Глава 14

[1] [2] [3] [4]

Глава 14

Когда Джеф ушел, Оливер повернулся к Люси:

— Где Тони? — спросил он.

— Он вернется через несколько минут, — ответила Люси.

— О, — Оливер окинул взглядом вещи расставленные на крыльце. — А где твои вещи? — спросил он. — В доме?

— Я не укладывала вещи, — сказала Люси.

— Но я же предупредил в телеграмме, — Оливер произнес эти слова с прежним обычным раздражением, вызванным нерасторопностью жены, — я же сказал быть готовой к трем часам. Мне хочется всю дорогу ехать в темноте. — Я не могу ехать домой, — ответила она. — Ты разве не получил мое письмо?

— Получил, — Оливер не скрывал своего нетерпения. — Ты сказала, что нам нужно многое обсудить. Мы можем поговорить дома, а не здесь. Мне не хочется здесь задерживаться. Иди и уложи вещи.

— Не так-то все просто, — не сдавалась Люси.

Оливер вздохнул.

— Люси, — начал он. — Я все обдумал. Я решил забыть все, что произошло этим летом.

— Действительно? — в ее словах проскользнули непривычные жесткие нотки.

— Я приму твое обещание, что это больше не повторится.

— Действительно? — теперь твердость ее голоса перешла в беспощадный металл. — И ты поверишь мне на слово?

— Да.

— Две недели назад ты не верил ни одному моему слову.

— Потому что ты лгала, — ответил Оливер.

— Почему ты думаешь, что я не солгу снова? — спросила Люси.

Оливер присел, лицо его выражало крайнюю усталость. Голова бессильно опустилась на грудь.

— Не мучай меня, Люси.

— Ответь мне, — беспощадно настаивала Люси. — Откуда ты знаешь, что я снова не солгу?

— Потому что я ВЫНУЖДЕН верить тебе, — почти беззвучно произнес Оливер. — Я все это время просидел один в нашем доме и пытался представить себе свою жизнь без тебя… И я понял, что не смогу вынести этого.

— Даже если я лгу, а ты ненавидишь лжецов? — Люси стояла над Оливером и беспощадно продолжала: — Даже если я вызываю у тебя отвращение?

— Я стараюсь забыть все, что я говорил, — отвечал Оливер.

— А я не могу забыть, — сказала Люси. — Ты был прав. Это действительно отвратительно. Я сама себе противна.

Оливер поднял голову и посмотрел на нее.

— Но ты изменишься теперь?

— Изменюсь? — переспросила Люси. — Да, изменюсь. Но наверное, не так как ты думаешь.

— Люси, разве ты не любишь меня? — Он задал этот вопрос впервые в жизни.

Люси задумчиво посмотрела на мужа.

— Да, — медленно произнесла она. — Да, люблю. Я все последние десять лет думала о тебе. О том чем я тебе обязана. О том как ты нужен мне. Сколько ты сделал для меня. Как ты прочно стоишь на ногах. Как ты надежен. — Люси, — ответил Оливер, — мне приятно слышать это.

— Погоди, — перебила она. — Не спеши. Но ты сделал и кое-что другое, Оливер. Ты воспитал меня. Ты обратил меня в иную веру.

— Обратил в другую веру? — непонимающе переспросил Оливер. — Что ты имеешь в виду?

— Ты всегда так много говорил о принципах, о правде, о том, что на все нужно смотреть трезво, не обманывать себя. Ты даже написал письмо Тони на эту тему этим летом, когда ты волновался о его зрении.

— Да, написал, — подтвердил Оливер. — Ну и что?

— Я всего лишь твоя ученица, — объяснила Люси. — Я самая плохая ученица, потому что первый человек, на котором я испытала свою новую веру — это ты.

— О чем ты? — не понимал Оливер.

— Ложь ранит тебя, правда, Оливер? Люси говорила спокойно, будто втолковывала математическую проблему.

— Да, — согласился Оливер, но голос его при этом звучал устало, он будто защищался.

— Обман любой, чей угодно вызывает в тебе отвращение, — Люси не оставляла своего учительского назидательного тона.

— Да, конечно, — опять согласился Оливер.

— И ты веришь в это? — спросила Люси.

— Да.

— Тогда ты лжешь, — сделал вывод она.

Оливер раздраженно вскинул голову. — Не смей так говорить.

— Ты лжешь мне, — сказала Люси. — Но больше всего ты лжешь себе.

— Я не лгу, — напряженно произнес он.

— Мне доказать это? — Люси говорила дружеским бесстрастным тоном. -Мне доказать, что большая часть твоей жизни основана на лжи?

