Глава V. Тора

Уделяя особое внимание материальному миру. Тора обладает поистине удивительным свойством: она не ограничивается какой-либо одной областью жизни, не останавливается лишь на вопросах сугубо религиозных или этических, но охватывает буквально все сферы бытия. Путь Торы нельзя назвать религиозным в ограниченном смысле, то есть затрагивающим один из аспектов человеческой жизни, касающийся взаимоотношений между человеком и Б-гом. Тора — это не узкая тропинка, по которой человек может идти, а может и сойти с нее по своему желанию, в то время как вся область повседневного существования остается нейтральной, не подверженной вмешательству Всевышнего и малосущественной для попыток общения с Ним. В силу того, что Тора — проект мира, она управляет воем и не может быть сосредоточена на какой-то одной части существования. Конечно, указания ее в разной степени связаны с повседневностью, но, тем не менее, они ценны для любых обстоятельств жизни. Чем полней единение человека и Торы, тем шире распространяется ее значение за пределы конкретных ситуаций его судьбы. Не признавая идеалом монашескую жизнь — один из способов ухода от реальности, — Тора указывает человеку диаметрально противоположное направление, подчеркивая значение повседневных деталей обыденности. В Торе можно найти указания, касающиеся общественной жизни, торговли, сельского хозяйства, промышленности, отношений между мужчиной и женщиной, любых подробностей быта — вплоть до самых мелких, таких, как завязывание шнурков на ботинках или отход ко сну. Поразительно, что при огромном количестве этих законов, указывающих, что следует и чего не следует делать в самых разных областях жизни,' Тора, в принципе, не ограничивает человека в его устремлениях. Иначе говоря, нет таких сфер деятельности или мышления, которые она отвергала бы безоговорочно. Закон корректирует действия человека, определяет нормы его поведения, управляет самыми элементарными его поступками — начиная с момента пробуждения и кончая отходом ко сну. При этом предполагается, что указания Торы не меняют сущности человеческой деятельности, но придают ей дополнительную святость.

Если посмотреть с практической точки зрения на жизнь еврея, выполняющего заповеди Торы, то становится очевидным, что, в конечном счете, подчинение Торе не только предоставляет человеку значительную свободу почти в любой области его устремлений, но придает каждому его действию высшую значимость, помогая установить прямую связь между ним и его Создателем. Это касается любого действия, определенного ритуалом или спонтанного, обращенного к Б-гу или к другим людям. И чем глубже человек проникает в Тору, тем с большей скрупулезностью он выполняет ее указания, кажущиеся поначалу слишком общими и расплывчатыми, — вплоть до того, что его манера двигаться, стоять, разговаривать, его жесты и мимика изменяются совершенно. В конце концов вырабатывается цельный стиль жизни, в котором дела неразрывно связаны с мыслями и словами; музыка, образно говоря, становится неотделимой от творящего ее композитора. В итоге разыгрывается некая мистерия космических масштабов, в которой человек участвует на всех уровнях мироздания, следуя замыслу Б-жественного сценария. И нетрудно понять, почему Тора если и не запретила окончательно внешние формы художественного самовыражения, то, во всяком случае, серьезно ограничила их. Чисто эстетические формы этого самовыражения не могут быть адекватными великому действу, исполненному истинного артистизма, — жизненному пути еврея, живущего по Торе.

Сценарий жизни, который предлагает иудаизм человеку, настолько тесно связан с развитием личности, что в определенном смысле этот сценарий можно рассматривать как пьесу для одного актера. Однако есть в этом и иной смысл: жизнь и поступки каждого еврея служат фрагментом общей картины народной жизни; это священное единство выражается в том, что каждый из сыновей еврейского народа, рассеянного по всему миру, влияет на всех остальных. И это влияние всех на каждого и каждого на всех определяет всю жизнь потомков Яакова, когда отдельные существования сливаются в единое целое, создавая рисунок танца общей мировой души, устремленной к Б-жественному. Общая мировая душа — или Кнесет Исраэль — это полное собрание душ еврейского народа; она коренится в Шхине — присутствии Б-жественного в мире. Иными словами, Кнесет Исраэль — это глубинная сущность святости мира в целом.

Определение иудаизмом еврейской избранности состоит в том, что Израиль был призван стать народом священнослужителей* (— книга Шемот (Имена), 19:6 ) и весь сценарий его жизни — от поступков каждого еврея до совместных действий целых общин, все его великие центры знания, его Святой Храм, все, чем он обладает, — установлен для достижения этой цели.

Было бы неверным утверждать, что святость, в каком бы то ни было смысле, принадлежит исключительно одному народу и что приближение к Б-жественному недоступно всему человечеству в равной степени. Однако при этом на евреев ложится большее бремя ответственности; с принятием Торы в качестве плана своей жизни они взвалили себе на плечи обязанности священнослужения, не ограниченного определенным местом или временем, но выполняемого всегда и повсюду. В этом смысле весь мир подобен Святому Храму, который постоянно нуждается в том, чтобы его заново очищали и освящали. И священнослужители, каждый раз входящие вместе в пределы этого святилища, подобны сердцебиению мира, ритму дыхания человечества. Особая ответственность этой миссии состоит в том, что деградация еврейского народа в целом и каждой личности в отдельности гибельна не только для них самих, но и для всего мира; на пути же духовного подъема еврейский народ совершенствует и все мироздание, возвращая его к Источнику — Шхине. И когда весь народ действует как единый организм, в котором бьется общее сердце, он совершенствует мир сообразно сценарию Творца, и замысел Торы осуществляется в мироздании.
[1] [2]