Автобиография Альберта Эйнштейна (5)

похотливые сны и видения мучили его, делали его жаргон меланхоличным. его отцу посмертно вручили орден. этот субтильный эпизод привнёс равновесие. потом пришла осень, и начались буквенные дожди, в основном из I и U, иногда пара капельY и даже одно W. это была радостная находка! ценный экземпляр был тщательно вычищен, высушен, наклеен, классифицирован и надписан. он обладал также взрослым экземпляром H, найденным полвека назад в месопотамии. он весил не менее 0,2 килограмма и имел поверхность в 36 квадратных сантиметров!! имелся и довольно старый фрагмент Q. его ушные раковины увяли над непрерывными штудиями.

ботанические исследования его мало интересовали, в основном он относился к ним равнодушно. он часто лежал в больнице. ему сделали операцию. как только пробилась свежая трава, он выскользнул наружу. свою улетучивавшуюся жизнь он рассматривал сквозь линзы. он решил отпустить усики. вскоре они украсил его несколько чувственную верхнюю губу. из окна он мог незаметно наблюдать за течением будничной жизни. при этом он всякий раз ощупывал свой выступающий кадык. всякий раз его смущал вольный водоворот мыслей в его голове, всякий раз его смущали образы, смущали его собственные чуткие инструменты восприятия. по воскресеньям он отрывался от окна и шёл в паноптикум. втайне он опасается однажды вдруг стать подверженным эпилептическим припадкам, в остальном же не поддаётся ипохондрии. внезапно посреди этого неподвижного существования его увлёк небольшой эстетический эксперимент. как-то раз ему случилось закопать в землю корпус от часов. что с ним стало? он часто думал об этом, но несмотря на это не мог вспомнить, где же находится захоронение. какие мелкие животные населяют теперь этот часовой остов? или может быть - его разъела ржавчина? а ещё его часто приковывала к себе бесконечность. он отключённо делал зарубки перочинным ножиком на подоконнике, неоднократно обрезая себе при этом большой палец. в конце концов, он привык делать зарубки, подогнув большой палец, в один прекрасный летний день он впервые обнаружил вселенский разум. 2 дня он ничего не ел. он вперялся взглядом в пространство. его лицо было ужасающе бледно. его руки и тело тоже покрылись этой кошмарной бледностью. он сравнивал белизну кожи с белизной зрачков. долго смотрелся он в зеркало, слушал пение щегла, собирал информацию об анатомии суставов. он откинул со лба пядь волос. так ли уж это было нужно? было ли необходимо хоть одно движение? он спустил подтяжки и стянул рубашку, потому что было очень жарко. выйдя в сад, он сразу же заметил подраненного щегла. он положил его в шляпу и умостил её среди густых веток и сучков буйно заросшего листвой каштана. дерево как раз цвело. здесь щеглу будет неплохо, подумал он. он мечтал когда-нибудь снова увидеть канатоходца, но у него было очень мало надежды на исполнение этой мечты. канатоходец далеко в вышине на незримой тонкой проволоке, идущий словно по молекулам газа. зимой он кормил ворон, прыгающих по сугробам. а ведь раньше он педантично вносил записи в дневник наблюдений. он с удивлением вспомнил об этом, а ещё, поискав, нашёл свой гербарий. листья плюща пересохли, бумага пожелтела. он снова собрался с мыслями и стал собирать разные образцы пепла, чтобы в длительных исследованиях выявлять составляющие их компоненты. наиболее драгоценными ему представлялись сожжённые электроны кислорода. он поставил себе целью непременно получить 1 грамм сожжённых кислородных электронов. так как стены в его комнате были влажными, его стали преследовать скопища разных жуков. только яркое солнце служило ему утешением. но с жуками он должен был покончить - так или иначе! он приготовил крошечные скальпелёчки, пинцетики и крючочки и стал препарировать сучащие ножками тельца, отделяя от них малюсенькие хитиновые панцири. летом перед его дверью хозяйка часто оставляла