Третье испытание

Третье испытание

Как вы помните, у Медведева был старший брат – Александр. Это по его примеру он пошел в Красную Армию, а затем в ЧК. (Кстати, семейную традицию продолжил и третий их брат – Алексей: он тоже служил в контрразведке.)

В 1920 году пути братьев разошлись. Дмитрий уехал в отвоеванный у белых Донбасс. Александр остался в Брянске. Вскоре старший брат примкнул к рабочей оппозиции. В 1925-м его исключают из партии.

И хотя потом партия Медведева простила, назначила главой Спецавиастроя СССР, дальнейшая судьба его предначертана была изначально.

В апреле 1937 г. Александра Медведева забирают как «врага народа». Дмитрий Николаевич узнал об этом от родных. Как и подобает честному коммунисту, он тут же пишет рапорт наркому Ежову.

«Так как в связи с этим арестом и без того гнетущая меня настороженность по отношению ко мне должна будет возрасти, я убедительно прошу дать указание товарищу, ведущему дело моего брата, выяснить при допросах его о наших взаимоотношениях и тем самым положить конец всяким кривотолкам и предположениям».

О «гнетущей настороженности» Медведев указывает не случайно. За связь с «братом-троцкистом» он был исключен из партии. На самом деле родственные узы явились лишь поводом. Как и прежде, не поладил он с начальством – на этот раз в Центральной школе НКВД, где учился на курсах командирского состава.

(«На курсах я был „неспокойным“, – указывал Медведев в рапорте наркому. – Я открыто в глаза на собраниях говорил о недочетах работы, настаивал на устранении таковых».)

Однако Медведев сумел добиться невозможного – на первом же заседании районного бюро его восстановили. Вот только работать уже не давали. Дома, на Украине, подходящих должностей для него не нашлось. Пришлось соглашаться на понижение – инспектором при начальнике Харьковского УНКВД. Здесь-то и застала его весть об аресте брата.

«Я с декабря 1920 года с братом Александром не виделся и никакой связи с ним не имел, – пишет Медведев в объяснительной на имя Особоуполномоченного НКВД СССР майора госбезопасности Тучкова[161]. – Я слышал о том, что Александр примкнул к «рабочей» оппозиции, подписывал в числе других заявление в Коминтерн с клеветой на партию, что он жил одно время в Берлине, арестовывался якобы за то, что работая в Берлинском Торгпредстве, установил там подпольную типографию и выпускал журнал «группы рабочая правда»…

…В 1928 году, работая в Днепропетровске начальником С. О. (секретного отдела – Примеч. авт .) и установив по материалам, что бывшие участники «рабочей оппозиции» в большинстве своем примкнули к троцкистам, я пришел к заключению, что и мой брат Александр не может при такой ситуации не принимать активного участия в борьбе против партии…

…Я просил, чтобы меня направили в Москву на розыски брата Александра с легендой о том, что я якобы за троцкистские колебания исключен из партии и уволен из органов ЧК. Я считал, что, имея опыт в агентурной работе, я в кратчайшие сроки сумею войти в доверие к Александру и разработать его и его связи. В этом мне было отказано».

Напрасно Медведев обивал пороги, доказывая, унижаясь, клянясь. Никому не было дела, как относится он к своему брату. («Если бы человеку было предоставлено право выбирать себе братьев, я не выбрал себе такого» – сказано в одном из медведевских рапортов.) Его брат, родная кровь – враг народа, и этого уже достаточно. В 1937-м Медведева увольняют из органов по компрометирующим обстоятельствам,.

«Вам нечего у нас делать, – говорит ему начальник отдела кадров, когда Медведев в очередной раз приходит искать правду. – Больше сюда не заходите».

Возможно, окажись на его месте кто-то другой, за благо посчитал бы это увольнение. Эка невидаль, уволили. Спасибо еще – не посадили.

Другой, но не Медведев. Он забрасывает рапортами наркомат, пишет главному редактору «Правды» Кольцову[162], лично товарищу Сталину.

