19. БРАТ ПРОТИВ БРАТА

19. БРАТ ПРОТИВ БРАТА

После смерти царя Саула и трех его сыновей в сражении у горы Гилбоа пришло время Давида. Когда Давид услышал о поражении Саула, он понял, что его гонитель погиб и что царский трон свободен. Но он не праздновал это событие. Юному амалекитянину, который принес ему весть о смерти Саула (утверждавшему, что помог добить умирающего царя по его просьбе), Давид сказал: 'Как не побоялся ты поднять руку, чтоб убить помазанника Господня?' Затем он призвал одного из своих отроков и велел ему: 'Подойди, убей его'. И когда амалекитянин умирал, он продолжил: 'Кровь твоя на голове твоей, ибо твои уста свидетельствовали на тебя, когда ты говорил: 'Я убил помазанника Господня'.

Давид и все люди, бывшие с ним, разорвали на себе одежды, рыдали, плакали и постились в память о Сауле и его сыне Ионатане, о народе Господнем и о доме Израилевом, что пали от меча. Давид оплакал погибших песней-плачем. Эта песнь должна была 'научить сынов Иехудиных владеть луком', и можно ее отнести к военным гимнам. Нет войны без потерь, но нельзя допустить, чтобы неизбывное горе родителей, потерявших своих сыновей, подорвало дух народа. Надо ковать оружие для будущих войн. Песнь начинается словами: 'Краса твоя, о, Израиль, поражена на высотах твоих! Как пали сильные!' В ней сливаются воедино нежность и любовь с печалью и восхищением. В ней сочетается боль поражения -- 'Не рассказывайте в Гате' -- с красотой и величием. Конец песни напоминает ее начало: 'Как пали сильные, погибло оружие бранное'.

Песня-плач Давида по Саулу и Ионатану 'была записана в Книге Праведного', чтобы сохранить ее для будущих поколений. Она действительно дошла до нас -- непревзойденный шедевр из летописей нашего народа.

По окончании траура Давид и его люди оставили Циклаг и возвратились в удел Иехуды. Давид не вернулся в Бет-Лехем, свой родной город. Местом своего пребывания он избрал Хеврон, в центре Иудеи. Люди, бывшие с ним, вместе со своими домочадцами, обосновались в окрестных селениях. Представители колена Иехуды, к которому принадлежал Давид, приняли его как своего вождя и 'помазали Давида на царство над домом Иехудиным'. Давид пытался также привлечь на свою сторону жителей Явеша Гиладского, но те остались верными дому Саула и отослали посланцев Давида ни с чем.

Царство распалось. Ишбошет (он же Эшбаал), сын Саула, правил 'над Гиладом и Ашуром, и Изреелем, и Эфраимом, и Биньямином, и над всем Израилем... Только дом Иехудин остался с Давидом'.

Конфликт между двумя царствами все более обострялся. Множились столкновения и стычки между ними. 'И была продолжительная распря между домом Сауловым и домом Давидовым. Давид все более усиливался, а дом Саулов ослабевал'.

Эта 'распря' между двумя домами была вызвана главным образом соперничеством между двумя военачальниками: Иоавом, сыном Цруи, который командовал войском Давида, и Авнером, сыном Нера, предводительствовавшим войском дома Саула. Давид сам был мужем брани с молодых лет, но он никогда не проливал крови своих братьев. В начале своего пути, когда он был с Саулом, он сражался против филистимлян. Впоследствии, когда он бежал от Саула и поселился у Ахиша, филистимского царя Гата, он всячески избегал нанести вред коленам Израилевым. Даже когда он жил разбоем и грабежом, он повернул на юг и 'нападал на гешурян, гизриян и амалекитян' -- чужие народы, которые жили в Негеве и Синае, между страной филистимской и Египтом. Будучи помазан на царство в Иудее, он стремился привести другие колена Израилевы под свой скипетр. Но достигнуть этого он пытался мирными средствами. Нападения Иоава на сторонников Саула причиняли ему огорчение и осуществлялись против его воли. Иоав не спрашивал его согласия. Оба они принадлежали к роду Ишая: мать Иоава Цруя была сестрой Давида. Положение Иоава в их роде и в колене Иехуды было более прочным, чем положение самого Давида. Войско было под начальством Иоава, и никто не решался прекословить ему. Впоследствии Давид сказал: 'Я теперь слаб, хотя и помазан на царство'. Он признавался своим слугам:

'Эти люди, сыновья Цруи, сильнее меня'.

