Борисович. Не убоюсь зла (22)

[1] [2] [3] [4]

Ежедневно перед тобой надзиратели -- старшины. Над ними -- их начальник, корпусной. Еще выше -- дежурные офицеры, заместители начальника тюрьмы и сам начальник, чины УИТУ и ГУИТУ -- област-ного и всесоюзного управлений исправительно-трудовых учреждений; параллельно -- а точнее, рука об руку с ними -- прокуроры: районные, городские, республиканские, всесоюзные. Ты имеешь право жаловаться им письменно и устно, но очень скоро поймешь: все они заодно. При этом ни один из них абсолютно ничего не решает -- принимает решения все та же организация, которая тебя сюда и посадила: КГБ.

У кагебешника, работающего в тюрьме и в лагере с политзаключен-ными, нет никаких определенных функций: он лишь вызывает к себе время от времени людей, беседует с ними с глазу на глаз в неофициаль-ной, непринужденной обстановке -- и именно от результатов этих бесед зависит все твое существование. Он держит в своих руках концы всех нитей, на которых ты подвешен в ГУЛАГе, и пытается управлять тобой как марионеткой. Если КГБ не удалось сломить тебя на воле, а затем на следствии, они постараются добиться своего здесь. И если ты, устав от убожества тюремной или лагерной жизни, проявишь первые признаки слабости, нерешительности или -- самое худшее! -страха, КГБ узнает об этом еще до того, как сам поймешь, что с тобой творится.

Тебя пригласят на беседу, угостят конфетами или яблоками, нальют чаю или кофе... "Ничто от вас не зависит? Наоборот: все в ваших ру-ках,объяснят тебе. -- Можно, например, хорошо питаться. По высшей больничной норме и даже еще лучше! Вы любите мясо? Хорошее сухое вино? Не хотите ли сходить со мной как-нибудь в ресторан? Переоденем вас в штатское -- и пойдем. Поймите: все эти нормы -- для преступни-ков. Если же мы, КГБ, видим, что вы встали на путь исправления, что вы нам готовы помочь... Что? Вы не хотите стучать на товарищей? Но что значит -- стучать? И на каких товарищей? Ведь этот русский (ев-рей, украинец), который сидит с вами, -- знаете, какой он национа-лист? Как он ненавидит вас -- евреев (русских, украинцев)? Тогда-то, например, он сказал тому-то... Кстати, у вас скоро свидание. Сколько вы не видели своих? Год? Да, а на вас тут есть еще рапорты: не встал после подъема, разговаривал после отбоя... Опять администрации при-дется лишить вас свидания. Может, поговорить с начальником?.."

Примитивно? Конечно. Но ведь на многих действует -- на кого-то через месяц, на другого -- через год, на третьего -- через пять лет. И все же -далеко не на всех. Надо видеть, с каким отчаянным упорством год за годом сражается КГБ за каждую еще не "спасенную" ими душу.

Летом семьдесят восьмого года у меня, как я уже говорил, было обо всем этом чисто теоретическое представление. Но мне повезло: водво-рив меня во Владимирскую тюрьму, органы сразу же продемонстриро-вали "конечный продукт" своей работы.

Когда через несколько дней обязательного карантина мне выдали вместо остатков гражданской одежды холодную зековскую робу с вы-жженной известью по черному фону моей фамилией и ввели в узкую тесную камеру, я увидел немолодого щуплого суетливого человека с бе-гающими глазами.

-- Виктор Анисимов, -- представился он, и я вздрогнул от неожидан-ности: мой новый сосед был одним из тех, чьи свидетельства об условиях в ГУЛАГе использовались КГБ в моем деле для обвинения Хельсинк-ской группы в клевете.

Я решил сразу же внести ясность в наши отношения:

-- Знаю. Читал ваши показания.

Анисимов не спорил. Он только печально вздохнул и сказал:

-- Да... Меня возили на суд к Орлову. Но я потом все объясню.

... Виктор Анисимов воровал всю жизнь, немало лет просидел в лаге-рях. Что заставило его стать "парашютистом" -- перебраться из уголов-ной зоны в политическую -- не знаю. Обычно причиной этому бывает неотданный карточный долг или еще какая-нибудь того же рода провин-ность, за которую по суровым блатным законам могут убить, искале-чить или "опустить": изнасиловать и превратить в изгоя. В таких случа-ях одна из крайних мер -- написать, скажем, и разбросать в лагере ан-тисоветские листовки. Суд припаяет тебе новый срок по политической статье и отправит отбывать его к "особо опасным государственным пре-ступникам" -- политикам, а ведь это -- единственное место в ГУЛАГе, где бытовикам-уголовникам тебя не достать.

Во Владимирской тюрьме Анисимов получил еще один срок: за по-пытку к бегству -- и ко времени нашей с ним встречи отсидел тут уже лет десять. С год назад к нему приезжали из Москвы следователи, обе-щали перевести в лагерь и восстановить в отцовских правах -- лишение оных Анисимов переживал очень болезненно, хотя сына своего много лет не видел. Короче, необходимые КГБ показания он дал и впоследст-вии был вызван свидетелем на суд над Орловым. Времени между тем прошло немало, и Анисимов успел запамятовать свои слова, записанные следователями, но в Москве к нему был приставлен кагебешник, кото-рый перед вызовом своего подопечного в зал суда повторил ему его же показания. На этом эпизоде Анисимов долго не задержался, зато под-робно описал, как сумел купить в лефортовском ларьке несколько кило-граммов яблок и как потом, вернувшись во Владимир, исхитрился разо-слать их по камерам, чтобы "поддержать ребят".

