Дневник Анны Франк (12)

[1] [2] [3] [4]

Этот момент и еще, когда полиция стучала в нашу дверь, были самыми страшными для меня. Мой дневник?! Только вместе со мной! К счастью, папа не ответил.

Нет ни малейшего смысла передавать содержание разговоров: они продолжались бесконечно. Я пыталась утешить смертельно перепуганную госпожу ван Даан. Говорили о бегстве, допросах в гестапо, о том, что надо быть стойкими.

"Мы должны вести себя, как солдаты, госпожа. Ели суждено погибнуть, мы отдадим свои жизни за родину, королеву, свободу, правду и справедливость. Ведь к этому нас призывает голландское радио! Только ужасно, что из-за нас пострадают другие люди!".

Час спустя господин ван Даан поменялся с женой местами, и рядом со мной устроился папа. Мужчины беспрерывно курили, слышались вздохи, кому-то нужно было в туалет, и так продолжалось бесконечно.

Четыре часа, пять, пол шестого. Я пошла к Петеру: мы оба сидели молча и прислушивались, так тесно прижавшись друг к другу, что чувствовали малейшую дрожь наших тел. Иногда мы перебрасывались словами, но больше вслушивались. Между тем, взрослые раздвинули шторы и записали, что надо сообщить Кляйману по телефону: В семь часов было решено ему позвонить. Мы рисковали тем, что разговор услышит охранник, возможно, стоящий у входной двери. Но вероятность возвращения полиции была еще больше. Вот, что мы собирались сказать Кляйману.

"Взлом, приходила полиция, дошла до вращающегося шкафа, но не дальше. Воров, вероятно, вспугнули, и они бежали через сад. Главный вход заперт. Очевидно, Куглер ушел через другую дверь. Пишущая и вычислительная машинки на своем месте — в черном шкафу кабинета. Вещи Мип или Беп, оставленные на кухне, тоже не тронуты. Ключ от второй двери у Мип или Беп, замок, возможно, сломан. Необходимо предупредить Яна, чтобы тот взял ключ, осмотрел контору и накормил кота…"

К счастью, нам сразу удалось дозвониться Кляйману. После этого мы уселись у стола в ожидании Яна или полиции.

Петер уснул. Ван Даан и я лежали на полу, когда внизу раздались тяжелые шаги. Я тихо встала. "Это Ян". "Нет, это полиция", — заговорили все. Шум нашей двери, и влетает Мип. Госпожа ван Даан в тот момент потеряла самообладание и смертельно бледная упала в кресло, она бы наверняка потеряла сознание, продлись напряжение еще минуту. Перед взором Мип и Яна предстала живописная картина, один лишь стол стоило сфотографировать. На нем лежал журнал "Кино и театр", открытый на страничке с изображением танцовщиц, залитый джемом и микстурой против расстройства желудка. Стояли две банки варенья, лежали вперемежку остатки бутербродов, таблетки, зеркало, расческа, спички, пепел, сигареты, табак, пепельница, книги, чьи-то трусы, фонарик, туалетная бумага и много всего другого.

Яна и Мип встретили, разумеется, возгласами и слезами радости. Ян заколотил дырку в двери и поспешил с Мип в полицию, чтобы сообщить о взломе. Мип перед этим нашла под входом на склад записку ночного патруля Слегерса о том, что тот обнаружил дырку в двери, и уже предупредил полицию. Ян решил зайти и к нему.

У нас было полчаса в распоряжении, чтобы все привести в порядок.

Никогда не думала, что за это время можно так много сделать. Мы с Марго застелили постели, сходили в туалет, почистили зубы, вымыли руки и причесались. Потом я немного прибрала комнату и поднялась наверх. Стол уже убрали. Мы накрыли его, приготовили кофе, чай и вскипятили молоко. Папа с Петером вымыли баки (служившие нам ночными горшками) кипятком с хлоркой.

Самый большой из них был наполнен доверху и так тяжел, что его едва подняли. К тому же он протекал, и пришлось подставить под него ведро. В одиннадцать вернулся Ян, мы к тому моменту уже немного успокоились и уселись за стол.

