Натанович. Дневники 1941-1946 годов (31)

[1] [2] [3] [4]

09.06.1945

Второй час ночи. Подъем завтра в семь. Я опять в минометной роте, но другого батальона.

Кузнецов, начальник штаба и Герой Советского Союза, заявил мне, что он лично не доволен моим приходом в батальон, так как имеет плохую на меня характеристику. Мне стало до самого сердца больно, и я не преминул сказать капитану, что он, не зная человека пытается о нем судить.

Начались нудные, пустые дни моей жизни, когда каждый шаг, каждая минута и любое мое движение кажется мне столь бессмысленным и ненужным никому и ни для кого, что слов нет.

Дежурил уже, был на занятиях. Взвод не принимал, хотя третий день здесь нахожусь. В первый день, когда сюда попал, подполковник Шталько даже обрадовался мне: "Тыдеев, смотри, Гельфaнд прибыл! Взгляни на него!"

10.06.1945

Все мое существование - это маленькая, но яркая, выделяющаяся соринка на гребне самой высокой волны буйного океана жизни. Каких захватывающих подъемов не достигал только я, как только низко после них не опускался. У порога какой славы, величия и счастья стоял прежде, и как быстро и несправедливо захлопнулась передо мной дверь, пропустив всех без исключения через себя, рядом, и даже позади меня шедших.

Сейчас по радио сообщили об учреждении новой медали "За взятие Берлина". Я ее, наверно, не получу, как не получил всех других наград, к которым представлялся. Амокович говорит "меня не обидели", но не скрывает, что я хорошо воевал.

Влип посреди предыдущего повествования, но ничего, продолжу здесь.

Вот и сегодня все офицеры пошли гулять, знакомиться и пр.

12.06.1945

Уже несколько дней нахожусь в части, но еще до сих пор не принял взвода и не поговорил, не узнал каждого своего бойца. Это очень нехорошо как для меня, так и для людей моего взвода. И начальство будет недовольно.

Полная апатия, безразличие.

ХХ.06.1945

Какое сегодня число - не помню, право.

Вот уже три дня, как я регулярно, от зари до зари, в отлучке из лагеря и в разлуке со своим дневником, газетами и девушками (можно подумать я действительно дружен и счастлив с последними!)

Когда меня вызвали к полковнику Гужову ***

Палец опять разболелся, приводит в бешенство. Умолчу до лучшего времени. А рассказать есть о чем, и ой как много.

16 или 17.06.1945

Ну и работенка выпала на мою долю. Расхищать Академию Наук! Никогда бы не подумал, что окажусь способен на такое грязное дело, а заставляют и люди и обстоятельства. Пакость в храме науки, да и только!

Дело в том, что наши политики решили создать библиотеку в полку. Где-то когда-то агитатор *** разнюхал большой склад русской книги, приведенный временем и халатным отношением обслуживающего отдел персонала в запустение.

Подкупив охрану (обмыв свое пребывание в академии), он получил доступ во все ее уголки.

Решил начать с меня. Вызвал (я дежурил по батальону) через комбата, приказал собрать семь знающих литературу человек, посадил на машину и увез в центр города длинным, зигзагообразным путем, которым без карты едва ли можно было вернуться в лагерь. Вызвал неожиданно. Я полагал ненадолго и оставил в тумбочке все свои записи, все черновики, письма, стихи. Голова не в состоянии упомнить всего.

Вернулся вечером и к своему ужасу и отчаянью узнал о том, что батальон выехал. Трудов своих не обнаружил, тумбочки тоже, одни письма сиротливо валялись на полу. Я подобрал их, обшарил всю пустую теперь комнату и выбежал на двор. Там сразу наткнулся на агитатора полка. Он заставил сесть на машину, и мы поехали. С нами было семь человек.

Первые два дня мы перебирали книги с русскими штампами и печатями. Книги явно украденные у нас в библиотеках - потому я еще не чувствовал угрызений совести, если не наоборот.

Единственным и самым большим неудобством явилась для всех нас и для меня особенно липкая, удушливая пыль, покрывавшая все книги толстым слоем изнутри и снаружи. Только накануне я постирал обмундирование, но теперь оно приобрело такой страшный вид, что просто стыдно было показаться на улицу. Лицо мое и руки почернели, подворотничок стал грязным, а фуражка, которую я приобрел на пилотку в обмен, и до того весьма невзрачная, теперь оказалась промасленной сверху и пятнистой по бокам.

23.06.1945

Дорогая мама! Получил твое письмо, хочу ответить и теряюсь в мыслях слишком много есть чего рассказать, но трудно уложиться с моим многословием в тот быстро убегающий кусочек времени, который нечаянно я схватил руками.

Скоро, возможно, я приеду повидаться домой, но из армии уйти мне, очевидно, не придется, пока не потеряю своей молодости. А я, скажу тебе по правде, очень не люблю военной жизни - все здесь меня гнетет и терзает.

Некогда и негде развернуться, хотя и поощряют всякого рода способности людей свыше, но здесь, на низах, ставшие у власти бездушные, с притупленными мозгами и пустым сердцем, делают все так, как им вздумается. Все мои письма, рапорта - или не дошли, или я не смею думать, что с ними сталось.

Стихи я печатал во фронтовых газетах, но дальше не посылал, так как пишу еще плохо и стыжусь своей неопытности - не говори ни слова возражения сам научился себя ценить.

У нас уже много людей отправили домой по демобилизации. Как я им завидую.

Новую посылку выслал в последний день прошлого месяца.

24.06.1945

Сегодня собирался немного написать, сделать много полезного, но судьба решила иначе.

После завтрака встретил двух девушек. Они оказались русскими, из лагеря, откуда подлежат эвакуации домой.

Чуть было не согрешил вторично за свою жизнь, но посовестился молодости девушки - ей нет еще и 19. Она 26 года, зовут Марусей, некрасива, но симпатична настолько, что вполне достойна спорить с красотой иных. Совершенная противоположность Наде из Берлина. Та была очень красива и очень податлива. Когда я ее увидел... впрочем, расскажу всю историю, этого исключительного для меня события, когда я "согрешил".

Все уехали на новое место. Я поселился в квартире командира полка, где оставался свободным единственный диван на весь кабинет.

За несколько дней до описываемого события я увлекся всякими медицинскими книгами, трактующими о половом бессилии и другом. Угроза навсегда остаться неспособным к половой деятельности меня напугала теперь как никогда ранее, и я решил во что бы то ни стало использовать последние дни пребывания в городе с пользой для себя, дав клятву себе быть до конца настойчивым, переборов застенчивость и щепетильность.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.