Г. Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 3) (4)

В ожидании нашей резолюции ведется работа по подготовке новых и еще более грубых репрессий. Ваша резолюция должна освятить их. Но это ни на шаг не продвинет дело вперед. Правота на нашей стороне. Период международных потрясений, в который мы вступаем, будет обнаруживать нашу правоту с каждым днем, разрушая всякую фальшь и двойственность. Во внесенных нами документах мы изложили свою точку зрения. Вы нас осудили. Но международный рабочий класс имеет право знать, за что вы лас осудили. Скрывать наши документы можно только при явном сознании собственного бессилия. Можно спрятать статьи, но фактов спрятать нельзя. Вам придется пересмотреть ваши решения. Мы подготовляем завтрашний день. Мы ограждаем преемственность революционного большевизма. После этого пленума мы больше, чем когда бы то ни было, уверены в том, что революционный большевизм победит, ибо вне его только растерянность шатания, рецидивы меньшевизма и поражения.

Да здравствует Третий Интернационал.

Да здравствует революционный большевизм.

Л. Троцкий [начало мая 1927 г.]

ПИСЬМО Ф. ГЕТЬЕ ft И. ТРОЦКОМ

Глубокоуважаемая и дорогая Наталия Ивановна! Ваши планы относительно поездки в окрестности Парижа для лечения малярии, откровенно скажу, мне не по душе. Не по душе, во-первых, потому, что не знаю, насколько здорова местность, в которой Вы будете жить, во-вторых, в какие врачебные руки Вы попадете. Правда, я не могу и в Левико рекомендовать Вам врача, но если туда ездят лечиться от хронической малярии, то, думается, там можно скорее найти подходящего врача. Что касается сезона в Левико, то он официально начинается с 1 апреля старого стиля и, следовательно, в мае Вы найдете достаточное количество врачей. К кому обратиться? Я бы на Вашем месте не спешил тотчас по приезде в Левико обращаться к врачу, а употребил бы дня два на ин

тервьюирование больных (отнюдь не служащих в отеле!!) на этот предмет. Так делал я сам и некоторые больные, которых я посылал на курорты, и, надо сказать, довольно успешно. Если я настаиваю так упорно на возможно скорой поездке Вашей в Левико, то потому, что курорт этот самый известный по лечению хронической малярии, затем потому, что мне хочется, чтобы Вы вернулись совершенно здоровой и, наконец, чтобы Вы вернулись поскорее, а пребывание под Парижем, мне думается, пропащее время.

Простите, что я так настойчиво гоню Вас в Левико, но верьте, что в этом мною руководит искренняя привязанность к Вам и Вашей семье и желание видеть Вас здоровой.

Льва Давидовича видел вчера (3 мая). Он выглядит довольно хорошо, гораздо свежее и бодрее, чем до поездки. Температура изредка поднимается до 37,0 - 37,1, но уже не ослабляет его; дело идет к лету, к теплу, и я очень надеюсь, что он скоро совершенно оправится. Любопытно, что охота с ее физическим утомлением, с пребыванием на довольно свежем воздухе, с сидением в шалаше и пр. совершенно не отзывается вредно на нем.

Пока до свидания, дорогая Наталия Ивановна. Не сердитесь на меня. Буду ждать с нетерпением Вашего письма из Левико.

Преданный Вам

Ф. Гетье* 4 мая 1927 г.

П. С. С Фед. Никол. Петровым переговорю сегодня Будьте покойны -- все устроим.

* ГЕТЬЕ Федор Александрович (1863-1938) - крупный специалист по внутренним болезням, руководитель московских больниц: главный врач Басманной, а затем основатель и первый главный врач Боткинской (быв. Солдатенковской) больниц. С первых дней организации Лечебно-санитарного управления Кремля был приглашен туда на работу. Был врачом семьи Ленина и семьи Троцкого. - Прим. сост.

ПОЛИТБЮРО ПРЕЗИДИУМУ ЦКК

Политбюро постановило 12 мая не печатать мои статьи. Речь, оче

видно, идет о двух статьях, - о статье "Китайская революция и тезисы

тов. Сталина", которую я послал в "Большевик" и о статье "Верный путь"

которую я послал в "Правду". При обсуждении этого вопроса в Полит

бюро, я не был вызван, хотя этого требовало соблюдение хотя бы внеш

ней лояльности.

