Рассказы о необычайном (3)
[1] [2] [3] [4]А как это ему удалось, раби Нахман не рассказывал, да только известно, что в конце концов удалось.
Амен. Сэла.
Комментарий к рассказу
"О том, как пропала царская дочь"
Эта история повествует об усилиях еврейского народа, направленных на освобождение Шхины из изгнания.
Внешняя фабула истории широко распространена и известна на нескольких языках. Среди версий, обладающих наибольшим сходством, можно назвать сказку братьев Гримм, а также некоторые русские и украинские народные сказки. Воспользовавшись бродячим сюжетом, раби Нахман внес в него ряд изменений, придавших его истории новый, общечеловеческий смысл. Это дало ему основания предварить свою первую сказку словами: "Довелось мне как-то в дороге рассказывать сказку, и всякий, кто ее слышал, задумывался о возвращении к Б-гу".
Поиск пропавшей царевны раби Нахман уподобляет поиску Шхины, томящейся в плену клипот - оболочек, изолирующих от святости мир, в котором правит зло. Первый министр (в оригинале библейское "второй в царстве". - Прим. пер.) олицетворяет еврейский народ, а царская дочь, которую он повсюду разыскивает, - Шхину. История борьбы и поражений поэтично символизирует борьбу полную трагизма, которую еврейский народ ведет со злом в самом себе и во всем мире на протяжении всей своей истории.
Исчезновение царской дочери
Как и в большинстве других историй раби Нахмана, в этой истории царь символизирует Царя мира, Всевышнего. У царя есть единственная дочь - Шхина (и в то же время Кнесет Исраэль, единая душа всего Израиля), к которой он питает исключительную любовь (16).
Шесть братьев принцессы символизируют кабалистические сфирот. Сфира Шхины, седьмая, называемая Малхут, - царская дочь, а шесть ее братьев царские сыновья (17). Царь сильно привязан к единственной дочери. Он очень любит ее, и эту любовь выражает поэтичная, библейская по своей образности метафора Шхины, пребывающей в своем гнезде, в Храме. Это символ постоянной близости между Б-гом и Кнесет Исраэль. Но вот в их отношениях разразился кризис. Царь перестает оберегать дочь от зла. И поскольку он больше не беспокоится о ее судьбе (о судьбе Кнесет Исраэль, сокровенной душе всего Израиля, которая является одной из граней Б-жественного откровения в мире), то силы зла похищают царскую дочь и используют ее для своих целей. Однако царь тотчас же раскаивается и хочет вернуть царевну. Он пытается призвать ее к себе, старается отыскать ее. Эти призывы напоминают заверения пророка: "На малое мгновение оставил Я тебя и с милосердием великим соберу тебя. В пылу гнева сокрыл Я на мгновение лик Свой от тебя - и милостью вечною помилую тебя, - сказал Избавитель твой, Г-сподь" (Йешаяhу, 54:7,8). При всем том, страдания и беды все же приходят как следствие "сокрытия лика". Всевышний полон сожаления и стремится возвратить к Себе Кнесет Исраэль, ибо сказано в трактате "Брахот": "Что (осталось) ему, отцу, изгнавшему сыновей, или сыновьям, изгнанным из-за стола отца своего?" (3б). Но поскольку Б-г изгнал Шхину, или Кнесет Исраэль, то и народ Израиля должен отправиться в изгнание. Образ первого министра символизирует еврейский народ (по крайней мере, его лучшую часть - законоучителей и праведников) (18).
Такое описание изгнания у раби Нахмана опрокидывает привычные представления. Галут вызван не делами земными, не объективными материально-историческими причинами, приведшими к изгнанию еврейского народа с его родины. Создается впечатление, что не Шхина сопровождает еврейский народ в его изгнании, а напротив - сыны Израиля отправляются в изгнание вслед за Шхиной, чтобы найти и возвратить ее.
