37. Анатолий Скуратов

37

Анатолий Скуратов

Я стоял за каменным простенком рядом с изрешеченной пулями дверью, думал, что там Тихонов балансирует над бездной, на узеньком краешке балкона, и прислушивался не к тому, что происходит в квартире, – я слушал тяжелые удара страха в сердце.

Можно что угодно изобразить, можно многое сказать, но себя-то не обманешь! В сердце был страх. В эти гулкие минуты пустоты и душевной потрясенности пришла мысль, что, если Тихонова сейчас застрелят, а мне надо будет завтра – собственно, уже сегодня – собрать бумажки и уйти в новую жизнь, где нет стрельбы, пьяных бандитов, ужаса ожидания пули, – тогда получится, что я заплатил за это жизнью своего друга.

Мне надо будет проклясть себя. У меня спринтерское дыхание, я наверняка не храбрец.

Но я же честный человек!

Я зря занялся этим делом – оно не по мне. Только сейчас отступать нельзя.

За все долги в жизни надо платить. Я много лет выдавал себя за другого. Я не следователь, не капитан милиции.

Я курортный водолаз. На курортах фотографы предлагают желающим сфотографироваться: декорация дна морского, по которому ходит водолаз. Надо зайти за холст и засунуть лицо в дырку в водолазном шлеме. Я водолаз. Из окошка скафандра смотрит сейчас на мир лицо перепуганного насмерть человека. Посмотрите все на фотографию насмерть перепуганного водолаза!

Участковый подмигнул мне и стал ногой с силой колотить по низку двери. И все снова заорали:

– Ма-а-атю-юхи-и-и-н… от-кры-ы-ва-а-й!..

Зашелся басовитым лаем Юнгар. И снова грохнул выстрел, и полетели щепки…

И когда страх подкатил к горлу, как рвота, все вдруг стихло на секунду. В глубине квартиры глухо, эхом бахнул еще выстрел, я понял, что он стреляет в Тихонова, и, больше ни о чем не думая, отбежал к противоположной стене, рванулся сверх всех сил и ударил в дверь, плечом, рукой, грудью – и вместе с рухнувшими досками ввалилися в квартиру…

В своей деятельности оперативный дежурный руководствуется законами СССР.