— Ты не сможешь этого сделать, потому что это неправда.

— Не правда? Давай отвлечемся от нас самих на минуту. Кто твой лучший друг?

— К чему ты клонишь? — спросил Оливер.

— Я о Сэме. Добрый доктор Петтерсон. Вы с ним знакомы уже двадцать лет. Он с женой каждый день бывают у нас. Ты играешь с ним в гольф. Ты делишься с ним. Не удивлюсь, если ты уже рассказал ему об этой… Неприятности у нас с тобой.

— Кстати говоря, действительно рассказал, — подтвердил Оливер. — Мне нужно было поговорить с кем-то. Он и твой друг тоже. Он посоветовал мне вернуться к тебе.

Люси кивнула.

— Мой друг, — повторила она. — И твой друг. А что ты знаешь о докторе Петтерсоне, нашем близком друге?

— Он умен и объективен, — ответил Оливер. — Он еще и прекрасный доктор. Это он вытащил Тони.

Люси снова кивнула.

— Все это так. Но кроме этого есть еще кое-что, правда? Например, о его отношениях с другими женщинами.

— Ну, нельзя быть полностью уверенным.

— И вот ты опять лжешь, — мягко вставила Люси. — Теперь понятно, что я имею в виду? Ты ведь знаешь, что у них с миссис Вейлс. Ты знаешь и об Эвелин Стивенс.

Ты знаешь, что было между ним и Шарлоттой Стивенс, потому что все это началось в нашем доме два года назад. И с тех пор эта история обсуждалась нашими гостями прямо за столом.

— Ладно, — сдался Оливер. — Я знаю.

— А теперь я скажу тебе еще кое-что, — спокойно продолжала Люси. — Он делал попытки и в мою сторону. Потому что именно такой он человек. Потому что он не может посмотреть на женщину дважды, не проявив этого. И ты должен был это знать тоже.

— Я не верю в это.

— Веришь. Ты бывал у него сотни раз, ты приглашал его к нам. И этих тоже. Мужья и жены. Преданных, разведенных, неудовлетворенных, любопытствующих, развязных… Ты всех их знал. И ты был с ним обходителен, дружелюбен, а когда шли сплетни или начинался газетный скандал, ты смеялся. Но когда удар пришелся в твои ворота, ты не смеялся. Вся твоя терпимость, цивилизованность, юмор оказались не для внутреннего пользования.

— Прекрати, — вырвалось у Оливера.

Но Люси была неумолима.

— Я все время думала над этим, Оливер. Все эти последние десять дней. И я поняла, что ты прав. По крайней мере, то что говорил, все верно. Даже если ты сам не можешь соблюдать эти правила.

— Мы будем жить как ты пожелаешь, — начал он. — Мы не будем приглашать тех, кого ты не захочешь видеть в нашем доме. У нас будут совсем другие друзья.

— Я не это хотела сказать. Мне нравятся наши друзья. То, что я чувствовала себя счастливой все эти годы, было частично благодаря им. Мне и думать не хочется о том, что я их больше не увижу.

Оливер встал, его щеки горели.

— Что же ты тогда, черт побери, хочешь? — закричал он.

— Я хочу жить, — спокойно ответила Люси, — жить так, чтобы меня больше никто никогда не сумел обвинить во лжи. Так, чтобы я сама не могла обвинить себя во лжи.

— Ладно, — низким голосом ответил Оливер. — Если так, то я рада, что все это произошло.

— Не торопись. Как всегда, ты спешишь остановиться на пол-истины. На самой привлекательной ее половине. Той, где ты выглядишь благородным, которая устраивает тебя. Но та скрытая часть — секретная, неприятная, унизительная — она тоже существует, Оливер. С этого момента тебе придется принимать обе половины…

— Если ты собираешься исповедоваться насчет кого-то другого студентов всяких, докторов, гостей к обеду или попутчиков в поезде, избавь меня от этого. Меня не интересует твое прошлое. Я не желаю об этом слушать.

— Я не собираюсь исповедоваться о прошлом, Оливер, — тихо возразила Люси. — Потому что там ничего нет.

— Тогда что? — спросил Оливер.

— Я хочу исповедовать о будущем, — ответила она.

Оливер обратил на жену ошеломленный и одновременно сердитый взгляд. -Ты угрожаешь?

— Нет. Просто хочу вернуться в наш дом чистой, если мне суждено в него вернуться. Если я возвращаюсь домой, у нас начинается новая жизнь, и я хочу, чтобы ты это понял.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.