К этому виду преступлений отнесены: "убийства, истребления, порабощение, ссыл">

Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5) (42)

[1] [2] [3] [4]

Блаха: Это было сделано согласно распоряжению из Берлина. Обоснований мы, конечно, не узнали, так как мы всегда лишь после казни получали доступ к трупам.

Покровский: Таким образом, эта казнь производила впечатление одного из этапов общего плана уничтожения людей, поступавших в Дахау?

Блаха: Да. Это вообще имело место по отношению ко всем казням и всем эшелонам с инвалидами. План, его можно было видеть даже в том, как относились к эпидемическим заболеваниям. Все это было частью плана уничтожения. Особенно я должен подчеркнуть, что русские пленные подвергались всегда самому дурному обращению.

Покровский: Не будете ли Вы добры сказать, что Вам известно относительно тех заключенных, которые входили в категорию "Мрак и туман"? Много ли было таких заключенных? Не известно ли Вам, за что они попали в концентрационный лагерь?

Блаха: В концентрационный лагерь прибывали многие заключенные, на которых распространялся приказ "Мрак и туман". Под этим подразумевались главным образом представители западных держав, особенно французы, бельгийцы, голландцы. В отношении русских, а также и в отношении чехов во многих случаях стояла пометка "возвращение нежелательно". И я относился к той же категории - собственно, это было то же самое. Многие из этих людей незадолго до освобождения лагеря по приказанию коменданта были казнены, то есть расстреляны перед крематорием. Большинство из них составляли французы и русские. Многие из них были больны сыпным тифом в тяжелой форме. Температура у них доходила до 40. Их нужно было доставлять к месту казни на носилках.

Покровский: Мне кажется, что Вы упоминали относительно значительного числа заключенных, умерших от недоедания. Не сумеете ли Вы сказать, как велико общее число этих людей, погибших в лагере от недоедания?

Блаха: Я думаю, что примерно две трети заключенных лагеря страдали сильной формой истощения и по меньшей мере 25 процентов всех умерших в лагере были люди, которые умерли просто от голода. По-немецки это называли "голодным тифом". Кроме того, наиболее распространенной болезнью в лагере являлся туберкулез, который также в основном возникал на этой почве, то есть на почве недоедания. От этой формы туберкулеза особенно умирали русские заключенные.

Покровский: Мне кажется, что Вы сказали, отвечая на вопрос моего коллеги, что большинство умерших от истощения составляли русские, французы и итальянцы? Чем Вы объясняете, что именно эта категория заключенных в большом количестве умерла от голода?

Блаха: Это обстояло таким образом, что остальные - немцы, поляки, чехи, которые уже находились длительное время в лагере, имели время, если можно так сказать, в физическом отношении несколько приспособиться к тем условиям, которые существовали в лагере, а русские очень быстро сменялись в лагере. Это же имело место в отношении французов и итальянцев. Кроме того, все эти три нации преимущественно поступали в этот лагерь уже из других лагерей и в очень истощенном состоянии, так что они не могли сопротивляться эпидемии и заболеваниям. Кроме того, немецкие заключенные, польские и некоторые другие, которые работали на военных заводах, имели возможность с 1943 года получать посылки из дома. Это, естественно, не имело места в отношении пленных из Советского Союза, Франции и Италии.

Покровский: Не можете ли Вы ответить на вопрос о том, что видели Розенберг, Кальтенбруннер, Заукель и Функ, когда они бывали в лагере Дахау? Не известно ли Вам, что им показывали в этом лагере?

Блаха: Я не имел возможности следить за этими посещениями. Такие случаи, когда можно было видеть из окна этих посетителей и наблюдать, куда они пошли, были очень редкими. Я имел редкую возможность присутствовать при посещениях Гиммлера, обергруппенфюрера Поля и один раз присутствовал при посещении гаулейтера Гислера, когда им показывали опыты или отдельных пациентов в госпитале. Об остальных посещениях я не имею представления, то есть я не могу сказать, что они там видели и что делали.

Покровский: Может быть, были у Вас случаи наблюдать, как долго находились в лагере эти люди? Носили ли их посещения характер краткого визита на несколько минут или они задерживались там больше - я имею в виду Розенбарга, Кальтенбруннера, Заукеля и Функа?

Блаха: Это происходило самым различным образом. Некоторые посещения длились только полчаса, а некоторые посещения - по три часа. Это мы всегда могли хорошо наблюдать, так как в это время нельзя было работать, в это время не раздавали также пищу, и мы не могли даже заниматься своими делами в госпитале и должны были всегда ждать, пока нам не будет дан сигнал о том, что визит окончен и посетители покинули лагерь. По другим признакам я не мог бы судить о длительности этих посещений в отдельных случаях.

