ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

В пасхальные дни 1956 года шведский премьер-министр Таге Эрландер совершил официальный визит в Москву для переговоров с преемниками Сталина, первым секретарем ЦК Коммунистической партии Никитой Хрущевым, председателем Совета министров Николаем Булганиным и министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. В кармане у него лежало письмо от Май фон Дардель ее сыну. Неизвестно, действительно ли Эрландер верил, что письмо это найдет адресата:

«Дорогой, любимый Рауль!

После многих лет отчаяния и бесконечной печали нам удалось добиться даже того, что лидеры правящих партий, премьер-министр Эрландер и министр внутренних дел (Гуннар) Хедлунд едут в Москву, чтобы постараться добиться твоего возвращения. Если бы им это удалось, твои страдания закончились бы. Мы не потеряли надежды вновь увидеть тебя, хотя до этого все наши усилия связаться с тобой, к нашей большой печали, не привели ни к чему. От пленных, которые вернулись и делили с тобой камеру, мы немного знаем о времени, которое ты провел в тюрьме в России, и мы получили через майора Рихтера твои приветствия… Когда ты вернешься с премьер-министром, твоя комната будет ждать тебя дома.»

Обладала ли Май фон Дардель сведениями, позволявшими ей надеяться, что Эрландер сможет вернуть Рауля, неясно, — во всяком случае, сбыться этому было не суждено. Сталинская эра канула в прошлое, домой на родину возвращались все новые тысячи заключенных — в основном немцев, среди которых было немало людей с репутацией военных преступников, — но Валленберга среди возвращавшихся не было.

Конечно, г-жа фон Дардель к тому времени, должно быть, уже не верила, что русские отпустят его. Она обращалась ранее лично к Хрущеву, но не получила ответа. «Вы сами — отец, вы должны понять мои чувства, — писала она ему, — и страдания, которые разрывают мне сердце. Всей душой прошу вас позволить сыну вернуться к его тоскующей старой матери». Она также писала жене Хрущева, Нине: «В горе я обращаюсь к вам, тоже матери, с просьбой помочь моему сыну вернуться домой на родину». И снова не получила ответа.

Когда Эрландер поднял вопрос о Валленберге при встрече с Хрущевым и другими, он получил ставший уже стандартным ответ; советские лидеры по-прежнему придерживались версии Вышинского (1947 год) о том, что Валленберга в Советском Союзе нет и никогда не было. Эрландер тем не менее продолжал настаивать и передал русским копии свидетельских показаний, по крохам собиравшихся в течение многих лет. Эрландер тщательно отобрал их, отсеяв показания свидетелей, которые имели друзей или родственников, находившихся за «железным занавесом», или другие материалы, которые — если бы русские вдруг решили их использовать — могли вызвать серьезные последствия для отдельных лиц. В любом случае предъявленного материала было достаточно, чтобы оценить дело prima facie [60]. В коммюнике, опубликованном 5 апреля, в конце визита, констатировалось, что русские согласны изучить полученные документы и, если бы Валленберг оказался в Советском Союзе, «естественно», позволить ему вернуться домой.

14 июля советский посол Родионов известил МИД Швеции, что результаты нового проводимого в Советском Союзе расследования могут быть «скоро получены». Прошло два месяца, но ответа не поступало. Шведы направили в Советский Союз письмо с резким напоминанием, в котором указывали, что прошло уже полгода после того, как советское руководство обещало им провести расследование, в котором были бы учтены новые, полученные ими от шведов свидетельские показания. Через два месяца шведы послали еще одно напоминание, в котором выражали «удивление и разочарование» тем, что советское обещание до сих пор не выполнено. Миновали еще два месяца. И вот наконец-то… шведы получили ответ. Послание, переданное им заместителем министра иностранных дел Андреем Громыко 6 февраля 1957 года, шведских чиновников ошеломило.

Опровергая все предыдущие заявления, русские признавали, что Валленберг был у них в заключении, но, к несчастью, по-видимому, умер десять лет назад в тюрьме на Лубянке. В тексте советского меморандума, опубликованного МИД Швеции на следующий день, говорилось о проведенной в архивах некоторых тюрем «полистовой проверке», в результате которой «был обнаружен документ, который есть основание рассматривать как имеющий отношение к Раулю Валленбергу». Документ был составлен в тюрьме на Лубянке и имел форму рукописного донесения, направленного бывшему министру государственной безопасности Виктору Абакумову полковником А. Л. Смольцовым, начальником санчасти этой тюрьмы.
[1] [2]