Автор неизвестен. Очерки по истории еврейского народа (32)

Поэтому группы просвещенных евреев в Восточной Европе находились под влиянием не их собственного окружения, а культурных центров на Западе, в первую очередь Берлина и немецкой культуры вообще. Языком светского образования в их среде до 60-х годов XIX в. был немецкий, но языком их культурного творчества продолжал быть иврит. Так была заложена основа новой еврейской светской литературы, которая была предназначена не только для сравнительно немногих поборников Просвещения, но также для более обширного круга читателей, знающих иврит. Стремясь повлиять на широкие массы, некоторые еврейские писатели перешли и на народный разговорный язык - идиш.

Другая отличительная особенность просветительного движения в Восточной Европе заключалась в том, что оно не стремилось к религиозным реформам. Здесь не было широких слоев, требовавших реформы с целью облегчить им слияние с христианским обществом. Немногие крайние ассимиляторы либо крестились, либо, оставаясь формально евреями, окончательно отрывались от еврейства. Даже те, кто восставал против религиозной традиции, не осмеливались высказать своего мнения открыто.

Только в новых районах еврейского поселения, на Левобережной Украине и в Новороссии, главным образом в Одессе, уже в сравнительно раннюю эпоху заметно ослабло влияние религии. В конце 60-х и в течение 70-х годов XIX в. некоторые еврейские писатели, в том числе Л. Гордон и М. Лилиенблюм, подвергали беспощадной критике фанатичную преданность мертвой букве закона и религиозной обрядности. Однако в кардинальных вопросах еврейской жизни, как-то: поднятие общего культурного уровня и моральное и экономическое оздоровление еврейского народа, не было расхождения между деятелями Просвещения на Западе и на Востоке.

Основоположником просветительного {522} движения (Гаскалы) в России считается Ицхак Бер Левинзон, который в своей книге "Теуда беисраэль" ("Миссия в Израиле", 1828 г.) предложил ряд преобразований в системе еврейского воспитания и указывал, ссылаясь на древних мудрецов, на пользу, которую принесли бы еврейскому народу переход к занятию сельским хозяйством и физическим трудом вообще, а также знание европейских языков.

Уже в 20-х и 30-х годах деятели Просвещения основали новые школы - в Варшаве, Умани, Одессе, Кишиневе и Риге, - в большинстве которых преподавание велось на немецком языке. Они предложили также ряд планов для создания еврейских сельскохозяйственных поселений. Начиная с 60-х годов, просветители усердно трудились над распространением знания русского языка и русской литературы и поддерживали студентов-евреев, учившихся в русских университетах. В этих целях было создано в 1863 г. "Общество для распространения просвещения между евреями в России".

В конце 60-х и в течение 70-х годов в лагере еврейских просветителей России стало ощущаться некоторое разочарование в чудодейственной силе Просвещения.

Многие выдающиеся деятели движения, лозунг которых гласил "будь евреем в своем шатре и человеком выйдя из него", убедились в том, что этот подход практически неосуществим и что молодое поколение, воспитанное в духе идей Просвещения, на которое возлагались главные надежды в деле возрождения нации, встает на путь ассимиляции и отделяется от своего народа и от источников его существования в тысячелетия его истории.

Они поняли, что их движение не в состоянии разрешить проблемы еврейского общества, которым они намеревались руководить. Были и такие, кто стал критиковать даже основные идеи Просвещения, как, например, Перец Смоленскин (1842-1885 гг.), обрушившийся на Мендельсона, на берлинскую школу просветителей и на реформаторов, видевших в еврействе только религиозную секту и отрицавших его национальную сущность. По мнению Смоленскина, евреи национальная формация, но так как у них нет своего государства, то они стали "духовной {523} нацией". Краеугольным камнем еврейства, утверждал он, являются еврейский язык (иврит) и вера в национальное освобождение. Тот, кто не признает этого, изменяет своему народу. В 1868 г. Смоленский покинул Россию и основал в Вене журнал "Гашахар" ("Заря"), в котором он вел борьбу одновременно на два фронта: против косных ортодоксов - "мракобесов" - и против отступников от отцовского духовною наследия.

В те же годы в лагере еврейских просветителей в России появилась радикальная группа, находившаяся под влиянием идей Чернышевского, Писарева и других русских передовых писателей. Члены этой группы обвиняли еврейскую просветительную литературу в оторванности от современной действительности и в том, что она полна бесплодных изысканий, в то время как истинное ее назначение должно заключаться в ознакомлении читателей с идеями материализма. Задача литературы - разъяснить народным массам, что изучение естественных наук следует предпочесть начетничеству и схоластическому умствованию в области "еврейской мудрости". Самые выдающиеся представители этой группы - Авраам Ури Ковнер в 60-х годах, Моше Лейб Лилиенблюм и Иегуда Лейб Левин в 70-х годах. Левин находился также под влиянием социалистических взглядов, распространенных в этот период в некоторых радикальных русских кругах.