Давид царствовал семь лет и шесть месяцев над Иудеей, прежде чем стал царем над всем Израилем, от Дана до Беер-Шевы. Это были годы междоусобиц, и братоубийственная война продолжалась до восстановления единого царства Израильского. В эти годы произошло убийство Асаэля, брата Иоава, Авнером, сыном Нера, и Иоав отомстил Авнеру: заманил его за ворота Хеврона и поразил его мечом в живот. Ишбошет, царь Израиля, бьет умерщвлен на своем ложе Рехавом и Бааной, сыновьями Риммона, и Давид приказал своим отрокам казнить их.

Уже в начале борьбы между двумя царскими домами, домом Саула и домом Давида, прозвучал призыв прекратить братоубийственную войну. Сыны колена Биньямина собрались у военачальника Авнера, встали на вершине одного холма, и Авнер воззвал к Иоаву:

'Вечно ли будет пожирать меч? Или ты не знаешь, что последствия будут горестные? И доколе ты не скажешь людям, чтобы они перестали преследовать братьев своих?' Иоав протрубил в рог и повернул назад своих людей. Но война не прекратилась. Лишь через семь лет после смерти Авнера и Ишбошета все старейшины Израиля пришли к Давиду и сказали ему: 'Вот, мы кость твоя и плоть твоя' (то есть 'все мы родичи').

Братоубийственные войны, вспыхивавшие среди нашего народа, -- это наиболее мучительные главы в нашей истории, особенно больно вспоминать о них в моменты, когда Израиль атакуют со всех сторон вражеские силы, чьей целью является его уничтожение.

Наше поколение во время Войны за Независимость тоже не смогло избежать этого. Речь идет об инциденте с 'Альталеной'. Это было лишь одно столкновение, продолжалось оно недолго и потери были незначительными. Но потребовались годы, чтобы утихла ненависть между братьями и затянулась глубокая рана, нанесенная этим кровавым столкновением нашему национальному здоровью.

Я тоже принимал участие в этом бою, который произошел в июне 1948 года, через месяц после провозглашения государства Израиль. Я был в этот период командиром только что сформированного батальона командос 89. Однажды меня вызвал командир бригады Ицхак Саде. Он сказал мне, что неожиданно разразился серьезный кризис в отношениях между Эцелом, руководимым Бегином, и правительством, возглавляемым Давидом Бен-Гурионом. Ицхак Саде сообщил мне, что Эцел доставил к берегам Израиля судно с грузом оружия на борту и что руководство этой организации намеревалось распределить это оружие между своими людьми и создать независимые вооруженные силы, которые не станут согласовывать своих действий с правительством. Началась выгрузка оружия с 'Альталены'.

Армия получила приказ конфисковать это оружие, а в случае необходимости применить силу и открыть огонь. Но эти приказы не были выполнены частями центрального военного округа, на которые возлагалось их осуществление. Обнаружились симптомы деморализации и в других частях. Многие члены Эцела, которые вступили в армию, покидали свои подразделения, чтобы присоединиться к людям Бегина. Поэтому было решено поручить выполнение этого задания моему батальону. Мы должны были выйти к морю в районе Кфар-Виткина и захватить склад оружия. Сам Кфар-Виткин был в то время в руках Эцела, и мы должны были ворваться в него с боем. Я заверил командира бригады, что мы выполним приказ правительства, выйдем к берегу у Кфар-Виткина и займем селение.

У меня было тяжело на сердце. Мне никогда не могло прийти на ум, что может сложиться ситуация, при которой армия Израиля будет вынуждена воевать против евреев. Но я не сомневался в том, что должен выполнить этот приказ. Бен-Гурион был не только наделен высшей властью в стране в качестве главы правительства. В моих глазах он обладал также непререкаемым личным авторитетом.

Мой батальон командос был еще в стадии организации. Он был сформирован лишь за четыре недели до этого, еще не участвовал в боях, и новобранцы не окончили курса боевой подготовки. Он состоял из трех рот механизированной пехоты на джипах и бронетранспортерах и одной вспомогательной. Три роты состояли из добровольцев, принадлежавших к разным слоям общества. Одна из них, которой командовал Ури Барон из Нахалала, была укомплектована исключительно мошавниками, киббуцниками и фермерами. Другая состояла из тельавивцев, и ею командовал Акива Саар. Командиром третьей был Дов (Яаков) Гранек по прозвищу 'Блондин'. Он был членом Лехи, и все его люди были членами Лехи или Эцела. Понятно, что я не мог послать эту роту участвовать в операции, направленной против Эцела, и мы ограничились двумя ротами.
[1] [2] [3]