Борисович. Не убоюсь зла (18)

[1] [2] [3] [4]

-- Как я уже заявлял ранее, я не буду принимать никакого участия в закрытом суде.

Я не успеваю продолжить -- судья прерывает меня:

-- Но суд открытый, вы же видите! -- и движением руки предлагает мне обернуться к залу.

-- Для кого он открыт? Для корреспондентов АПН и сотрудников КГБ? Где мои родственники? Где друзья? Может, вы скажете, что они не захотели присутствовать на процессе?

Судья явно готов к этому вопросу.

-- Свободных мест нет, как видите. Для родственников мы бы, ко-нечно, стулья нашли, однако сейчас ваши мать и брат по закону не име-ют права находиться в зале, так как позже будут вызваны в качестве свидетелей. А вот отец... Где отец подсудимого?

"Распорядитель", стоящий у дверей, тут же отвечает:

-- Отец подсудимого не смог приехать из Истры в Москву по состоя-нию здоровья.

-- Ну, видите? Чего же вы от нас хотите? Все, что от нас зависело, мы сделали, -- говорит судья и тут же опять пытается задать мне какой-то анкетный вопрос.

"Что с отцом?" -- думаю я, но тревога за него почти мгновенно вы-тесняется другим чувством. Наглый цинизм и лицемерие режиссеров этого судилища убедительней, чем пистолет Минаева, напоминают мне, с кем я имею дело. Холодная злость переполняет меня; я становлюсь со-вершенно спокойным и вновь обретаю способность мыслить логически.

-- Я видел список свидетелей, вызванных на суд. Он приложен к об-винительному заключению. Ни матери, ни брата в нем нет. Таких хода-тайств не заявляли ни обвинение, ни защита, а дополнений к списку свидетелей мне не представляли.

Тут вскакивает Солонин:

-- Я ходатайствую!..

Повысив голос, я легко заглушаю его:

-- Ага, прокурор ходатайствует! Но откуда судье стало известно об этом еще до начала заседания? Более того: он даже знал заранее, что та-кое ходатайство удовлетворит! Впрочем, я не собираюсь вступать в дис-куссии по поводу юридических деталей этого фарса, а просто еще раз заявляю, что не стану участвовать в нем до тех пор, пока не будут вы-полнены следующие условия. Первое: в зале суда должен присутство-вать кто-либо из моих родственников; второе: адвокат, подобранный для меня обвинением, не примет участия в процессе. Раз уж меня лишили возможности выбрать защитника, я предпочитаю защищаться самостоя-тельно. Мне не нужен еще один прокурор под видом адвоката.

Судья что-то говорит о том, что никого мне не навязывали, что я и мои родственники сами не захотели пригласить защитника, но я никак на это не реагирую. Наконец он склоняет голову к заседателю, сидяще-му справа, тот кивает; затем ко второму -- кивает и этот. Только теперь я понимаю, почему зеки называют заседателей "кивалами"... Однако насколько эта кличка точна, я оценю лишь к концу суда: за все время эти двое не зададут ни одного вопроса, вообще не откроют рта лишь бу-дут кивать судье всякий раз, когда он повернет к ним голову.

-- Перерыв на десять минут. Суд удаляется на совещание.

Меня уводят в спецкамеру для подсудимых. Я понимаю: сейчас ни-что не решается, все договорено заранее. Стараюсь отвлечься, разгля-дывая надписи, которыми исчерканы вдоль и поперек стены этого за-кутка.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.