плошку черники. когда он думал о движении времени, его кожа начинала невыносимо зудеть. но всё его внимание было направлено на бабочек, чей язык он мгновенно научился понимать. он написал об этом несколько сжатых строк для потомков. на нижнем этаже его дома открылся магазин подержанной одежды, завоевавший популярность среди низших слоёв населения. когда он возвращался домой с длинных прогулок, он часто подолгу стоял перед витринами, завороженный видом поношенных вещей. особенно его впечатляли морщины поношенных туфель. но самой большой его слабостью было ходить в бюро находок и запрашивать несуществующие утерянные предметы. в его комнате стоял влажный затхлый запах. недолго думая, он скрылся в приятно пахнущих заливных лугах. в то же самое время, он проследил за тем, чтобы его манускрипты не разбросал сквозняк. он аккуратно накрыл не скреплённые между собой листки своим старым, заношенным зимним пальто. на голове у него была шапка. с довольными глазками, он апперципировал. а не шевельнулись ли на деревьях листья под легчайшим дуновением ветерка? его цереброспинальная нервная система отреагировала нормальным образом, его серое вещество выполняло возложенные на него функции как должно. свет в форме бесчисленных ярких и прозрачных частичек падал между дрожащих листьев под ноги наблюдателя. он шагнул в самую гущу спеющих жёлтых колосьев и пошёл через поле. как-то раз в лондоне он провёл многие часы, стоя под уличным фонарём, впитывая синеватый свет, сам не свой, воспринимая себя как некую вероятность, потухший мираж психики, снабжённый ярлыком механизм восприятия, а не был ли он сам этим: ржаво-красной листвой, покрывающей землю в блумсберри, антикварными и книжными лавками, чёрным деревянным фасадом "old wine shade", доугэйт хилл №10, тяжёлым запахом рыбы в окрестностях фишгэйт хилл, флитстрит, словами из газет, зоологическим садом в парке регентов, витринами с огранёнными камнями в геологическом музее, ляпис-лазурью, опалом, агатом, халцедоном, корундом, аквамарином, хризолитом, навесом из листьев в гайд парке, мостом саутворк, пристанью на биллингсгэйт, ботанической лабораторией в физик гарден, мадам тюссо на мэрилебон роуд, чейн роуд №24 с тростью и шляпой карлайла, хэймаркетом, св. иаковом, зелёным небом над церковью св. анны в сохо? или теперь - блестящей травой, солнечным кругом, угрем, гусеницей, космическим излучением, магнитным поясом земли, атмосферой, червями, светящимися животными, самоистязателями, радиоляриями, улитками, комарами, плазмодесмами, ангиосперматозоидами? всё это не только существовало, но и находилось в его мозге, и при желании вызывалось условленным словом, и осознав это, он упал на землю. он мгновенно ощутил в себе перкуссии воспоминаний, предав свои мысли хаотичному потоку обрушившихся на него слов -, только однажды он привстал, чтобы поприветствовать проходившего мимо птицелова и мельком спросить его об успехе его предприятия. больше всего его увлекало невскрытое, не поднятое на поверхность, не реконструируемое. он с головой погрузился в математические штудии и только иногда немного развлекался предсмертной агонией мух на свисавшей с потолка клейкой ленте. что же его раньше так завораживало в этом зрелище? этот квант бессмысленности во всём, который он в продолжении некоторого времени считал обнаруженным лично им? он уже больше не рвал шнурков, завязывая ботинки. на полу в прихожей лежало несколько разбитых бутылок. иногда его посещали галлюцинации, и он представлял себя планетой с четырёхмерным пространственно-временным континуумом. по утрам он на несколько часов надевал домашний пиджак цвета киновари, купленный в магазине подержанной одежды, а в остальном повседневная жизнь мало его задевала. но с годами он пристрастился вылетать из окна в опускающиеся сумерки и, зависнув на месте, открывающем хороший вид, часами рассматривать землю с высоты птичьего полёта.

