Б. В. Бирюков, Ф. В. Широков. О «Сумме технологии», об эволюции, о человеке и роботах, о науке.. Опыт оценки (3)
[1] [2] [3] [4]Возникли представления о механизме синтеза белка, стала выясняться «молекулярная роль» мельчайших образований в клетке – рибосом и т.д., и т.д., и т.д. ...
Путь этот отнюдь не пройден до конца, скорее наука находится где-то в самом его начале. Но пройденный отрезок уже поражает своим величием и, кроме того, он приводит к первым успехам и в выяснении молекулярной природы памяти и мышления. Мы стоим на пороге новой науки, которую можно назвать «молекулярной психологией».
Высказываются предположения о том, что молекулы белка и нуклеиновых кислот служат носителями памяти! Ставятся эксперименты по проверке этих гипотез! Думал ли настоятель августинского монастыря в Брно, что его опыты с горохом поведут к такому натиску армии ученых!?
Наше мнение
Таков генезис идеи о выращивании информации. Если сложные молекулы могут хранить информацию, то, по-видимому, создав «эволюцию» таких молекул, можно информацию добывать .
Однако если этот путь и будет реализован, то, видимо, «средой», в которой будет протекать такая эволюция, послужит некое «биологическое образование», а не чан с питательным раствором. Попытавшись отказаться от мозга, мы снова пришли бы к некоему варианту «мозга»!
Соображения Лема
Сколь фантастично не выглядит «выращивание информации», этот путь стоит рассматривать именно потому, что он позволяет радикально преодолеть «информационный барьер». Пройдя барьер, цивилизация обретет свободу выбора. Разум докажет свое превосходство над природой, когда он научится реализовывать то, что для нее невозможно.
Конечно, в только что описанных соображениях Лема есть немало спорного. Об этом мы будем говорить ниже. Но в общей картине, им нарисованной, есть много такого, с чем нельзя не согласиться. Ибо человек действительно ведет стратегическую «игру» «Цивилизация – Природа». Лишь овладев информационным процессом огромной эффективности, он откроет себе путь к победе в этой «игре». Для этой цели уже сейчас начинают разрабатываться кибернетические усилители мышления, начинает создаваться «интеллектроника».
Гностические машины
В 1936 г. английский математик Алан М. Тьюринг (1912-1954) опубликовал свою ставшую впоследствии знаменитой работу «О вычислимых числах». Он ввел в ней концепцию абстрактного вычислительного устройства, которое получило потом название машины Тьюринга.[155] Напомним, что в мире вычислительных машин в те годы господствовали... арифмометры. Сейчас машина Тьюринга известна каждому кибернетику.
«Философскую огласку» получила другая статья А. М. Тьюринга «Может ли машина мыслить?» (1950 г.).[156]
Некогда ответ на вопрос, что такое мышление, что значит мыслить, подразумевался. В лучшем случае следовала ссылка на человека, как на существо, обладающее мышлением. Вопрос о том, что же такое мышление, по-настоящему возник, когда всерьез стали обсуждать возможность встречи с разумными существами из иных миров и когда в связи с кибернетикой встала проблема искусственного разума.
Ответ на этот вопрос не дан и посейчас, и более или менее ясно, что его дадут лишь в ходе исследования человеческого разума и попыток построить разум искусственный. Не попадаем ли мы в порочный круг? Чтобы построить разум, надо знать, что это такое, а чтобы узнать, что такое разум, его надо построить!
История науки изобилует подобными «кругами», и здесь имеется два выхода из положения. Первый – ждать озарения, кое открыло бы нам «правильное определение», а вместе с ним и «завершенную конструкцию». Этот выход можно назвать «теологическим». Второй выход – в том, чтобы принять какое-нибудь неточное, «однобокое», «уязвимое» для «пуристов» определение и попытаться с ним что-то сделать.
По этому второму пути пошел А. М. Тьюринг. Он предложил элегантную «игру в имитацию» (см. op. cit.), и к этому же методу вслед за Тьюрингом обращается Ст. Лем. При этом Лем выступает как противник априорного ограничения возможностей кибернетических машин. Впрочем, он не впадает в high animal spirits[157] иных «пророков будущего», которые не видят трудностей в моделировании, скажем, эвристических процессов.
Как ныне в виде атомного реактора сбылась мечта алхимиков о философском камне, так, может быть, завтра сбудется их мечта о гомункуле, этом человечке из реторты. И не был ли предтечей кибернетиков «лаборант» Фауста Вагнер, который встретил рождение гомункула словами:
Наивные споры
Лем, конечно; находится в лагере «гомункулистов», а спор в кибернетике между «гомункулистами» и «антигомункулистами» он расценивает как спор, говорящий о детстве науки, подобный спору «эпигенетиков» и «преформистов» в биологии в XVII-XVIII вв.
Левенгук (1632-1723) впервые увидел в семени трески микроскопически мелкие подвижные элементы. Он назвал их сперматозоидами – животными семени – и стал думать, что в них-то в виде мельчайшего зачатка заключен взрослый организм. Этот взгляд получил название анималькулизма . Марчелло Мальпиги (1628-1694) – профессор медицины в Болонье – также прославился своими открытиями с помощью микроскопа. Он считал, что взрослый организм «заключен» в яйцеклетке. Это был овизм . Простим этим исследователям-пионерам их наивную попытку выработать общую концепцию, концепцию преформизма (предопределенности организма зародышем)! Без них не было бы современной медицины и биологии.
На смену преформизму пришел эпигенез (греч. эпи – над, генезис – происхождение), согласно которому развитие не предопределено, а представляет собой процесс последовательных новообразований. От него прямой путь вел к витализму – признанию неких «творческих сил». Сегодня эпигенез и витализм также неприемлемы!
Но с чего же должна была начинать бедняжка-биология?! Путем озарения выработать наши сегодняшние, увы, по-видимому, все еще наивные представления о нуклеиновых кислотах?! Так и кибернетика сейчас переживает свой «детский спор»!
Лем считает этот спор бесплодным. В принципе человекоподобный «разум» построить можно, но строить его никто не будет. «Искусственных людей не будет, потому что это не нужно. Не будет и “бунта” мыслящих машин против человека» (гл. IV).
Один из «пророков». Три возможности
Как бы там ни было, а спор идет. Одним из самых прославившихся «антигомункулистов» является Мортимер Таубе. Мы советуем читателю прочесть его книгу.[159] Впрочем всерьез полемизировать с М. Таубе не стоит, и тем более в академическом тоне. Его книга, так сказать, образец «просвещенного обскурантизма».
Вопрос о возможном превосходстве «машинного мышления» над человеческим Лем в противовес Таубе склонен решать «в пользу» машин. Он выделяет здесь три a priori возможных ответа.
[1] [2] [3] [4]
Добавить комментарий
- Обязательные поля обозначены *.