Всегда в строю (Записки израильского офицера) (5)

Какие цели фотографировали? Общий вид деревни, мосты на территории всей страны, границы, железнодорожные вокзалы, нефтеочистительные заводы, военные лагеря. Из-за несовершенства фотооборудования летчики вынуждены были для съемок замедлять полет, давать крен. Это вызывало подозрения, и не раз по окончании полета наших товарищей увозили на допрос.

Однажды съемки едва не закончились печальным столкновением с полицией. После съемочного полета над дворцом Августы Виктории и над старой резиденцией верховного наместника в Иерусалиме наши товарищи приземлились на аэродроме в Иерихоне, рядом с киббуцом Бет ха-Арава. Их должен был ожидать у посадочной площадки на машине киббуцник-тракторист, чтобы забрать пленки и отвезти их в Тель-Авив. Но тракториста там не оказалось, вместо него стояла бронемашина английской полиции. Наши товарищи из предосторожности не заглушили мотор. Они тотчас же снова вскочили в самолет. Бронемашина, несшаяся им навстречу, не успела преградить им доступ на взлетную дорожку. По возвращении на аэродром их ожидала полицейская машина. Один из летчиков сумел спустить фотоаппараты и пленки на землю при посадке и шепотом сообщить об этом бойцу из подразделения, ожидавшего его на летном поле. Англичане произвели в самолете тщательный обыск и ничего не обнаружили. Летчиков повезли на допрос в полицейский участок в Рамле, но за неимением вещественных доказательств после шестичасового допроса их освободили.

Летчик, который обычно передавал фотопленку по назначению в Тель-Авиве, иногда ехал из Рамле в Яффу арабским автобусом, так как в этих автобусах не бывало ни полицейских, ни военных облав, а из Яффы он шел пешком до Тель-Авива.

На улице Дов Хоз, в подвале дома э9, известном под кодом "крыша", размещался отдел планирования Хаганы. Лишь немногим было известно о его местонахождении, а вход был разрешен только сотрудникам. Там Маргот, жена Ицхака Садэ, проявляла фотопленки, а небольшая группа вычерчивала по ним увеличенные карты деревень и объектов. Карты хранились в тайниках, пока их не передавали по назначению и не подшивали в досье деревни.

В тот же период, когда были утверждены ассигнования на приобретение фотоаппаратуры и для наших разведывательных отрядов, мне было необходимо довольно много разъезжать, чтобы скоординировать их деятельность. Для этого я пользовался машиной, замаскированной под такси. Я был якобы шофером такси, а мои товарищи, которые ехали вместе со мной при многочисленных остановках по требованию военной полиции придумывали цели своих поездок и размер платы, взимаемой мною.

Для поездок в моем распоряжении был тот же гардероб, которым я пользовался в Сирии и Ливан; так что вид горожанина шел на пользу, когда я разыскивал дорогу, но в киббуцах, где располагались подразделения Палмаха, создавал препятствия. Как-то утром я приехал в киббуц Рамат-Рахел. Поставил машину на площадке напротив столовой. Не успел я выйти из машины, как меня окружили киббуцники и вежливо, но настойчиво спросили, что мне угодно. Я пошел по направлению к лагерю Палмаха, но мне тут же преградили путь. В душе я радовался напряженности положения и попросил киббуцников не мешать. Когда я сказал, что мне нужно вниз, в лагерь, меня засыпали вопросами: откуда ты знаешь иврит? кто тебя сюда послал? - и так далее. Мое лицо, шляпа, галстук, вельветовые брюки - все вызывало у них подозрения. Я пытался проложить себе путь между стоявшими на пути киббуцниками, они же усердно убеждали меня в том, что мне лучше вернуться к машине и убраться из киббуца. Я подумал было, не переборщил ли. Спасение пришло внезапно. Менахем Русек из Наана, командир взвода, вызванного, чтобы "ликвидировать агента", узнал меня. При его возгласе: "Аалан!" (арабское приветствие желанного гостя) - собравшиеся рассмеялись.

Когда я находился в Иерусалиме, с двумя нашими людьми, проникшими с целью разведки в Старый город, произошел забавный случай. Они провели в Старом городе день и ночь, а наутро, в субботу, прошли через Шхемские ворота к дому Унгран. Им навстречу вышла женщина и позвала: "Махмуд! Махмуд! Иди сюда!" Бойцы остановились. Махмуд, так Махмуд. Женщина завела одного из них на кухню и попросила прикрутить фитили керосинки. Боец исполнил ее просьбу, но отказался от вознаграждения - куска пирога, который она ему протянула. Подойдя к товарищу, ожидавшему его на улице, он обернулся к женщине, стоявшей в дверях, и крикнул на идиш: "Чтоб этот грех пал на тебя!"