мало-помалу он начал систематически планировать эти полёты. при помощи складного метра он тщательно обмерял различные географические образования и заносил данные на карту. осенью его застиг в воздухе запах зрелых тыкв, когда боковой ветер отнёс его немного в сторону, над поля. но начиная с определённого возраста, эта его способность стала на глазах ослабевать, так что ему приходилось ограничивать ночные вылеты, в конце концов, он осмеливался покидать комнату только в дневные часы. на новый год, когда над городом разносился радостный звон колоколов, он закрывал глаза и прикуривал от горящей банкноты. эта маленькая радость доставляла ему удовольствие. других пристрастий он не имел. он приобрёл печатную машинку, вставил белоснежные листы между валиков и стал покрывать страницы драгоценными выделениями своей задумчивости. адвокат тем временем тоже умер и попал в его чёрный блокнот, доставаемый всякий день из ящика стола для внесения дополнений. но вымирание окружающих уже не беспокоило его. как раз напротив, в его памяти всё время возникал тот июльский вечер, когда с неба стаями посыпались мёртвые птицы и были погружены в мешки из-под угля и увезены в открытых полицейских фургончиках. это была эпидемия! из окна он мог следить за происходящим. к этому времени он знал абсолютно точно, на какой широте и долготе располагается его дом, но жил слишком отшельнически, чтобы извлечь из этого практическую выгоду. он разводил отборную герань, фиксировал время суток или восхищался горизонтальной линией горизонта. школьный учитель с, заметим, татуировками стал чаще навещать его, и всякий раз ощупывал чувствительными нервными пальцами стоящий на столе глобус; а однажды ночью наблюдателю удалось почувствовать своё собственное выскальзывающее сердце, как если бы оно отделилось от тела. какой это был интересный объект! он увлёкся системой транспортировки нервных возбуждений, распространением возбуждений внутри сердечной мышцы. в пищу он употреблял только богатые аскорбиновой кислотой продукты: капусту, шпинат, перец, цитрусовые, помидоры, клубнику, смородину и печень. он до глубины души презирал вялые овощи за то, что в них стремительно сокращается содержание аскорбиновой кислоты. когда он заметил, что постарел, он поместил своё завещание в шляпу и так и проносил его там несколько недель подряд. с особым удовольствием он отражал себя в гладях прудов, к которым вели его прогулки. этот физический процесс грел ему сердце, да, он даже был готов без колебаний иногда сам провоцировать его. так как отражение является причиной того, что не излучающие света предметы становятся заметными для человеческого глаза, отражаться в воде казалось ему вполне уместным. при этом свет менял направление, и лучи светового пучка разлетались в разные стороны. он безучастно разглядывал своё отображение. позволял дивергентным лучам, исходящим от отражения и по прямой линии достигающим его зрачков, концентрироваться в них.

реальные образы? виртуальные образы? он смеялся. он шёл дальше. его истощённая фигура то и дело скрывалась за деревьями и выныривала снова, в его волосах играл голубоватый летний ветер (который слегка пригибал даже большие голубые цветы в садах). птицы облетали солнечные зонтики прохожих, как маленькие чирикающие облачка. его тайное знание делало его отчуждение ещё более глубоким. всё, что ему оставалось, были его безупречные записи, которые должны были достигнуть потомков. только школьный учитель остался ему до конца верен. один его тёмный глаз обглоданно вываливался из глазницы вследствие слишком поздно обнаруженной глазной болезни. в остальном же он выглядел как прежде. наблюдатель всегда сочувствовал ему (и поэтому пытался утешать). он достиг зенита силы воображения, его мыслительный аппарат воспроизводил образы перед его глазами и заставлял их угасать. его полые шаги раздавались всю ночь напролёт, всё зеленело, и кристаллики льда таяли. в переулке дети играли со следующими предметами:

ножницами, иглами, гребнями, ножами, вилками, чайными ложками и щипчиками для ногтей. запах гвоздики и цветущей сирени расползался по комнате. но на покрытых плесенью обоях мухи оставили следы, чьё расположение часто повергало наблюдателя в глубокомысленную задумчивость. может быть, то, что люди называли "бог", было случайно направленным вектором, управляющим нагромождением звёзд так же хаотично, как и распределением мушиного помёта? он, конечно, понимал, что его глазной нерв, как и прочие части его центральной нервной системы, не подлежит регенерации. это ощущали его периферийные болевые или моторные нервы, но мозговые каналы - никогда. питание зрения происходило через очень тоненькие сосудики, не более 0,5 мм в диаметре, в то время как его внутренний взор оставался неизменным за счёт сложной системы регенераций. однажды наблюдатель произнёс: функция глаза как органа чувств возможна только при наличии прямой связи с мозгом. её нельзя сравнить с функцией внутренних органов, светочувствительная сетчатка - это выставленный наружу отдел центральной нервной системы, а глазной нерв, связывающий сетчатку с серым веществом - это не нерв в обычном смысле, а мозговой канал.

