Глава 9. Человек-невидимка (2)

Напрасно сгорал Березовский от нетерпения, ожидая вожделенного вызова в Кремль. Эти прежние его приемчики ни на кого впечатления теперь не производили. Путин оказался подобен пружине. Чем больше на него давили, тем сильнее он сжимался.

И нервы у Березовского не выдерживают. 19 июля он вдруг объявляет, что добровольно складывает с себя депутатские полномочия, ибо не хочет участвовать «в крахе России и в установлении авторитарного режима».

Этот шаг, скорее, был плодом истерики, нежели тонкого расчета. Березовский все еще продолжал верить, что ему не позволят громко хлопнуть дверью: кинутся останавливать, упрашивать, умолять, а он в ответ, с гордо поднятой головой, отчеканит что-нибудь картинное, типа: лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Неслучайно свою отставку Березовский попытался превратить в очередное политическое шоу. Осиротевшие избиратели должны были, например, провести траурный митинг у стен Госдумы, для чего специально послали за ними из Москвы два самолета. Однако вылететь в назначенный час избиратели не смогли – вмешались местные власти, с которыми депутат уже успел разругаться вдрызг. («Если Березовский уйдет, Карачаево-Черкессия вздохнет спокойно», – объявил во всеуслышанье президент Семенов.)

И его поездка в республику, осененная многократными причитаниями, что теперь-де Кавказ запылает, как пороховая бочка, тоже закончилась ничем.

Березовский переиграл сам себя. Он и не заметил, как окончательно перешел Рубикон.

Отныне возврат к мирному сосуществованию был уже невозможен, и Березовский, скрепя сердцем, ринулся в нападение.

На последнем издыхании облетел он с десяток губернаторов, подбивая их на борьбу с режимом; даже не постеснялся позвонить – после всего, что между ними было – Лужкову.

(Столичный мэр с огромным удовольствием доходчиво изложил в ответ Борису Абрамовичу все, что он о нем думает; по цензурным причинам, цитировать этот монолог я не стану.)

Одновременно ручные СМИ начали раздувать антипутинскую истерию, как две капли воды схожую с недавней кампанией против Примакова; те же обвинения в возврате к тоталитаризму, попрании демократии.

Пик этой кампании пришелся на август, когда случилась трагедия с «Курском». ОРТ специально показывало катающегося на водных лыжах беззаботного президента на контрасте с плачущими женами моряков. Кроме того, под эгидой Березовского был спешно учрежден «Фонд помощи семьям членов экипажа подводной лодки „Курск“». Многие, действительно, искренне переводили туда деньги, однако дальнейшая судьба этих пожертвований до сих пор неизвестна. (При аресте президент фонда адвокат Блинов – ныне осужденный за мошенничество – все документы успел уничтожить.)

Что затем произошло, доподлинно неведомо, но все источники единодушно сходятся во мнении, что заветная мечта Березовского наконец-то сбылась: он был приглашен в Кремль. Правда, вряд ли грезил он именно о таком приеме. В различных публикациях эта его беседа с Путиным и Волошиным пересказывается по-разному. Красочнее всего подается она в уже цитировавшейся мной книге Марины Литвиненко и Алекса Гольдфарба; ясное дело – со слов самого же Бориса Абрамовича.

Всю субботу Борис звонил в Кремль, добиваясь встречи с президентом. Он был уверен, что это был тот момент, когда он может пробиться к Володе, когда сможет заставить еговыучить уроки (выделено мной. – Авт. ) прошедшей недели и объяснить, что его стиль руководства вредит ему. Наконец он дозвонился…

Утром все трое встретились в кабинете Волошина. Путин вошел в кабинет с папкой. Он начал в деловой манере, как если бы выступал на официальном мероприятии:

– ОРТ – важнейший телеканал. Он слишком важен, чтобы оставаться вне государственного влияния. Мы приняли решение.

Затем он внезапно остановился, взглянул своими водянистыми глазами и сказал:

– Борис, скажи, я не понимаю. Почему ты это все делаешь? Почему ты нападаешь на меня? Я чем-то тебя обидел? Поверь, я был более чем толерантен к твоим эскападам.

– Володя, ты совершил ошибку, оставшись в Сочи. Все станции в мире…

– Меня не волнуют все станции в мире, – прервал его Путин. – Почему ты это сделал? Ты же вроде как мой друг. Ты же меня уговорил на эту должность. А теперь ты бьешь меня ножом в спину. Что я такого сделал, чтобы заслужить это?

Волошин застыл как восковая фигура; в его глазах читался ужас.

– Ты забыл наш разговор после выборов, Володя, – продолжал Борис. – Я сказал тебе, что никогда не присягал тебе лично. Ты обещал идти путем Ельцина. Ему бы и в голову не пришло затыкать журналиста, который на него напал. Ты разрушаешь Россию.

– Ну ты же несерьезно про Россию, – прервал Путин. – Думаю, вот и конец… Прощайте, Борис Абрамович.

– Прощай, Володя…»

Я не случайно выделил в этом фрагменте пару оборотов; думаю, в них таится ключ к пониманию всей ситуации.

Перечитаем еще раз:

«Он был уверен, что… сможет заставить его выучить уроки прошедшей недели».

Не убедить, не уговорить, а именно заставить; как будто российский президент – это всего лишь нерадивый ученик, а Березовский – классный наставник с указкой в руках: Путин, к доске!

Ясно, что при таком подходе ничего путного выйти у них не могло. Президент, в самом деле, не понимал, почему Березовский объявил ему информационную войну – он ведь ровным счетом никак не обидел, не ущемил его.

Что же касается ОРТ, который потребовали от Бориса Абрамовича вернуть, нелишним будет напомнить, что контрольный пакет канала принадлежал государству, и он по-прежнему получал дотации из бюджета. Представьте себе, чтобы нечто подобное творилось в Америке или Великобритании – государственный телеканал наотмашь дубасит президента или Ее Королевское Величество; а те в ответ лишь крякают от удовольствия: давай шибче! Еще! Еще! Жизнь положим за свободу слова!

Полноте! Ничего общего со свободой слова и демократией ни ОРТ, ни какое-другое из СМИ Березовского не имело. Это было его оружие в политико-финансовой борьбе, способное по первому же окрику обрушиться на указанную хозяином голову.

«Против лома нет приема», – таков был главный принцип информационной стратегии Березовского. Он не учел лишь одного, что лом можно попросту отобрать.

Так оно и случилось.

В октябре 2000-го, после того, как Генпрокуратура резко активизировала расследование дела «Аэрофлота», Березовский объявил, что готов передать пакет своих акций ОРТ в трастовое управление ведущим представителям творческой интеллигенции. В список будущих медиамагнатов, составленный им же самим, вошли преимущественно лауреаты премии «Триумф», то есть, те, кто заблаговременно был прикормлен.
[1] [2] [3] [4]