Стрельбы

[1] [2] [3] [4]

Стрельбы

То ли запас продуктов в части подошел к концу, то ли это была самый дешевый продукт вооруженных сил СССР, но на ужин уже в который раз нам дали пшенную кашу. Абдусаматов поковырял рыбу выгнутой вилкой, приподнял, понюхал и бросил посуду обратно на стол:

– Утром пшено, днем пшено, вечером пшено. Узбек, что – птичка что ли?

Это выглядело так смешно из уст низкорослого, щуплого азиата, что я расхохотался в полный голос. От смеха из глаз потекли слезы. Я хохотал, ловя сквозь туман слез удивленные взгляды сослуживцев.

– Тут все в порядке? – Гераничев стоял напротив меня.

– Даже лучше, чем можно себе придумать, товарищ лейтенант.

– Пшено уже достало, – Хаким был готов запустить эту тарелку в голову ни в чем не повинному повару.

– Абдусаматов, тебя не устраивает сбалансированное, полное витаминов, жиров и углеводов, утвержденное министерством обороны армейской питание?

– Устраивает, еще как устраивает. Вот только у меня деньги на

"чепок" кончились.

– На гражданке отъешься.

– Да, товарищ лейтенант, дембель неизбежен как крах империализма.

– Товарищ, – подмигнул я солдату, – верь! Взойдет она – звезда пленительного счастья. Когда из списков нашей части исчезнут наши имена.

Абдусаматов хмыкнул и бросил свою тарелку поверх остальных таких же грязных тарелок с кусками пшенки.

– Поели? Рота, встать, выходи строиться. Ханин, Вы завтра едите со мной на обеспечение по обучению стрельбы из АГС. Знаешь, что это такое?

– Знаю. Тяжелая такая дура.

– Правильно, восемнадцать килограмм только тело, плюс двенадцать

– станок. Тебе в самый раз будет.

– А какое отношение я имею к АГС? Вы Прохорова с собой возьмите, а лучше Борова, ему не привыкать.

– Кого взять, я без тебя решу, Прохоров и так поедет. Пять человек как минимум надо.

– Пять человек и офицер?

– Вы опять?

– Молчу, товарищ лейтенант, молчу, – поймал я взгляд офицера.

– Выходи строиться.

Утром мы выехали на специально подготовленную площадку для стрельбы из автоматического станкового гранатомета, именуемого АГС

17 в армейском лексиконе. Не на шутку здоровенная бандурина тащилась двумя бойцами, третий нес на себе станок, на который устанавливался сам гранатомет, а мы с Гераничевым, разгружая машину, вытаскивали круглые патронные коробки и ящики с боеприпасами для стрельбы.

– Пристрелять бы надо, – сказал я, когда мы установили гранатомет на станок. – Проверить, так сказать, что работает.

– Ручку видишь? – показал мне лейтенант на тросик.

– Ага.

– Взводи.

Я уперся в треногу ногой и резко рванул на себя ручку. Лента дернулась, и первая граната попала внутрь этого мощного, тяжелого зверя. Присев за машиной смерти, я положил обе руки на боковые ручки, прижав большие пальцы к гашетке на задней части гранатомета.

– Как у пулемета "Максим".

– А ты из "Максима" стрелял?

– Только в детских играх. Но сейчас попробуем.

Я коротко нажал на спусковую клавишу, гранатомет резко вздрогнул и выплюнул несколько учебных гранат со специальным составом из ствола.

– А где они? – поднялся я с колен, всматриваясь в даль.

– Вон, – Гераничев указал пальцем, и я увидел вдалеке оранжевый дымок ракет.

– Круто.

– Сделай поправку: вправо двадцать. И ждем.

Ждать пришлось не долго. Дюжина уже знакомых мне советских офицеров во главе с полковником Черных вываливалась из автобуса.

Черных был начальником курса огневой подготовки и неоднократно демонстрировал нам умение пользоваться разными видами оружия. Первый раз я поразился, когда Черных решил сам проверить пристреленный мной и взводным автомат Калашникова. "Чем бы дите не тешилось. Калаш – не

СВД. Поглядим", – подумал я, зная, что военнослужащий отличается от ребенка только длиной полового члена. Черных легко поднял автомат в руку, прижал приклад к плечу и, вроде бы никуда не целясь, нажал на спусковой крючок. "Пию", – раздался звук одиночного выстрела.

"Дзынь", – тут же был ему ответ. Полковник попал в стоящий метрах в ста метровый раскрашенный в белый и красный цвет ограничительный столбик.

– Молодцы, ребята. Хорошо калаш пристреляли. По-снайперски, – похвалил нас, застывших с открытыми ртами.

В другой раз Черных обучал стрельбе из пистолета Макарова, известного ПМ, представителей Эфиопии. Мы, предварительно постреляв сами, выдавали слушателям пистолет, заряженный тремя патронами, и они, нажимая на курок, практически не портили мишеней.

– Товарищи слушатели, – посмотрел неудовлетворенным взглядом

Черных. – Вы, конечно, все офицеры, некоторые из Вас воевали и кое-кто даже командовал полком. Но вы все являетесь военнослужащими, и основное Ваше оружие не АКМ, а именно пистолет. Поэтому, – Черных посмотрел на меня и быстро произнес, – дай мне с полной обоймой, – и, повернувшись обратно к неграм, закончил. – Вы обязаны тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться, чтобы не терять квалификацию.

