Пламя под пеплом (15)

Вечером 4 сентября чрезвычайное положение в гетто было отменено. После завершения акции Китель созвал еврейскую полицию и заявил:

"Обещаю, что отныне в течение шести месяцев все будет спокойно".

5 сентября вокруг гетто уже не было войск, но для нас ворота были на запоре. На улицах гетто тихо. Глава гетто Генс в тот день издал новые приказы и распоряжения:

"Отправка людей на работы в Эстонию завершилась. В гетто будет налажена мирная жизнь и нормальная работа на следующей основе:

1. Работа в городе отменена. Это значит, что отныне евреи будут работать только в мастерских гетто.

2. К работе будут привлечены все, способные ее выполнять.

3. Я призываю всех жителей гетто спокойно вернуться домой (Имелись в виду сотни евреев, мобилизованных нами и посланных в особые боевые точки.), соблюдать порядок и выполнять все мои указания.

4. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ: объявляю, что виновные в воровстве и растаскивании чужого имущества будут наказываться смертной казнью".

6 числа глава гетто объявил о регистрации всех жителей. В этом объявлении, в частности, говорилось:

Дабы восстановить порядок и зафиксировать положение оставшихся жителей, объявляю общую регистрацию всего населения гетто. Регистрация будет проведена ответственными за дома в течение одного дня.

Особые блоки для рабочих ХКП в городе и в военном госпитале. Ввиду того, что работы в городе упразднены, ХКП и военный госпиталь оборудовали на улице Антокольской жилье для занятых на этих объектах евреев. В блок госпиталя уже на этой неделе переселятся 63 еврейских рабочих. В блоке ХКП поселятся 300 еврейских рабочих со своими семьями и 40 человек служебного аппарата, во главе которого будет поставлен бригадир Кулиш.

По тем же причинам на прошлой неделе пришлось переехать в "Кайлис" рабочим, занятым на расположенном там заводе. Одновременно из "Кайлиса" переведены в гетто те, кто работает здесь.

В "Кайлисе" в настоящее время проживают 1250 человек.

Отдел промышленности гетто. После упразднения работ в городе необходимо развивать и расширять собственными силами промышленность в гетто, чтобы обеспечить высвободившимся трудоспособным квалифицированным рабочим и чернорабочим работу. Рассчитываем принять в промышленность гетто 2000 новых рабочих.

Механические мастерские имеют многочисленные заказы и обеспечены работой на месяцы вперед. Во время массовых депортаций в Эстонию механические мастерские лишились более 100 специалистов и подручных. Сейчас прилагаются усилия, чтобы восполнить их отсутствие, но вряд ли это удастся.

Теперь мы живем в закрытом гетто. Особенно обострился продовольственный вопрос. С депортацией 7000 человек наша экономическая база поколебалась. Это, однако, не должно нас пугать. Постепенно мы изучим способы существования, невзирая на тяжелые условия. Придется еще более ограничить потребности. При этом мы обязаны воздержаться от спекуляции и контрабанды. Безответственные элементы в первые же дни вступили на этот путь, который им дорого обойдется. Они могут поплатиться и жизнью. Довольствуйтесь малым, лишь бы остаться в живых!

ПОСЛЕ ЭТИХ ОБЪЯВЛЕНИЙ И РАСПОРЯЖЕНИЙ НАСЕЛЕние гетто поуспокоилось.

В гетто считают добрым предзнаменованием приезд комиссии Тодта, собирающейся открыть в гетто фабрику по производству средств импрегнирования. Перед этим комиссия запросила Нойгебойера, стоит ли делать в гетто капиталовложения. Тот заверил, что все будет в полном порядке. Деслер подтверждает достоверность этого известия, которое распространяется с быстротой молнии и ободряет всех, кроме нас: мы живем, сознавая, что для нас передышка будет продолжаться не шесть месяцев, а считанные дни, максимум недели. Теперь мы имеем дело с новой повадкой гестапо, и это не случайная перемена. Существование в гетто боевой бригады для гестапо уже не тайна. Оно столкнулось с нами лицом к лицу 16 июля (Виттенберг), 25 июля ("группа Леона") и 1 сентября. Поэтому гестаповцы и повели себя иначе.