Причиной непомещения статей указывается то, что они критикуют

ЦК, имеют дискуссионный характер. Другими словами, устанавливается

правило, вследствие которого все члены партии и вся партийная печать

могут только подпевать ЦК, что бы он ни сказал, что бы он ни сделал и

каковы бы ни были обстоятельства.

Я считаю линию ЦК в китайском вопросе в корне ложной. Именно

эта в корне ложная линия обеспечила успех апрельского переворота ки

тайской контрреволюции. Вопреки широко пущенной лжи и клевете

насчет того, что оппозиция "спекулирует на трудностях", мы с тов. Зино

вьевым предложили обсудить вопрос и дальнейшей линии в Китае и все

важнейшие вопросы нашей политики на закрытом Пленуме. Уже это

одно свидетельствует о нашем намерении рассматривать и решать эти

вопросы по существу, деловым образом, без стенограммы, следователь

но, без стремления "использовать". Политбюро, вместе с Президиумом

ЦКК,* отказало в созыве такого рода пленума. Таким образом, попытка

исправить в корне ложную и гибельную по своим последствиям линию,

путем серьезного обсуждения вопроса в ЦК, не удалась по вине Полит

бюро, автоматически поддержанного, как всегда, Президиумом ЦКК.

После этого, в порядке внезапности, появляются тезисы тов. Стали

на, представляющие собою закрепление и усугубление наиболее ошибоч

ных сторон в корне ошибочной политики. И наконец, в довершение все

го, Политбюро, отказавшееся обсудить китайский вопрос вместе с нами

на закрытом Пленуме (на "частных" совещаниях - без нас - он, конечно

же, обсуждался), санкционировал тезисы Сталина, после чего запрещает

кому бы то ни было поставить в печати вопрос о том, почему так легко

победил Чан Кайши, почему китайский пролетариат оказался так непод

готовлен, почему наша партия ужасающе завязла в сетях мартыновщины,

почему тезисы Сталина толкают китайскую компартию и весь Интернаци

онал в болото оппортунизма, почему "Социалистический Вестник" так

решительно одобрял вчера статью Мартынова, сегодня -- тезисы Сталина

(9 мая 1927).

5. Неужели же китайская революция и вся линия Коминтерна есть

такая мелочь, которую можно загнать в бутылку? Неужели так можно

помочь воспитанию китайской компартии? Неужели так могут развивать

ся иностранные секции Коминтерна? Неужели наша партия может жить

* Президиум ЦКК ни в одном вопросе элементарного партийного права ни разу вообще не проявил ни малейшего оттенка самостоятельности по отношению к Политбюро, Оргбюро, не говоря уже о Секретариате.

таким путем? Мыслима ли такого рода бюрократическая утопия?

6. Резолюция Политбюро говорит, что мы хотим навязать партии

дискуссию. Если под дискуссией понимать аппаратный грохот, свист и

крики заранее заготовленных "отрядов", затопление ячеек специальны

ми боевиками, подготовленными для расправы с оппозицией, оглушение

рабочих ячеек угрозами и криками о расколе, - то, разумеется, такой

"дискуссии" мы не хотим. Но как раз такого рода дискуссиями полна

наша партийная жизнь. Мы хотим партийного обсуждения вопроса о ки

тайской революции, начиная, по крайней мере, с теоретического и с

центрального органов партии.

Да, мы хотим обсуждения вопроса о судьбах китайской революции

и, стало быть, о наших собственных судьбах. Почему такие обсуждения

считались нормальными при Ленине в течение всей истории нашей партии?

Неужели же кто-нибудь может думать, что тезисы, декретированные

Сталиным, Молотовым и Бухариным представляют собою для партии,

в каждый данный момент, последнее слово исторического развития? Да,

мы хотим обсуждения этих вопросов, чтобы доказать партии, чтобы разъ

яснить, что тезисы эти в корне ошибочны и что проведение их угрожает

свернуть шею китайской революции.

ЦК не хочет дискуссии. Но ведь дело идет о критике самого ЦК.

Можно сказать, что по общему правилу, у каждого ЦК будет тем меньше

вкуса к дискуссии, чем более ошибочна оказалась его линия, чем ярче и

грознее она опровергнута событиями. Я не думаю, чтобы в истории нашей
[1] [2] [3] [4]