Куда же мы плывем?
Куда же мы плывем?
В конце переулка появилась знакомая расхлябанная фигура, вышла из подъезда, разом сверкнули четыре медных пуговицы на пиджаке.
Мой биоток наконец добежал и уткнулся лбом, как теленок, в мембрану, начал давить, жалобно мычать, умолять… какая нежность, жалость, какое сходство со сперматозоидом, какой одинокий шарик с хвостиком!
На том конце, в каком-то районе, по бесконечному коридору простучали крепкие каблуки, и хозяин дома, отражаясь сразу в трех зеркалах – в огромном стенном, в дальнем туалетном и в крохотном ручном – расплывающимся пятном деловитого недоумения, округлым баритоном «хэл-лo-уу» прикрыл свою квартиру, но биоток мой, измученный, хитрый, как все недобитые гады, уже проскочил в еле видную щель между голосом и ухом.
– Приветствую вас, – сказал я незнакомцу.
– Что угодно? – Сухой разряд электричества, бенгальские искры в морозной ночи.
– Ваша жена дома? – спросил я наугад, как будто именно жена должна была ждать меня на берегу Каспия с начищенными мокасинами в руке, с песенкой «Sentimental journey» на устах, именно жена, а не дочь, не сестра, не мать, не поблядушка, не завсектором Сильвия Омаровна-патронесса, именно жена этого электрического ската по имени Хэллоу.
– А кто ее спрашивает?
Фраза прокатилась по камушкам взад-вперед с вежливой угрозой, как демонстрация броневой силы.
– Вопрос не в том, кто ее спрашивает, а в том, дома ли она, – сказал я.
– Ха-ха-ха, – сказал он. – Сегодня ты говоришь почти без акцента.
– У меня никогда не было акцента, – сказал я.
– Простите, это из коллегии, что ли?
– Нет, это из телефонной будки.
– Интересно, – сказал он.
– Что вам интересно? – сказал я.
– Интересно, кому понадобилась жена. Кто вы?
– Спекулянт, – сказал я.
Воцарилась тишина, потом электроскат протрещал с меньшей уверенностью:
– Что у вас?
– Есть кое-что на горизонте, – сказал я. – Шузня появилась, трузера, батонзы, белты… сами понимаете, нужны конверты.
– Это вам моя жена дала телефон?
– Ну, может, и не жена, может, дочь, может, мать ваша или поблядушка какая-нибудь, какая-нибудь завсектором Сильвия Омаровна-патронесса.
Он расхохотался.
– Когда ты прекратишь свои идиотские розыгрыши, Костик? Глупо же, в самом деле!
– А все-таки купился, – лукаво прошепелявил я. – Купился все-таки, старина, признайся…
– Уши тебе когда-нибудь оторву, – симпатично посмеивался он. – Подожди, вон она вылезает из ванны.
– Ого, значит, есть на что посмотреть, – добродушно захихикал я, входя в роль Костика.
– Ах ты, Костик, гаденыш… Алиска! Алиска! Тебя к телефону!