Письма в Москву и Киев идут долго. К тому времени, как доходят они, адресаты их сами оказываются уже на тюремных нарах – чистки в НКВД набирают обороты день ото дня – и это еще сильнее укрепляет Медведева в собственной убежденности. Так вот, значит, в чем была причина его злоключений. Теперь все ясно: в НКВД засели враги, избивающие честные кадры…

Как это здорово – находить простые ответы на самые сложные ответы. И как это тяжело – разочаровываться потом в найденной простоте.

Новые начальники оказываются точно такими же, как и их предшественники. Сначала Медведев получает в ответ отписки. Потом перестают приходить и отписки.

Через несколько месяцев, устав от бессилия и отчаянья, Медведев отправляется за правдой в Москву. Ночует, где придется – на вокзалах, в парках, у знакомых. Живет впроголодь – деньги у него на исходе.

«Я живу в Москве около трех месяцев не прописанным, т.к. негде прописываться, – пишет он одному из высших чинов НКВД. – Ночую, где настанет ночь! Без копейки денег! И я готов бы жить еще столько же, лишь бы ускорить решение моего вопроса!»

В личном деле Медведева оседают десятки его новых рапортов. Читать спокойно их невозможно.

«Пишу рапорта на имя тов. Ежова, – это из его обращения главному редактору „Правды“ Кольцову (тоже, кстати, впоследствии репрессированному). – Прошу расследовать мое дело, доказываю, что в отношении меня допущена ошибка, указываю, что приказ, изданный без проверки, поставил под удар мою партийность, звоню по телефонам – ничего не помогает!

Секретариат мои рапорта тов. Ежову не докладывает, а пересылает в отдел кадров – главный виновник в моем вопросе (да и только ли в моем?!). В отделе кадров со мною и по телефону не желают разговаривать. Одним словом – враг!

Мои товарищи, знающие меня десяток лет, частью совершенно отвернулись от меня и боятся со мной раскланиваться, другие – пускали ночевать и кормили с условием, чтобы об этом никто не узнал. В Харькове отдельных товарищей уже обвинили в том, что они были близки со мною!»

Недаром НКВД именуют «всевидящим оком». Все передвижения Медведева, все его встречи с друзьями тщательно отслеживаются, фиксируются. Почетный чекист сам попадает под колпак вчерашних соратников.

Приведем один только документ:

Агентурно Источник «Арвид»

Принял у резидента

«Маслова» Несвижский

Медведев Дмитрий Николаевич работник НКВД проживает в гостинице «Москва» в № 616 у другого работника НКВД – Полещука.

Источник хорошо знает самого Медведева, в частности, его брата Медведева Александра Николаевича. (…)

Источник подозревает, что Дмитрий Николаевич Медведев скрывает, что у него есть брат, боровшийся против партии. Об этом говорит тот факт, что когда источник спросил его, был ли он у родителей, проживающих в Москве, то он заявил, что не был, что не пойдет туда, и просил источника не говорить его родителям, что он в Москве.

Казалось бы, судьба Медведева предрешена. Вслед за увольнением неминуемо должен последовать и арест. Так поступают со всеми «подозрительными» элементами, а уж в особенности с такими упрямыми.

Но Медведев не сдается.

«Пошлите меня на любой труднейший участок чекистской работы, дайте мне возможность дальше бороться с врагами с удесятеренными силами и доказывать свою преданность партии», – с какой-то просто маниакальной настойчивостью требует он.

Уже подошли к концу все деньги. Он пытается продержаться в Москве как можно дольше, питается одним хлебом, но наступившие холода гонят его обратно. Никто из прежних знакомых ночевать Медведева уже не пускает – опасно, а в парках зимой не больно поспишь.

Но едва приходит весна, он вновь отправляется в Москву. Доведенный до отчаянья чекист готов на самые крайние меры.

14 марта 1938 года он объявляет «смертельную голодовку» в центральном вестибюле Курского вокзала прямо под портретом Сталина, о чем заблаговременно уведомляет инстанции.

И тут происходит истинное чудо – по-другому и не скажешь. Огромная партийно-бюрократическая машина уступает воле и упорству одного-единственного капитана государственной безопасности.

Трудно сказать, что именно повлияло в конечном счете на судьбу Медведева: его настойчивость, близящиеся перемены в НКВД, что-то еще. Факт остается фактом – Медведева восстанавливают в органах.
[1] [2]