Дети с улицы Мапу (8)

- Ха, ха, ха... Ну и русский же из тебя ! Бог с тобой! Сразу видать, что жидок. Разве это пар? Пока семь потов не сойдет, баня не баня!

Когда Шмулик вернулся, старик уже лежал на самой верхней полке. Пар там был такой густой, что Афанаса почти не было видно.

Шли дни, недели, месяцы. Шмулик привык к своему новому дому, к работе. Он хорошо чувствовал себя в уединенном хуторе, в семье стариков, относившихся к нему как к родному.

Когда обносилась его одежда, Клава сшила ему новую из штанов сына. В белой льняной рубахе, босиком, Шмулик-Васька выглядел как настоящий деревенский пастух. Даже речь его изменилась. Он быстро усвоил местный деревенский говор.

Постепенно узнал он и соседей, в особенности их детей. Те, что помоложе, тоже пасли в лесу скот. С одним из них, Ванькой, у которого были светлые, как лен, волосы и глаза с косинкой, он подружился.

Дело было так. Однажды, когда Шмулик гнал стадо домой, услышал он чьи-то вопли. Подойдя ближе, увидел, что Ванька лежит на земле, а Сашка, парень постарше того и сильнее, сидит на нем верхом и мутузит его кулаками по голове, лицу, плечам. У Ваньки из носа текла кровь, но Сашка продолжал его лупить. Ванька извивался и вопил от боли, но никак не мог вырваться.

При виде крови, текущей из носа мальчика, Шмулик вскипел. Не долго думая, подлетел он к обидчику и одним ударом кулака свалил его на землю. Сашка хотел было напасть на него, но Шмулик стоял перед ним, сжав кулаки, с глазами, горящими гневом.

- Попробуй, подойди, гад! Напал на маленького, да? Все зубы тебе выбью! Глянь, что ты ему наделал!

Сашка опустил голову и отошел, громко бранясь. Но Ванька продолжал всхлипывать.

- Брось пищать, как баба! - прикрикнул на него Шмулик.

Ванька тут же послушался и замолчал.

- Ты сильный, побил Сашку, - заговорил он, - а меня зовут Ванька, я живу вон там, - он показал на хутор по соседству, с домом, окруженным вишнями и раскидистыми липами.

- Я знаю, где ты живешь, - быстро добавил Ванька. - А где твои родители?

- Нет у меня родителей, - вырвалось у Шмулика, и перед его глазами встал образ матери. Тут у него вдруг перехватило в горле, захотелось побыть одному. Повернувшись к Ваньке спиной, он зашагал в лес.

Ванька удивился: что это с ним? Наверно он своими словами как-то задел своего спасителя. Ему стало неловко. Догнав Ваську, он обнял его за плечи и тихо оказал:

- Не сердись, Васек, я же ничего не сказал. Хочешь, будем друзьями? Знаешь, у меня нет больше брата. Старшего брата на войне убили. Ты мне будешь заместо брата, хочешь?

Шмулик посмотрел Ваньке в лицо. Toi отвел взгляд.

- Хочешь, будем как братья? Возьми это на память.

И прежде, чем Шмулик успел ответить, Ванька снял со своей шеи медную цепочку, на которой висел жестяной медальон с изображением Богородицы и надел ее другу на шею.

- Нет, нет, не надо это, - запротестовал Шмулик.

- Бери, бери, не стесняйся. Это в знак дружбы. Нельзя иначе. Она особенная, из беды выручает. Слушай: когда русские отступали через нашу деревню, был тут у дороги страшный бой. Что тут творилось - Боже упаси. Видел за гумном обгоревшие деревья? Немцы так палили, что все стекла в деревне повылетели. Мы все из хат убежали, попрятались, полумертвые, в хлевах да в канавах. Я лежал рядом с братом. Когда перестали стрелять, поднял голову, а брат рядом мертвый лежит. Вот как это было. А я, знаешь, как спасся? Все время держался рукой за эту иконку и молился. Не веришь? Ей Богу!

- Коли так, зачем же ты ее мне отдаешь?

- Потому что у тебя нет ни отца, ни матери. Некому защитить тебя. И я хочу, чтобы мы стали как братья.

Шмулик ничего не ответил, только спрятал подарок под рубашку.

Так Васька и Ванька стали друзьями. Вместе пасли в лесу скотину, вместе возвращались домой. По ночам жгли костер. Шмулик собирал хворост, а Ванька приносил картошку. Печеная картошка вкусна, вкуснее даже сладкого пирога, который бабка Клава пекла на "День всех святых".

Иногда к друзьям присоединялись и другие ребята из деревни. Шмулик привык к этой жизни и свободно разгуливал по деревне, навещая своих товарищей-пастухов.

По праздникам крестьяне приглашали его в дом, угощали куском мяса или жирными блинами.

- Бедный сирота. Хорошо, что Афанас с бабкой приютили его в своей хате, - жалостно покачивали головой бабы.

Однако по праздникам и воскресеньям мальчик грустил. Во время предпраздничной уборки во дворе, когда хозяева готовились ехать в церковь, его охватывало чувство отчужденности и одиночества. Он вспоминал субботы в родительском доме, свечи в серебряных подсвечниках, белоснежную скатерть на столе и две плетеные халы. Правда, родители Шмулика не были особенно набожными, но хранили традицию. Мать следила, чтобы еда была кошерная, а отец по праздникам брал с собой сына в синагогу. Теперь же Шмулик жил без календаря и не знал, когда выпадают еврейские праздники.
[1] [2] [3] [4]