Мальчик лет 14-- 15 крутит головой во все стороны, завороженный маскарадной пестротой нескончаемого потока пассажиров">

Андрейка (6)

[1] [2] [3] [4]

Давно были сделаны новые ключи, да и запоры стали посложнее, что влетело школе в копеечку, больше ничего пропасть не могло. Но бессилие полиции почему-то радовало многих школьников. Вечно дравшиеся друг с другом карибские негры в честь этого события даже объявили перемирие и, вывалив на футбольное поле с бутылками кока-колы в руках, гоготали так, что к ним пришлось посылать учителя физкультуры, унимать.

В этот жаркий день, когда за Андрейкой прибыла прямо в школу королевская конная полиция Канады и увезла его, он сидел в библиотеке рядом с Лизетт и писал очередное письмо бабушке. В Москву. Он писал бабушке раз в месяц, как договорились. Целый год письма Андрейки были чистой фантастикой, продолжением романов Жюль Верна. Узнай бабушка все как есть, она бы умерла от разрыва сердца, и теперь он радовался, что наконец может рассказать правду. Не всю, конечно. Но все же...

В этот момент они и пришли. Вместе с мисс Гертрудой Орр, у которой они, наверное, побывали прежде всего. Блекло-голубые глаза мисс Гертруды округлились в ярости, как в тот день, когда она пыталась избавиться от новичка, не принесшего письма от родителей.

-- Мистер Д. и мистер К., Королевская Конная Полиция Канады... представила она.

-- Я скажу мистеру Дагласу! -- вырвалось у Андрейки.

-- Вайс-принсипал сейчас не нужен, -- возразил один из "конников" непререкаемо. -- Если вы хотите, мы поговорим с ним позже.

И вот он опять ехал с полицейскими, как в первый день приезда в Канаду. Только тогда было все ясно, а тут... он ничего понять не мог. Взяли, как берут в Москве. Без объяснений. Говорят, объяснили директрисе. Вот тебе и свободная страна...

Свернули на скоростное шоссе. Знак у въезда: "401 West".

Везут на Запад, к аэропорту. Андрейке показалось, что его выселяют из страны. В нем ожили все страхи, а страхов-то была полна душа почти год, и эти страхи заставили попытаться рвануться, чтоб открыть дверь и выпрыгнуть на ходу.

Тогда его стиснули хорошенько два жестких, как из чугуна, полицейских и взяли под руки -- он утих...

Теперь он не смотрел даже, куда его везут, глядел под ноги и ничего не мог понять...

Чуть ранее к подъезду подкатил на своем стареньком "вольво" мистер Даглас. Лизетт, -- Андрейка видел, -- помчалась к Дагласу со всех ног, он впервые испытал к ней почти нежное чувство... Позднее выяснилось: мистер Даглас, когда к нему прибежала Лизетт, позвонил в RCMP (Королевскую конную полицию), и ему разрешили приехать.

... Андрейку ввели в помещение без окон, освещенное безжалостно-ярким вокзальным светом.

Мистер Даглас уже сидел у стены, невдалеке от железного письменного стола, и Андрейка понял: не все пропало. На душе стало спокойнее.

Перед Андрейкой положили несколько фотографий. Знает ли он кого-либо из них?

-- Вот его знаю, -- сказал Андрейка. Это был Барри, спасший его в самое тяжкое время. Только почему-то Барри был острижен наголо. И... без бородки.

-- Когда вы с ним познакомились? Все по порядку. -- спросил усатый полицейский, пряча листы со снимками в ящик стола.

-- Это важно? -- спросил Андрейка, взглянув на мистера Дагласа. Тот кивнул, Андрейка увидел, что лысая голова Дагласа блестит от пота. Сердце у Андрейки ухнуло вниз. Он начал вспоминать про себя. Наркотики? Он ими не торговал, его просили указывать посетителям бара, где сидит Джо. Он указывал, догадываясь, правда, в последнее время, что за белый порошок уносят покупатели... Других грехов он за собой не знал и поэтому спокойно рассказал, как встретился с Барри, как тот взял его в кемп, а затем в "Королевский отель".