Таким образом, по мнению раби Нахмана, галут не навязан еврейскому народу внешними обстоятельствами. Это добровольное изгнание. Народ Израиля отправляется на поиски Шхины, то есть своей собственной души, и на этом пути претерпевает муки. Ради чего он принимает страдания? Из любви к обожаемому Царю, которому хочет возвратить любимую дочь, ради "воссоединения Святого Творца, Благословен Он, с Его Шхиной". Эта благородная цель побуждает первого министра отправиться в странствия, которые закончатся не раньше, чем он найдет и освободит царскую дочь.
Первый этап поисков царской дочери
Итак, первый министр отправляется на поиски царской дочери. Он берет с собой лишь самое необходимое (галут!): слугу, олицетворяющего простой народ Израиля, неискушенных людей, отправляющихся на поиски Избавления вслед за вождями. После долгих изнурительных поисков первый министр находит царскую дочь в укрепленном замке среди пустыни. Пустыня служит прибежищем нечистой силе, Азазелю. Среди запустения могут гнездиться только злые силы (19). Первый министр находит в пустыне дворец, войско, стражу - все атрибуты истинного царя, ибо "...одно в противовес другому сделал Б-г..." ("Коhелет" - "Екклесиаст", 7:14) и зло является взору подобием добра. Злые силы пугают первого министра, поскольку он поддается иллюзии и принимает мнимую реальность за подлинную. Но, преодолев страх, он входит во дворец и убеждается, что силы зла не более чем тени и их метания не в состоянии помешать человеку сделать то, что должно. Зло распоряжается лишь там, где человек поддается его власти. Первый министр проникает вглубь дворца, в самое логово зла, добирается до его сердцевины и видит все происходящее там. Он полон веры и надежды, и потому нечистая сила не может ему воспрепятствовать и бессильна повредить.
Веселье на балу Азазеля достигает апогея, когда вводят царицу, в которой верный министр узнает царскую дочь. Она служит злу, и в этом глубинный смысл изгнания Шхины. Когда проявление Б-жественных сил в мире не оказывает благотворного и оживляющего влияния на Кнесет Исраэль (ибо связь между Б-гом, Шхиной и Израилем в каком-то смысле расторгнута), оно поддерживает зло, питая его жизненность.
Момент узнавания чрезвычайно важен, ибо именно в нем начало Избавления. Не признав дочь царя в одеяниях скверны, в нечистом облачении и окружении, первый министр никогда не смог бы освободить ее. Именно этот момент опознание внутри зла действующей там Б-жественной силы - дед раби Нахмана, Бааль-Шем-Тов, считал решающим в победе над злом. И потому освобождение царской дочери начинается в тот момент, когда первый министр узнает ее в царице сатанинского бала. Что же он может сделать? Чем помочь пленной царевне? В какой помощи она нуждается? Ясно, что узы зла, удерживающие ее, можно разорвать лишь духовным усилием. Именно в такой помощи нуждается царская дочь, чтобы освободиться. И потому первая попытка помочь ей включает описание усилий тех, кто первыми в истории пытались привести мир к Геуле: пост, аскеза, молитва, а главное - непрестанная тоска и страстная жажда Избавления. Эта тоска - главное средство приближения Шхины, способ избавить ее из плена, выкупить из неволи.
Первый министр (символизирующий, как было сказано, законоучителей и праведников Израиля всех поколений) дает суровые обеты и подвергает себя жестоким лишениям, чтобы сосредоточить все телесные и духовные силы на одной возвышенной цели: освобождении Шхины. Однако именно в момент аскетического подвига злое начало в человеке особенно усиливается. Понятно, что это не случайно. Хасидизм полагает, что такова естественная и неизбежная реакция на попытки подавить дурное начало путем изнурения плоти.
Необходимо разобраться в корнях проблемы, а не только попытаться выкорчевать ее последствия с помощью аскетического подвига. Подобную ошибку совершает первый министр - и, как следствие поражения, погружается в спячку. Сон напоминает смерть (как сказано в Талмуде: "Сон - шестидесятая часть смерти"). Глубокий сон изгнания наполнен суетой, дни проходят впустую, в стороне от происходящего в мире. Сокрушительная неудача аскетического подвига неожиданно обернулась спячкой!