Покровский: Не припоминаете ли Вы, посещения Кальтенбруннера, Розенберга, Функа и Заукеля, если определить по тому признаку, который Вы сейчас назвали, носили только кратковременный характер или эти лица задерживались там на несколько часов? Вы поняли этот вопрос?

Блаха: К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Я уже сказал, что посещения лагеря происходили так часто, что сейчас нельзя восстановить хронологически, были ли эти визиты короткими или продолжительными. Некоторые посещения, например, посещения школ, военных и полицейских школ, длились иногда в течение целого дня.

Покровский: Благодарю Вас. У меня больше нет вопросов к этому свидетелю на данной стадии процесса.

Дюбост: Вы упомянули об эшелоне с французскими заключенными из Компьена, из которых только 1200 человек приехали живыми. Были ли еще другие?

Блаха: Да. Приходили эшелоны из Бордо, Лиона и Компьена. Все это имело место в первой половине 1944 года.

Дюбост: Во всех ли эшелонах были одинаковые условия?

Блаха: Условия были такими же либо похожими.

Дюбост: Каждый раз по прибытии Вы констатировали, что было много жертв?

Блаха: Да.

Дюбост: Какие были причины их гибели?

Блаха: Причины их гибели состояли в том, что людей запихивали в огромных количествах в вагон, затем закрывали, и они находились там в течение многих дней без пищи и воды. Обычно они либо умирали от голода, либо задыхались. Оставшиеся в живых поступали в большом количестве в госпиталь лагеря, где большая часть из них также умирала от различных осложнений или заболеваний.

Дюбост: Вскрывали Вы тех, кто умирал во время переезда?

Блаха: Да. Я должен был обследовать все трупы, но не мог выявить следов каких-либо насилий. Кроме того, я обследовал полностью десять трупов и подверг их вскрытию, составив специальный протокол, который я затем послал в Берлин. Все эти люди умерли от удушья. Я мог установить также во время этого обследования, что это были выдающиеся люди Франции. Это я мог узнать по документам, а также по мундирам. Это были старшие французские офицеры, депутаты, священники, а также состоятельные люди, которых оторвали от обычной гражданской жизни, посадили в вагоны и послали в Дахау.

Дюбост: После доклада, который Вы передали в Берлин, условия, в которых осуществлялись перевозки, остались прежними или нет?

Блаха: Как и всегда, ничего не последовало. Всегда писались большие донесения, но условия отнюдь не улучшались...

Дюбост: Вы показали, что многочисленные посетители - немецкие офицеры, студенты, политические деятели Германии - много раз бывали в лагере. Можете ли Вы сказать, что простые рабочие, крестьяне знали о том, что происходило в Дахау?

Блаха: По-моему, люди из местности вокруг Мюнхена должны были все это знать, так как заключенные ежедневно посылались в различные предприятия как в сам Мюнхен, так и в его окрестности, и на работе очень часто соприкасались с гражданскими рабочими этой местности.

Кроме того, на плантации и на военные заводы приходили многие поставщики и заказчики, которые видели все, что делали с заключенными и как они выглядели.

Дюбост: Можете ли Вы сказать, каким образом обращались с французами?

Блаха: Если я говорил, что хуже всего обращались с русскими, то после русских заключенных самому дурному обращению подвергались французы. Существовало различие в обращении с отдельными людьми. Люди, принадлежавшие к категории "Мрак и туман", а также выдающиеся политические деятели и деятели умственного труда подвергались особому обращению. Это имело место в обращении с представителями всех наций, иным было также обращение с рабочими и крестьянами.

Дюбост: Если я правильно Вас понимаю, обращение с представителями французской интеллигенции было особенно ужасным? Знаете ли Вы имена этих отдельных французских интеллигентов?

Блаха: Я имел много товарищей среди врачей и университетских профессоров, которые работали в качестве врачей в госпитале. К сожалению, многие из них умерли от сыпного тифа. Вообще нужно сказать, что большинство французов умерли от эпидемии сыпного тифа. Я лучше всего помню профессора Лимузена, который прибыл в очень тяжелом состоянии из Компьена. Я взял его к себе в госпиталь и пользовался его услугами в качестве патолога и ассистента. Затем я помню епископа города Клермон - Феррана, кроме того, ряд других врачей и профессоров университетов, которых я знал. Я помню профессора доктора Роша, доктора Лемартена и многих других. Я сейчас уже забыл их имена.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.