-- Если бы не Барри Томсон, я бы не выжил в этот год...

-- Вы любите Барри?

-- Еще бы! Он мне вместо отца...

-- А "отец" вас?

-- Думаю...

-- Почему же этот отец посадил вас в "олдсмобиль" Джо?

-- Он не сажал! Он запрещал ехать с Джо...

Пожилой следователь, сидевший поодаль, в раздумье погладил свои усы с завитками вверх, в конце концов повернулся к углу, где попыхивал сигарой канцлер Даглас.

-- Мистер Даглас, извините, у меня вопрос к вам. Разрешите?

-- Если в этом есть необходимость...

-- Эндрю приносил справку от родителей при поступлении в школу. -- И с едва уловимой иронией: -- От этого отца?

Канцлер прикрыл ладонью улыбку.

-- Нет! Помнится, справка была от мистера Баха...

-- Ба-ха? О'кей?.. К мистеру Баху вернемся... А об этом отце? Не слышали? Никогда и ничего? А?

-- Только то, что он пошел в тюрьму вместо Эндрю.

Андрейка вскочил со стула.

-- Ка-ак?! Барри?! В тюрьме?! Что такое?!

Следователь встал, снова погладил свои усы с завитками вверх, окаменело глядя куда-то в окно. И голос у него стал каменным:

-- Мистер Даглас. Прошу извинения, я просил бы вас подождать вашего ученика в приемной...

Канцлер Даглас, подымаясь, взглянул на часы. Сказал с дипломатической улыбкой: у него есть еще час и он надеется, что его не заставят опаздывать...

-- Барри в тюрьме? -- снова вскричал Андрейка, когда канцлер Даглас вышел, переваливаясь по-медвежьи.

Старый следователь еще долго теребил свои усы, наконец высказался.

-- Не обращайте внимания, Эндрю. Мистер Даглас любит шутить...

-- Шутить?.. Хорошенькая шутка! Барри не может быть в тюрьме. Он талант! Композитор, музыкант. Добрый и честный человек.

Старый следователь усмехнулся.

-- Рассказывал вам добрый и честный человек, что надо "отцепиться от Америки, чтоб не сгореть вместе с ней в атомной войне"?

Андрейка долго молчал. Наконец выдавил из себя:

-- Он в свободной стране. О чем хотел, о том и говорил.

Второй следователь полиции, моложавый, подтянутый, чем-то похожий на известного танцора Барышникова, переглянулся с пожилым -- тот вынул платок и обтер лысину. Затем вышел.

Моложавый снял пиджак, повесил на спинку стула и, выйдя из-за своего стола, сел напротив школьника. Глаза у следователя темные и будто магнитные.

-- А вы, лично вы, Эндрю, высказывали Барри свои мысли по этому поводу? -- спросил он. Вы из России. Нам интересно... Я должен предупредить вас, Эндрю, что ваши слова будут записаны на магнитофон.

Андрейке стало жарковато. Однако голос его продолжал оставаться безучастным.

-- О политике разговоров не было. Но однажды что-то такое сказали, помню, у костра, я ляпнул в ответ вроде "Канада -- страна непуганых дураков... " Тут в меня начали кидать головешками.

Наступило тяжелое молчание.

-- Эндрю, -- наконец прервал молчание следователь, отошедший к шкафу, откуда он достал какую-то папку. -- А вам не кажется, что вы ведете себя в свободной Канаде, как если бы вы еще жили в Москве?

-- Н-не думаю. Барри Томсон -- первый, кто помог мне выжить... в свободной Канаде. Я с ним согласен во всем... А если не согласен, что? Звонить к вам? Такое даже в Союзе считается последним делом... Правда, при Сталине было четыре миллиона доносчиков, как рассказывал мой дед.

-- Ваш дед работал в КГБ?

-- Нет, он глядел на мир с другой стороны решетки.

-- Вот откуда у вас неприязнь к полиции.

-- У меня нет особой неприязни к полиции. Просто для меня так получилось, -- канадская законность о подростках страшнее беззакония. Если б меня сунули к Люсихе, змее этой, я бы, наверное, повесился или убил ее.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.