На последнем слове он взял у меня из рук Макаров, быстро взвел и, почти не целясь, выпустил подряд весь магазин по висящей девственно чистой мишени.

– Пошли солдата, пусть принесет мишень, – бережно положил полковник мне в руки ПМ.

– Эту я сам принесу, – бросился я со всех ног к мишени.

Посреди белой бумаге в самом центре, обозначающем десятку, зияла большая дыра, показывающая, что все пули вошли практически одна в одну. Я бегом принес мишень и гордо продемонстрировал эфиопам, стоящим рядом солдатам и Гераничеву. Я был горд за Черных, горд за человека, всем своим существом демонстрирующего доблесть советского офицера, умеющего не только говорить, но и дело делать. Я повернулся к Гераничеву. Он взглянул на мишень и потупил глаза. За несколько дней до этого мы должны были продемонстрировать, как автомат

Калашникова в зажиме стреляет классическим эллипсом. Гераничев все пытался мне объяснить тогда закон физики, не зная, что единственная тройка, которую я имел в школьном аттестате, была именно по этому предмету. Или зажать автомат в специальном держателе у нас не получалось, или автомат стрелял, куда попало, или мишень бегала от нас по непонятной траектории, но эллипса у нас не получалось.

Хорошо, что Черных подошел до прихода группы слушателей. Взяв автомат в руки, он загнал полный патронов магазин в оружие, поставил на автоматический режим стрельбы и нажал на спусковой крючок. На мишени пулями точно обозначился искомый эллипс.

Теперь Черных стоял перед офицерами и объяснял им принцип стрельбы из АГС и его технические характеристики.

– Патронная коробка рассчитана на тридцать патронов, но реально заряжается только двадцать девять. Полный вес коробки около четырнадцати кэгэ. Управление огнем осуществляется при помощи двух горизонтально расположенных складных рукояток; спусковая клавиша расположена между рукоятками на затыльнике ствольной коробки.

Скорость полета гранаты 185 километров в час со скорострельностью до четырехсот выстрелов в минуту. Гранатомет имеет прицельную дальность восемьсот метров, а максимальное расстояние полета больше полутора километров. Понятно? Это радует. И переводить, вроде, никому не надо. Теперь вы разберете коробки и самостоятельно осуществите учебные стрельбы. Прошу, товарищи офицеры.

Офицеры быстро разобрали зеленые коробки и направились к гранатомету.

– А нам не хватило. Не хватило нам, – вдруг запричитал маленького роста подполковник со знаками танкиста. – Где наше, кто взял?

Я, зная, что коробка выдается одна над двух слушателей, начал быстро искать глазами пропавшую и увидел, что первая пара быстренько несет по коробке на одного. Это были позавчерашние подполковники, спорящие о том, как пользоваться ручным гранатометом. Сорвавшись с места, я догнал офицеров.

– Товарищи подполковники, одну верните, пожалуйста.

– Иди отсюда. Нам самим мало. Пусть себе другую ищут.

– Товарищи подполковники, есть только выделенная норма.

– Ты чего, сержант, команды не понял? Вали отсюда.

– Не могу, товарищи подполковники, не положено.

– Что там за разговоры? – увидел нас остановившийся Черных. -

Сержант, забери у них вторую коробку и тащи ее сюда.

Облегченно вздохнув, я взял у недовольных офицеров тяжелую круглую коробку и потащил ее к дорожке, где стояли остальные слушатели. Гашетка сзади забила и, повернувшись, я увидел много маленьких оранжевых дымков изменивших белый ландшафт.

– После ужина ты со мной едешь на обеспечения ночных стрельб, – подошедший ко мне Гераничев был очень доволен после беседы с хвалившим его Черных.

– Мне бы поспать, товарищ лейтенант. А то я завтра дежурным по роте заступаю…

– Вот завтра в наряд и заступишь, а сегодня со мной на обеспечение. Понятно?

– Ага.

– Ты сколько служишь, кто тебя "ага" научил говорить?

– Нисколько не служу. Я без пяти минут гражданский человек.

– Ты у меня вообще на дембель не уйдешь. Понял? И попробуй только оружие не подготовить.

Вечером офицеры стреляли из небольшого пулемета Калашникова, калибра пять сорок пять. Это оружие очень напоминало известный во всем мире автомат Калашникова, но имело куда более увесистый приклад и ножки, не считая более вместительного магазина. Мои инструктажи не требовались. Гераничев обеспечение всей точки взял на себя, может, от желания прогнуться перед старшими офицерами, а, может быть, от скуки. От нечего делать я побрел на место стрельбы бронетранспортеров. Тяжелые машины лупили из крупнокалиберных пулеметов, сокращенно именуемых КПВТ, и спаренного станкового пулемета. Слушатели менялись, но наводчик оператор постоянно оставался внутри. Я поднялся на вышку.

– Привет, сержант. Как дела? – приветствовал меня офицер роты бэтээрщиков.

– Нормально, товарищ старший лейтенант. Посмотреть можно?

– А снизу не видно?

– Только бэтэры, а я дембель высматриваю.

– Приказа еще не было?
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.