Слуга, не имевший столь возвышенных притязаний, не погружается в сон вслед за господином. Пока министр бездействует, пока элита болезненно переживает постигшее ее разочарование, простой народ ведет обычную жизнь, заботясь о повседневных материальных нуждах. Здесь, разумеется, нашли отражение неудачи различных мессианских попыток, поражения всех лжемессианских движений. Движения эти, будившие великие надежды и вызывавшие пламенное воодушевление, порождали разочарование и бездействие, когда надежды развеивались.
Второй этап поисков царской дочери
Очнувшись, наконец, первый министр не может прийти в себя от изумления: "На каком я свете?" Кажется, что великое испытание до основания потрясло устои его жизни. Министр должен услышать о том, что произошло, из уст своего слуги, а после этого он вновь отправляется на поиски. Никаких перемен положение не претерпело, изгнание царской дочери не является окончательным. И испытание на сей раз легче: не спать, когда настанет великое мгновение, и не пить вина, чтобы не уснуть пьяным сном, ибо этот сон не позволяет отличить галут от Геулы. Надо постоянно сохранять духовное бодрствование, чтобы, когда придет Избавление, быть готовым к нему! (20)
В первый раз соблазн был явным и недвусмысленным. На сей раз соблазн более изощренный - по крайней мере, он дает министру формальный повод сказать слуге: "Ты видишь? Это ручей". Тем самым министр как бы берет его в свидетели, решая проверить, что стоит за удивительным явлением: почему вода пахнет вином. Однако, как и следовало ожидать, вином пахло именно вино, и безобидный, казалось бы, опыт оборачивается великим падением. Министр напивается допьяна и на семьдесят лет - срок Вавилонского изгнания засыпает мертвым сном. В Талмуде рассказывается о раби Хони hа-Меагеле, который удивлялся словам псалма "были мы как во сне", пророчески предсказывавшего вавилонский галут. Ответ на свой недоуменный вопрос он получил, когда сам погрузился в сон длиною в жизнь.
Пьянство заставляет забыть об изгнании. Семь десятилетий прошли в тяжелом сне, без единого проблеска, без малейшей надежды на Избавление, когда не видно даже пути к нему. Эти семь десятилетий видятся раби Нахману как глубочайшее падение, падение с точки зрения всех "семидесяти ликов" Торы. Правда, слуга и на сей раз бодрствовал. Но что в том толку, если действовать способен лишь господин, а он уснул!
Царская дочь оказывается в новой ситуации (соответствующей последнему галуту, когда иссякла надежда на то, что народ Израиля вскоре отстроит Храм на своей земле): теперь ее изгоняют в дальние дали, и, отправляясь в далекое изгнание, она оставляет первому министру душераздирающее письмо, написанное слезами (21). Это письмо исполнено страдания, в нем говорится о муках, которые ждут еврейский народ. Но в письме также сказано, что у Израиля еще осталась надежда и Избавление все же придет. Увы, оно бесконечно далеко и существует лишь в воображении, поэтому кажется совершенно лишенным связи с действительностью, нереальным: "на золотой горе, в жемчужном дворце". Однако, это видение, хотя и выглядит далеким от всякой логики, побуждает первого министра к новым - последним поискам.
Последний этап поисков
Последние испытания - самые тяжкие. Герою предстоит найти то, что представляется плодом воображения: "золотую гору", Геулу Израиля. На сей раз первый министр оставляет слугу и отправляется в долгие странствия один. Слугу тяготят лишь материальные лишения, связанные с изгнанием, тогда как господина приводит в отчаяние безнадежность самих поисков. Особенность последнего Изгнания в том, что инициировать Геулу обязаны великие праведники (такие, как первый министр). Именно на их плечи ложится бремя духовного труда, но не только оно праведников гнет груз отчаяния, когда руки сами собой опускаются перед неисполнимостью труда. Итак, первый министр в третий раз отправляется на поиски. Он покидает населенные места и углубляется в пустыню. Последнее обстоятельство весьма многозначно. С одной стороны, пустыня - это "пустыня народов" (22), еще более отдаленный и мрачный галут, своего рода падение еврейского народа в духовную пропасть.
