Степанович. Без совести (2)

[1] [2] [3] [4]

А она вовсе очумела от взрыва, сидела и шаталась на табуретке, как ванька-встанька.

У меня голова пошла работать колесом: если у этой шкатулки такой точный прицел, да и работает она сквозь стенки, так это же такие дела можно разделывать, не выходя из дому, и дьяволу самому не донюхаться, откуда это идет! Я подумал: "Стырить эту машинку. Под мышку- и хряй домой". Но я боялся за нее взяться: а что, как наведешь сдуру на себя, ковырнул там что-нибудь-и сам в куски? И сейчас же решил: "Надо барашком к нему подкатиться".

- Вы, - говорю, - материально страдаете, а ведь ваше изобретение можно было бы применить для обороны государства или для защиты угнетаемых народов, индусов например. Ведь можно все разнести, что вредительствует освобождению трудящихся. А вы, гражданин Камкин, таите этот мировой клад.

Он стал морщиться:

- Я об этом не думал и мне не хочется думать об этом... об разрушениях. А если мне не хочется, то я ничего и не выдумаю. - И вдруг засмеялся. - Я переделаю аппарат специально для Паспарту. Вот, глядите, он перекинул целую стопку чертежей, - вот тут точно обозначено гнездо, куда должен стать аппарат, вот М 247.

И вот глядите на записке (это в его толщенной папке) вот здесь М 247 источник энергии. Я это сделаю и могу умереть спокойно.

- Ну, а все-таки, как же вот вы наводите эту штуку на цель? Вон тут вроде реостатика, это что же? - Я осторожно сунул пальцем в ручку на шкатулке.

- Да нет, это все не очень конструктивно. Это так только, на пока - я все это сделаю как следует: в Паспарту будет полный автоматизм и этого ничего торчать не будет. Управление все будет сконструктировано - раз и два. - Он улыбнулся как пьяный и сделал пальцем вправо-влево. - А это прямо тяп-ляп, стыдно даже. - Он взял шкатулку и потащил в шкаф.

Я сказал;

- Слушайте, на Паспарту ставьте новую модель, а эту штуку можно американцам продать. Хорошие деньги можно сделать. Давайте я устрою. Вам отсюда и выходить не надо.

Тут Камкин нахмурился, и я увидел, что просчитался.

- Нет. Никаких американцев, пожалуйста. Изо всякого изобретения прежде всего хотят сделать оружие. Оружия и так достаточно. Всяких способов - я не хочу, чтоб еще по моему способу убивали людей.

Я начал что-то говорить, он перебил:

- Ну вас к черту! Берите ваши плоскогубцы - и я вас не задерживаю.

Он встал, вышел в сени и отпер дверь.

Я в сенях сказал:

- Ас плоскогубцами некрасивое дело, еще раз зайду, чтоб были. - И хлопнул дверью.

Я мог сейчас же донести в бюро военных изобретений - это раз. Второе можно было б эту машинку у него стырить, дать ученому человеку, он разберет ее состав и докопается до дела.

Дома оказалось вот что: человечек мой меня уже поджидал, а когда вошли, он мне такое вот запел:

- Ты три тысячи взял, прохвост (он хуже сказал), теперь еще выманиваешь, а ребята тебе вот что говорят: сегодня идешь с нами отсюда прямо на дело. Твоя десятая доля. Дело не в пятницу, самой собой, а нынче. И от меня не отходи ни на шаг. Иначе, знаешь? Я ведь не один.

Я оделся и пошел с ним. Дело было не шутейное, я сказал, что надо сначала покрутиться около подъезда, пока там народ проходит. Мы повертелись около подъезда, и я незаметно выключил сигнализацию. К вечеру он провел меня во двор рядом с банком. Стенка низкая и, как нарочно, у стенки уборная. Раз и два - и сползли со стенки в банковский двор. Светло от электричества. Но мы за дрова - дров там кубов тридцать. Пересидели минут десять, послушали - тихо. Выглянули - чисто, никого. Шагах в десяти - дверь в подвал. Разулись, он говорит: "Хряй за мной". И кошкой через двор к двери, немножко ступенек, он толкнул дверь, и нырнули мы в потемки. Двери приотворили, слушаем. Чисто. Потом он шепнул:

- Кон!