как он обычно проводил инспекции?

А он разлагал образы на составные части Б он помещал воспринятую и препарированную данность в нервическую конфигурацию своего мозга, служившего ему для уединённого и герметичного симулирования окружающей среды.

если же ему доводилось в такие моменты покидать свою комнату и встречаться с людьми, то перед выходом он быстро выпиливал четырёхугольник в своей черепной коробке и предоставлял людям возможность бросить взгляд на его пульсирующий мозг. он прогуливался по парку. капли дождя, попадавшие сквозь отверстие в мозг, дарили ему приятное ощущение, не было никаких представлений, всё было просто собой. ему оставалось лишь глубоко вздохнуть, заточить карандаш и уставиться на паркетные доски. ему очень нравилась мысль о том, что он окружён идиотами. он спустил штаны и опустился на унитаз, чтобы посрать во имя процветания всего человечества. он коротко и отрывисто обосрал всё, что пришло ему в голову, и подтёр жопу.

из личных заметок наблюдателя:

тень чернила чернильница вечное перо 3/4 деревянного кресла стол водяная синь дом эскарп т.е. эскорт эстрада эстрагон эстропировать + эстамп + эукариоты + 2 = ээээТАЦИЗМ!!ПАНЛОГИЗМ. ну хорошо, эванесценция, эванесценция:

примерно 10 мин. и? влажность безумие ветер чёрт побери! протоматерия и ПРОТОСОСТОЯНИ Е нуууУ? лёгочное шуршание телесные члены делирий итакдалее.

хроматические раздражения и т.п. уффф! бойлер сименс зеркало бряКК, стул хряСЬК, верёвка ХЛОП, лампочка чпоКК, аааааааАААААА!

пространственный гений, стол. штукатурка. ночной горшок. кровать. взгляд.

оконная рама. высота. подъезд. лестницы. незнакомец. носовой платок. уличное движение. один и два. лавка. шляпа. перчатка. ниже пояса. костьуум.

но как в давние времена говорил гераклит: как хороша навозная куча - это прекраснейший, совершеннейший мир. у ньютона неожиданно лопнула артерия, больше 30 лет у ниво быыл сифак, ха-ха!

лорнет. э лор лавууу шашль! кллерлавло.

гснеежжжшларшко. гшаабблеттль. шыркшарк. шкрбрбрб. шркшрк. кршшш!

::::я ::::::::::::::::::::.

:::..m::. I::::::::..нн:::::::..

:::..

:::::::..оо::::..рпс:::ф::::..ы::::..

:::::::ц::::::::::::::::::::.

к:::..

::::::::::::::::был:::::::

ф ф:::::.во:::::..снеееееееееееееееееееееееееееееегу :::::::::::::: птицы ::::::::::

деревья

1911 10. января: приступы боли в низу живота. морфий.

конец - ИЮНЬ - ОКТЯБРЬ: ночевал в отеле кобург, комната 22 октябрь декабрь: отель лютиция, шварценберггассе 43 б, диагноз: опухоль двенадцатиперстной кишки.

депрессии

1912 обработка и коррекция фрагмента эписклерита на левом глазу посещение в больнице пострадавшего от ножевых ранений с. обследование глаз в связи с инфекционным воспалением сетчатки.

1913 после почти 4 лет скитаний по отелям и меблированным комнатам собственный кабинет бессонница познание патологически искажённой действительности 1914 мебель публичные лекции жалобы прорыв водопроводной трубы, газета взрыв сигарета носки галстуки ковры зажим для портьер яблоко салат пирамида квитанции счета меню портмоне древесный уголь ацетилен 1 кг некролог банковский вклад почтовые пошлины витрина для очков подставка для пера, открывашка

АНЕКДОТЫ ИЗ ЖИЗНИ НАБЛЮДАТЕЛЯ

наблюдатель недовольно наморщил лоб. он сидел на стуле, изготовленном заключёнными, и тупо смотрел на оклеенную жёлтыми обоями стену. на что проецировалась его поза? он упорно пытался ничего не замечать. в один момент лицо наблюдателя разгладилось. он выбросил правую руку вперёд и раздавил давно надоедавшую ему домашнюю муху.

[1] [2] [3] [4]