Они знали, что попытка массовой ликвидации всех виленских евреев натолкнется на массовое же сопротивление, возглавленное боевой бригадой. Немцы опасались повторения Варшавского восстания, поэтому на сей раз депортации не имели целью немедленное истребление людей. Это был первый случай, когда немцы, ликвидируя гетто, увозили евреев не в неизвестном направлении, а в лагеря на работу. Предварительно эти места были обследованы еврейскими комиссиями. Из лагерей приходят письма и приветы от тех, кто был забран раньше. Отправители писем зовут своих родных приезжать к ним, потому что "здесь кормят и не расстреливают".

И хотя евреи не очень-то верили в возможность просуществовать в лагерях, но они находились вблизи линии фронта, а это давало надежду выжить. В одном из писем, полученных из лагеря Виювари, говорилось. "По ночам тут слышно, как храпит медведь /русские/. За золотую десятку можно перейти к дяде /в Россию/".

Депортация в Эстонию на работу, по мнению евреев, не означает гибели и уничтожения. По крайней мере, не сразу!..

Если бы не этот новый немецкий метод, и евреи оказались бы перед единственным выбором - Понары, я не сомневаюсь, что искра, которую мы высекли (первая баррикада на улице Страшунь), превратилась бы в пламя восстания, отчаянного массового сопротивления. Но здесь не было Понар, не было даже немцев. Была "отправка на работу", проведенная евреями же. Мы со своих баррикад провожали глазами людей, бредущих со своим скарбом к поезду, и они печальными взглядами прощались с нами, последними, единственными, кто обрек себя на то, чтобы остаться в агонизирующем гетто, лишенном всякой надежды выжить. Немало матерей изошло горючими слезами после того, как все их обращенные к сыну доводы и уговоры покинуть баррикаду оказывались безрезультатными. Так они и ушли, рыдая, сломленные мукой и отчаянием, но, тем не менее, с затаенной надеждой выжить или хоть спасти остальных детей (Впоследствии один из бригадиров, работавших при гестапо, - Каммермахер сказал одному из наших: "Я не одобрял сопротивления, был вашим противником. Но если евреи, которых отправили в Эстонию, а не в Понары, уцелеют, это будет ваша заслуга".).

И опять мы очутились в новой ситуации: если последние партии виленских евреев будут направлены не в Понары, а в эстонские лагеря, если акция будет проведена еврейской полицией, то конец надежде, что бой, который начнем мы, малая горстка бойцов, превратится в массовое сопротивление. А ведь это было нашей целью. К ней стремилась и призывала организация ЭФПЕО, и только такая цель могла обрести в будущем общенациональное значение. Она могла бы также открыть путь к спасению для сотен евреев - при штурме ворот и нашем отступлении к лесу в ходе вооруженной борьбы. Но возможности такой больше нет, и штаб постановляет:

1. Перебросить всю боевую бригаду из гетто в лес.

2. В случае, если нас опередит ликвидация гетто с помощью германских вооруженных отрядов, а не отправка евреев в рабочие лагеря, мы прекратим отход и начнем борьбу в гетто.

3. Если немцы попытаются атаковать нас (а по информации, которой располагает Генс , немцам наши позиции известны) , мы будем драться до конца, независимо от числа бойцов на баррикадах.

4. Поэтому, осуществляя переброску в лес, мы не снизим бдительности и на позициях.

Можно было ожидать, что такое решение окажется неожиданностью для ЭФПЕО и потрясет его бойцов как противоречащее всему прежнему курсу боевой бригады, но этого не произошло. Только немногие ощущали трагизм создавшейся ситуации. Это был результат глубокого психологического процесса, начавшегося давно, ускоренного последними событиями и достигшего ныне своей высшей точки.

Казалось, ничего не изменилось - ЭФПЕО идет своим путем. Но в душах наших людей произошли серьезные перемены: глаза, свыкшиеся с мраком смерти, начали различать свет, сердце - шанс на жизнь.

Эти мысли пришли к нам потом, когда напряжение спало. Пока же мы срослись с нашими баррикадами, готовы были защищать их до последнего. И все же действительность невольно заставляла осмысливать новое. Благодаря этому многим бойцам удалось избежать тяжкого душевного надлома.
[1] [2] [3] [4]