Однако у пустыни есть и другой смысл (ср. с историей о Бааль Тфила): трансцендентальный. Герой покидает этот мир и устремляется на поиски в иные, тайные миры. Быть может, удастся найти разгадку в пустыне, которой нет на глобусе. Странствия первого министра в пустыне и встреча с тремя великанами символизируют поиски в высших мирах. Три великана - ангелы трех духовных миров: Асия, Йецира и Брия. Каждый из великанов властвует над целым миром творений: животными в Асия, птицами в Йецира и ветрами (или духами) в Брия. По этим мирам скитается герой, однако изгнание Шхины настолько безоговорочно, что и в высших мирах он не находит помощи. Даже ангелы, князья высших миров, не в силах изменить положение вещей, ибо Всевышний никому не раскрыл тайны Избавления, даже ангелам, и потому сказано: "Ибо день мщения - в сердце Моем..." (24) - сердце не доверило этой тайны устам.
Само пребывание человека в высших мирах внушает изумление: что делает здесь это крохотное существо? Однако вопреки своей незначительности человек способен продолжить подъем. Ангел приставлен к определенному месту, тогда как человек может "ходить между стоящими здесь" (25). Вера возвышает цадика и дает ему высшее знание, которого лишены даже ангелы.
В поисках царской дочери герой ведет жизнь, полную страданий. Самоистязания, на которые он обрекает себя, не сводятся к постам и ночным бдениям, как у первых "плакальщиков Сиона". Это двухтысячелетние духовные муки, когда все говорят: иссякла ваша надежда. И даже когда собственные ощущения убеждают, что все кончено, когда, казалось бы, растаяла последняя надежда, он все еще верит, что найдет ту, которую ищет.
Путь к Избавлению
Момент, когда рушится мир, но его разрушение не приводит к крушению веры (26), - это и есть начало Избавления. Многие мидраши говорят об этом дне - когда отстроенный Иерусалим будет разрушен, Машиах бен Йосеф (27) убит, а остатки верных Богу развеяны в пустыне. Таково последнее, самое грозное испытание, когда кажется, что потеряна всякая надежда. Те, кто устоит в этом испытании, будут достойны Избавления.
Геула начинается с узнавания: в сердцевине зла вдруг проглядывает добро, ибо зло есть скрытое добро. Именно потому весть о "золотой горе" приносит тот же дух-ветер, который забросил туда царскую дочь. Более того: сам повелитель духов, убеждавший героя отказаться от бесплодных поисков, теперь помогает ему. Великан, символизирующий мир, вызывается служить освобождению Шхины, путь к чему теперь совершенно ясен.
Замечание великана "там все дорого" отсылает нас к одному из признаков приближения Геулы, "всеобщему подорожанию" (28). Учителя хасидизма истолковали это в том смысле, что с приближением Геулы все станет даваться с огромным трудом и исполнение заповедей потребует самопожертвования и напряжения всех сил. Волшебный сосуд, в котором не иссякают деньги, - также один из признаков Геулы, аллюзия на сказанное в трактате "Санhедрин": "Пока не иссякнет последняя монета в сосуде". Смысл этого изречения таков: простая и искренняя вера питает саму себя, и даже великий человек ищет в ней поддержку, без которой ему не устоять в испытаниях.
Что же дорого и что важно, что ценится там, на золотой горе? Ответ гласит: герою могут не позволить войти в город. "Достал он тогда из сосуда деньги и подкупил стражу. И вошел он в город, и оказался тот город прекрасным. Пошел первый министр к одному богачу, снял у него угол и заплатил за стол: знал он, что потребуется ему в этом городе задержаться, потому что придется применить всю свою мудрость и смекалку, чтобы вызволить царскую дочь".
"А как ему это удалось, раби Нахман не рассказывал, да только известно, что в конце концов удалось".
Рассказ 2