Вот рассказ Яна. Слегерс спал, и Ян поговорил с его женой. Женщина рассказала, что ее муж во время обхода обнаружил следы взлома на нашей двери, позвал агента, и они вместе обошли весь дом. Слегерс — частный ночной патруль, объезжающий каждый вечер на велосипеде улицы вдоль канала, в сопровождении двух собак. Он собирался во вторник проинформировать Куглера.

Полиция еще не осмотрела место преступления, но там все записали и тоже намеривались зайти во вторник.

На обратном пути Ян заглянул к ван Хувену, нашему поставщику картошки и рассказал о взломе. "Знаю, знаю", — ответил он, как ни в чем не бывало — Вчера вечером я проходил с женой мимо вашей конторы и увидел дыру в двери.

Жена не хотела останавливаться, но я все же заглянул внутрь, светя фонарем. Очевидно, я спугнул грабителей, и они и смылись. Но я, на всякий случай, не стал звонить полиции — из-за вас. Я, конечно, ничего не знаю, но что-то подозреваю". Ян поблагодарил и ушел. Наверняка, ван Хувен догадывается о нас, ведь не случайно он всегда приносит картофель не к половине второго, а к половине первого. Славный человек!

После ухода Яна мы вымыли посуду, и потом все легли спать. Был час дня. Без четверти три я проснулась, Дюсселя в комнате не было. В ванной я наткнулась на заспанного Петера, и мы условились встретиться внизу. Я быстро привела себя в порядок и спустилась. "Не боишься пойти на чердак?" — спросил он. Я согласилась, взяла подушку, и мы поднялись наверх. Погода была замечательная, но скоро завыла сирена воздушной тревоги. Петер положил руку на мое плечо, а я свою — на его плечо, и так мы тихо сидели, пока Марго не позвала нас в четыре часа пить кофе. Мы ели бутерброды, пили лимонад и шутили — даже это стало возможным. Вечер прошел, как обычно. Перед тем, как идти спать, я поблагодарила Петера за то, что он самый смелый среди нас.

Мы еще ни разу не переживали такой опасности, как в ту ночь. Бог нам помог. Ведь подумать только: полиция перед нашим шкафом при ярком освещении, и нас не обнаружила! "Мы пропали", — прошептала я в тот момент, но произошло чудо. Если на наш дом упадет бомба, то погибнем только мы сами, а так пострадали бы невинные и преданные христиане, наши помощники.

"Мы спасены, оберегай нас и впредь", — все, что мы можем сказать. Эта история внесла перемены в нашу жизнь. Дюссель теперь сидит по вечерам в ванной, Петер с половины девятого до половины десятого обходит весь дом. Окно Петера запрещено открывать: оказалось, что кто-то напротив видел, что оно открыто. После пол десятого вечера нельзя спускать воду в туалете, чтобы этого случайно не услышал ночной патруль. Сегодня придет слесарь, чтобы установить новый замок на дверях склада. Споры в Убежище теперь не умолкают. Куглер упрекает нас в неосторожности и считает, что мы вообще не должны спускаться вниз. Ян того же мнения — ведь нас может услышать патруль или учуять его собаки.

Итак, жизнь ясно напомнила нам, что мы заклейменные евреи, прикованные к одному месту, лишенные всех прав, зато имеющие кучу обязанностей. Мы не должны поддаваться слабостям, напротив — всегда быть храбрыми и стойкими. Мы обязаны безропотно переносить все тяготы жизни, делать то, что в нашей власти и доверять Богу. Когда-нибудь эта ужасная война кончится, и мы станем обычными людьми, а не только евреями.

Кто наложил на нас это бремя? Кто сделал нас, евреев, особенным народом? Кто заставил нас страдать? Бог, но он же возвеличит нас. Если после стольких мук, евреи не исчезли, то из изгоев они должны стать героями. Кто знает, может, наша вера и есть истинная вера, направляющая людей на праведный путь, и за это мы страдаем. Мы никогда не станем только голландцами, только англичанами или представителями еще какого-то народа, мы всегда останемся еще и евреями — так надо, и мы сами этого хотим. 9. Муж наследницы престола Юлианы. 10. Вид салата, употребляемого в основном в горячем виде.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.