Сейчас он с нетерпением ожидал двух судов: один из них должен был вернуть его в лагерь, другой -- восстановить в отцовских правах. Но два эти крючка, на которых КГБ держал Анисимова, являлись лишь страхо-вочными -главную приманку он уже давно заглотал: это был чай, тю-ремный наркотик.

Пачки чая, по словам Анисимова, попадали к нему самыми разными путями: то его вызвал на беседу местный кагебешник Обрубов и выдал щедрую премию (рассказывать об этом мой сосед не стеснялся), то по дороге к зубному врачу он встретил знакомого старшину, и тот отдал ему долг, то "черпак" -раздатчик еды -- бросил ему пачку в кормуш-ку. Со многими старшинами и даже офицерами, не говоря уже об хозобслуге, у некоторых зеков и впрямь были деловые отношения: чаем и другими недорогими продуктами те были готовы расплачиваться с заключенными за иностранную авторучку или, скажем, стереооткрытку с подмигивающей красоткой. Впрочем, и этот бизнес в значительной мере контролировался КГБ.

И все же рассказам моего сокамерника о том, какими путями попа-дает к нему чай, я верил только первые дни -- до тех пор, пока не уви-дел, насколько зависит Анисимов от своей ежедневной дозы: пяти-шес-ти кружек чифиря -- черного как смола, напитка.

Заваривал он чифирь так: высыпал в кружку полпачки чая -- двад-цать пять граммов, -- заливал его водой и, ловко держа кружку с по-мощью ложки над унитазом, кипятил ее содержимое на огне, сжигая под дном один за другим приготовленные заранее обрывки бумаги.

Однажды я попробовал чифирь, сделал маленький глоток. Напиток этот оказался страшно горьким, а главное -- у меня сразу же началось сильное сердцебиение.

-- Нет уж, спасибо, -- сказал я и вернул кружку Анисимову.

Он же выпивал свою дозу медленно, как обычный чай, и сразу весе-лел, становился не в меру разговорчивым. А ночью у него болели ноги, сердце, голова; он часто вставал и ходил по камере, утром же требовал таблеток. Ему их не давали, и он громко возмущался. Только очередная пачка чая облегчала его страдания.

Я давно знал, что чай в ГУЛАГе -- нечто вроде валюты. Тот, кого не лишили за "плохое поведение" возможности отовариваться в ларьке, имеет право покупать лишь одну пачку в месяц, все сверх этого нарко-манам приходилось как-то зарабатывать. Но я и представить себе не мог, до какой степени можно контролировать поведение человека с по-мощью такого вроде бы безобидного продукта! Я смотрел на то, как спа-ивали Анисимова, и испытывал отвращение -- не к нему, понятно, а к тем, кто довел его до подобного состояния.

Через несколько дней после прибытия во Владимир меня забрали из камеры и ввели в кабинет, находившийся буквально напротив. Прили-занный и приглаженный человек, показавшийся мне на фоне ментов, как писал Шукшин, "крупным интеллигентом", приветливо улыбнулся и сказал:

-- Здравствуйте, Анатолий Борисович. Я Обрубов, уполномоченный Комитета государственной безопасности... Я сразу же прервал его:

-- КГБ -- преступная организация, она преследует людей за убежде-ния. Ни с вами, ни с другими сотрудниками КГБ я общаться не намерен. Дружеская улыбка сползла с лица Обрубова.

-- Что ж, вам же будет хуже... -- начал он, но я, не дослушав, встал и вернулся в камеру.

Поступок мой был почти импульсивным. Я по горло насытился обще-нием с ними в Лефортово -- но там я хотя бы пытался по ходу допросов извлечь из следователей какую-то информацию, а сейчас, когда все иг-ры закончились, беседы с кагебешниками стали занятием уж совершен-но излишним. Я, конечно, понимал, что они теперь постараются еще больше усложнить мою жизнь, но надеялся на то, что психологически мне будет гораздо легче. Однако я и представить себе не мог, насколько важный шаг сделал, как благотворно повлияют его последствия на мою судьбу, на отношения с окружающими во все годы отсидки. Это мгно-венно принятое решение оказалось, пожалуй, самым важным и дально-видным из всех, которые мне пришлось принимать в ГУЛАГе.

Политические заключенные в огромной Владимирской тюрьме ис-числялись десятками, остальные -- тысячами. Камеры, где мы сидели, находились на значительном расстоянии одна от другой. Между ними располагались камеры бытовиков. По замыслу администрации это дол-жно было помешать связи между политиками, но на деле -- облегчало ее. Дело в том, что у бытовиков существовали налаженные контакты и между собой, и с волей: они ежедневно общаются в мастерских, где ра-ботают, вертухаи так заняты слежкой за нами, что почти не обращают внимания на развитую межкамерную связь бытовиков, да и хозобслуга, набираемая из "краткосрочников", передает из камеры в камеру ксивы, махорку, продукты. Так что если бы камеры политиков были сосредото-чены в одном месте, нам и впрямь пришлось бы туго, а так ветры инфор-мации, гулявшие по коридорам Владимирки, нет-нет да и залетали в наши кормушки, облегчая политикам связь между собой. Конечно же, и среди бытовиков, и среди хозобслуги было немало осведомителей, рабо-тающих на опера -- офицера МВД, -- но уследить за каждой мелочью в таком огромном хозяйстве он не мог.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.