднимем. Вообще, много можно будет после войны писать…

И он рассказывает мне три замечательных случая:
[1] [2] [3] [4]