Составлению досье деревень штаб Палмаха придавал большое значение. Особое внимание уделялось углубленному пониманию арабской психологии. В печатном листке Палмаха много места отводилось вопросам, связанным с жизнью арабов Эрец-Исраэль и соседних стран. Специалисты по проблемам Ближнего Востока, работники информационной и разведывательной службы Хаганы и те, кто жил в арабских районах, выступали на совещаниях командиров. Они разъясняли структуру арабского общества, обычаи, политическое соотношение сил в Эрец-Исраэль, партии и организации арабов, структуру их деревень. Тогда усилилась тенденция изучения арабского языка, все больше и больше арабских слов и выражений проникало в повседневную речь палмаховцев. Процедура приготовления кофе, питье кофе - стали объектом изучения в подразделениях Палмаха. Финджан (металлический сосуд для приготовления кофе) стал неотъемлемой принадлежностью лагерного обихода. Многие палмаховцы перенимали суровый образ жизни бедуинов, особенно во время походов на юге Негева и в Иудейской пустыне, чтобы закалиться на будущее. В ходе операций против отдаленных объектов, предпринятых в "ночь мостов" и в ходе Войны за Независимость, подразделения Палмаха продемонстрировали способность передвигаться в арабских районах, не привлекая внимания, и проявляли необычайную выносливость, что способствовало успешному выполнению операций и позволило скрываться от преследователей.

В тот период борьба ишува была направлена главным образом против английских властей, занимавших враждебную по отношению к нам позицию. Силы Хаганы и главным образом Палмах воевали с теми, кто создавал препятствия на пути осуществления репатриации, создания поселений и системы обороны.

В противовес росту напряженности в отношениях с англичанами, напряженность в отношениях с арабами несколько спала. Арабские экстремисты истолковали это как слабость евреев и стали подстрекать массы к враждебным актам против нас. Началось, как это обычно бывало, с разгула арабских шаек, занимавшихся грабежом. В начале 1947 года разбой усилился. Спустя некоторое время арабские лидеры стали открыто покровительствовать шайкам грабителей, рассчитывая таким образом подорвать моральный дух евреев, которые вели борьбу против английских властей.

Арабские банды активизировали свою деятельность. Они не только занимались грабежом, но посягали на жизнь евреев, убивали, совершали диверсии. Среди бандитов были и бедуины, главным образом из племени Араб наби-рубин, кочевавшего в песках к западу от Ришон ле-Циона, и Араб ас-суарка около Петах-Тиквы. Грабя, они хитро и ловко справлялись со своим делом и часто наносили большой ущерб. Местная еврейская самооборона была не в состоянии создать преграды на их пути. Такая беспомощность вдохновляла бандитов, они все больше наглели.

Чтобы наказать арабские банды, верховное командование Хаганы решило предпринять ответные действия, но вместе с тем оно остерегалось борьбы на двух фронтах. Размах столкновений с арабами наряду с борьбой против англичан привел бы к сотрудничеству английских властей с арабами. В самом деле, нам было известно о попытках проникновения английских агентов на Ближний Восток: бригадир Клейтон, генерал Спирс и другие. Они упорно добивались сплочения арабов против ишува в Эрец-Исраэль, испытывая расположение к арабам и надеясь на то, что Великобритания таким образом будет вознаграждена.

Верховное командование Хаганы присматривалось к происходящему и, стараясь нейтрализовать арабов пока разгоралась борьба с англичанами, сохраняло полную боевую готовность на случай вспышки военных действий с арабами.

Весной 1947 года арабские банды особенно активизировались в районе Шарона. У нас были подтверждения того, что шатры племени Араб ас-суарка, обосновавшегося к востоку от Петах-Тиквы, стали базой банд, а кафе в арабской деревне Феджа, вблизи от Петах-Тиквы, превратилось в место встреч бандитов. Верховное командование разрешило провести карательную операцию против бандитов, и кафе было взорвано.

Ночью 20 мая 1947 года два подразделения Палмаха вышли на операцию. Одно подразделение прибыло к месту расположения шатров Араб ас-суарка и окружило их. На месте установили личности всех присутствовавших. Главарь банды был расстрелян тут же, двое других были убиты при попытке к бегству. Выполнив операцию, подразделение благополучно вернулось на базу.
[1] [2] [3] [4]