В начале 70-х годов среди учеников раввинской семинарии в Вильно образовались социалистические кружки. Одним из их первых руководителей был Аарон Шмуэль Либерман (1845-1880 гг.), который считается основоположником еврейского социалистического движения. Либерман организовал в Лондоне в 1876 г., при содействии нескольких еврейских эмигрантов из России, "Союз еврейских социалистов", задавшийся целью "распространять идеи социализма среди евреев во всех странах их пребывания". В 1877 г. Либерман основал в Вене первый журнал на иврите, посвященный проблемам социализма под названием "Гаэмет" ("Правда"), но он был закрыт после трех номеров. Дело Либермана пытался продолжать Морис Винчевский, писавший под {524} псевдонимом "Бен-Нец". В 1877-8 гг. он выпустил восемь номеров социалистического журнала "Асефат-хахамим" ("Ученое собрание").

Все эти начинания, однако, были уделом маленьких групп. Большинство евреев Восточной Европы осталось преданным религиозным заветам. После тяжелой борьбы в конце XVIII в. и в начале XIX в. между хасидизмом и его противниками наступило примирение.

Враги хасидизма убедились в том, что они не в силах искоренить эту "секту". Помимо этого, оба лагеря опасались усиления тех факторов, которые могли бы нанести удар самому существованию верного своим традициям еврейства. Опасность угрожала извне - со стороны жестокого царского режима, насильно навязывавшего всякого рода "реформы", а также изнутри - со стороны еврейских просвещенных кругов. И те и другие сознавали и то, что ослабление еврейской автономии, в результате внутренней борьбы, пагубно отразится на деятельности общин и на их доходах.

В то же время углубилась социальная дифференциация и в среде самих хасидских общин. Приближенные хасидского цаддика находились в привилегированном положении по сравнению с остальными членами общины, в результате чего с течением времени ослабла непосредственная связь между ним и его паствой. Все же распространение и укрепление хасидского движения продолжалось на протяжении почти всего XIX в., и его борьба с противниками поскольку она продолжалась - была весьма успешной. Хасидизм превратился из преследуемого меньшинства в самую, пожалуй, значительную общественную силу восточноевропейского еврейства.

В середине XIX в. Литва стала общепризнанным во всем мире центром талмудизма. Здесь жили и творили многие из знаменитых талмудистов этого периода, а под влиянием системы воспитания принятой в иешиботах изучение Талмуда распространилось также в широких слоях народа. Литовские общины продолжали служить оплотом борьбы с хасидизмом, но эмоциональная сторона хасидизма оказалась большой притягательной силой и там. В противовес хасидскому влиянию возникло движение "мусарников" (моралистов). Его основатель, Исраэль

{525} Салантер (1810-1883 гг.), подчеркивая значение созерцательного начала и религиозно-этической деятельности, наряду с изучением Торы, и надеялся таким путем возродить религиозное сознание в широких массах.

Приверженцы этого течения склонялись к самоанализу, к покаянию и к пренебрежению "мирской суетой" и ходячей моралью. В отличие от хасидизма, придавшего большое значение "служению Богу в радости", "мусарники" подчеркивали неминуемое приближение Судного дня и призывали каждого ожидать в душевной тревоге его грядущее наступление. Это движение не охватило народные массы и число его сторонников ограничивалось кругами учащихся нескольких литовских иешиботов.

Укрепление хасидизма и возникновение новых религиозно-моралистических течений не могли, однако, предотвратить результаты ослабления внутренней автономии. Авторитет еврейского общественного руководства веками покоился не только на религиозном законодательстве и незыблемости традиций, но и на поддержке, оказываемой ему со стороны государственных властей; теперь же ортодоксальные круги в значительной степени лишились ее. Власти стали усматривать в приверженцах традиции упрямых бунтовщиков, не желавших участвовать в осуществлении правительственных планов, и все более и более поощрять новый элемент еврейской общественности - просветителей.

Борьба против ортодоксии велась правительством в общественно-политической сфере, а просветителями - в литературно-идеологической. Новая литература, развившаяся в Галиции, носила преимущественно полемический характер, и антихасидская сатира была ее излюбленной формой.

Она обличала хасидских цаддиков как лицемерных паразитов и в то же время резко критиковала и эксплуатируемые ими массы, погрязшие в невежестве. Поборники Просвещения в Галиции а позднее и в России, беспощадно клеймили "мракобесов" и указывали на теневые стороны внутренней еврейской организаций. Ицхак Бер Левинзон был автором сатиры на идиш-"Гефкер-велт" ("Мир бесправия"), осуждавшей нравы в еврейской общине. Те же идеи проповедовались в {526} стихах и поэмах Л. Гордона и в романах Переца Смоленскина и в публицистике на иврите.
[1] [2] [3] [4]