Ответило из потемок шепотом:

- На кон.

Они уже все, значит, там, мы последние. Посидели часа как бы не с два. Потом карманный фонарик пых! Смотрю, рулетку растягивают, сверяют по плану. Точно нашли место. Мастер в летах, усатый немец. С ним бутылки, кисточки целый завод. Влез одному на плечи, наметился и в потемках начал орудовать мажет, слышно, чем-то. А потом бетонный сводик над нами стал плюхать кусками. Мы только эту кашу в куртки ловили, чтоб не шлепала громко. Потом переменил инструмент и, как мышь, скребет по дереву. Подал сверху досочки. Потом паркетины. Потом говорит: "Фертиг". Нас оказалось со мною пятеро. По одному пролезали в дыру, меня протолкнули вторым, последнего подняли за руки. Поглядели с фонариком: кладовочка с бумагами. Бумаги кипами связаны на полу. Одна дверь, окон нет. Я знал эту комнату и вот стена, где замурованы мои проволоки. Штукатурка с проволокой, за ней бетон, стальная плита, опять бетон. Это я знал. Было тихо и глухо. Слышно только, как мы сопим. Мастер сверился с планом, и пошла работа. Запах от всей этой аптеки - ядовитый какой-то. Он менял бутылки, кисточки.

- Я, - говорит, - хват...- Посветил фонариком и показал мои проволоки. Вынул стальной кусок и вдруг говорит: - Доннерветтер!

И в это время плюхнул куоок бетонной каши - не к нам, а туда внутрь, в кладовую. Нам показалось, как из пушки ляпнуло. И мы все, как картошка, провалились в дырку, в подвал. К дверям - стерегут солдаты, с дураками какие шутки: приколет штыком - и край. Слушаем, во дворе как. Нет, все тихо пока, я к двери. Не дает старшой и шепчет: "Гайка у тебя отдалась? Последний пойдешь".

Ждем. Все в уши ушли. Вдруг голос сверху; "Фертиг! Комм!" Вот напугал немец проклятый. Опять все полезли наверх. Дыра в стене - только пролезть человеку. Полезли мой человечек и еще один. А немец сел на бумаги, чиркнул спичкой и закурил. Слышно было в дырку, как те скребутся в замках. Потом слышно стало - идут. Идут двое в сапогах. Это там, за дверью кладовой. Стукнули прикладом в пол. Говор глухой. Шаги пошли ближе к нашей двери. Я сунулся к дыре. Кто-то в темноте хвать меня за руку и прижал. Шаги стали у нашей двери, и слышно, как будто у нас в комнате, громко один говорит:

- Ну, видишь, печати целы. Пошли! - и зашагали назад.

Фу, чепуха, сменился часовой. Двое ушли назад - гулко топают в пустоте. Потом пошли из дыры пачки, пачки-все наконец. "Фертиг?"-спросил немец. Снова все в дыру под пол, но с нами уже было два мешка. Еле я досиделся, пока все и немца с бутылками переправили. От соседнего двора от ворот был ключик у них, чтo ко всем замкам. На улице все загомонили пьяными голосами, будто компания с пирушки, - и сейчас же подкатил автомобиль. Мой человечек хлопнул калиткой и крикнул, обернувшись:

- Не запирайте, дворник, я сейчас вернусь, до угла провожу.

Мильтон стоял у подъезда, глядел. А мы кучкой и не видать ему мешков, а немец на всю улицу:

- Мошно ешо випить! - и потряхивает этой четвертью.

Сели и понес сразу ходом. Автомобиль закрытый, мы четверо в кузове, а немец с шофером. Я только вздохнул во всю грудь, вдруг мой человечек цап меня за шиворот, раз меня под ноги, рожей в мешки, другие мне на затылок ногами, смотрю, ловят руки. А мой-то приговаривает :

- Вот тебе, гад, твоя доля, вот тебе, гадина, доля твоя десятая.

Ремешки у них крепкие - я уж готов и по рукам и по ногам, а они меня ногами притоптывают:

- Совесть твоя луженая, подъеферить думал, рвань, товарищей.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.