21 полный переворот в этнографии
[1] [2] [3]21 полный переворот в этнографии
Погибшие европейцы любили порой щегольнуть парадоксами:
«Ним гуси спасли», «от искры Москва сгорела» и т. п. Отнюдь не желая подражать этим легкомысленным философам, мы должны признаться, что часто незначительные события влекут за собой другие, уже весьма и весьма значительные.
(Стоит вспомнить рассеянность монакского принца и ее колоссальные последствия.) Великобритания была могущественным государством. Ей принадлежали страны, ныне являющиеся великими державами пашой планеты, как-то: Индия, Канада, Египет, Австралия и многие иные. Еще в 1930 году Великобритания могла соперничать с США.
В феврале месяце 1930 года, приблизительно за год до гибели Восточной Европы, описанной нами в предыдущих главах, тысячи почтальонов, разносивших утреннюю почту в своих мешках, среди других писем несли десятки тысяч одинаковых желтых конвертов с маркой в одно пенни.
В желтых конвертах лежали печатные циркуляры «Английского стального треста», рассылаемые оптовым, а также розничным торговцам всего мира.
АНГЛИЙСКИЙ СТАЛЬНОЙ ТРЕСТ Лондон, дата почт. штемпеля М. Г.
Настоящим честь имеем довести до Вашего сведения, что, желая пойти навстречу запросам публики и рас ширить число нашей почтенной клиентуры, мы решили понизить с 1 марта сего года цены на все наши изделия на пятьдесят процентов. Смеем выразить уверенность, что Вы почтите нас Вашими заказами.
Что ж! Если гуси спасли древний Рим, а от искры сгорела дряхлая Москва, то могущественная Великобритания, повелевавшая четырьмястами пятьюдесятью миллионами человек, погибла от желтых конвертов с маркой в одно пенни.
Все последовавшее непосредственно за рассылкой исторического циркуляра никак не говорило о гибели. Понижение цен на стальные изделия было встречено обществом и прессой более чем благожелательно. Заводы треста утроили продукцию.
Безработных больше не было.
Глядя тоскливо в окна, где имелись коварные враги, про копченное насквозь небо и безукоризненный джентльмен, господь бог, конкуренты треста — директора «Стальной компании Феникс», а также владельцы фирмы «Брэй и K°» — тоже решили сбавить цены и увеличить производство.
В «Экономическом вестнике» мистер Гобс писал: «Совершенно исключительный расцвет нашей стальной индустрии носит явный характер искусственно вызванного процесса и чреват тяжелыми последствиями». Но на мистера Гобса никто не обращал внимания. Это был человек с больной печенью, осужденный на вечную диету, живущий без сои и без пикулей, следовательно, совершенно неспособный воспринять радостные события.
Прочитав в «Питтсбургских новостях» о понижении цен на стальные изделия в Англии, почтенный мистер Джебс возмутился.
— Конечно, Германия уничтожена, но Германия не Европа. Они захватят псе рынки! Рельсы для балканских железных дорог. Раз. Ножи и косы — России. Два. Считать бесполезно. Что же смотрит Енс Боот? Этот дурак уничтожил несчастных немцев и успокоился. А где мои семь миллиардов? Обман! Жулье! Хррр! От негодования мистер Джебс издавал звуки, не относившиеся ни к одному из известных нам человеческих языков.
Вероятно, негодование его удвоилось бы, если бы он узнал, что Енс Боот, скупая через подставное лицо контрольный пакет акций «Английского стального треста», принимал активное участие в работе этого предприятия и что возмутительный циркуляр о Понижении цен па пятьдесят процентов носит следы его гениального пера.
Ближайшие события, впрочем, показали, что литературные упражнения Енса Боота честно служили интересам близорукого мистера Джебса.
Вскоре переизбыток стальных изделий сказался с исключительной ясностью. Внутренний рынок, насыщенный донельзя, больше ничего не принимал. Американский конгресс одобрил занон, запрещающий ввоз заграничных стальных изделий.
С другой стороны, вся Восточная Европа, после уничтожения Германии ввозившая стальные изделия предпочтительно из Англии, к лету 1930 года представляла собой просторное кладбище, отгороженное санитарным кордоном.
«Английский стальной трест», «Стальная компания Феникс» и фирма «Брей и К0» оказались в крайне затруднительном положении.
К 1 августа биржа труда зарегистрировала миллион шестьсот тысяч безработных в стальной промышленности. Остальные работали три дня в неделю.
Стальной кризис, американские заградительные пошлины и уничтожение восточноевропейских рынков сказались и на положении других видов промышленности. Добыча угля пала на тридцать шесть процентов. Текстильные фабрики закрывались одна за другой. К концу года вся Англия переживала неслыханный промышленный кризис. Из восьми миллионов четырехсот тысяч рабочих шесть миллионов двести тысяч значились как безработные.
Предприятия лопались. Десятки банков, связанные с индустриальными предприятиями, были накануне банкротства.
Английский Государственный банк, стараясь предотвратить катастрофу, расширял кредиты. Машины заводов, фабрик, верфей стояли. Но зато станки, печатавшие деньги, работали с исключительной продуктивностью. В Нью-Йорке за один доллар можно было приобрести четыреста семьдесят английских фунтов.
В Лондон слетелись все стервятники заатлантического мира. Они щеголяли на Пикадилли своими клетчатыми брю ками и сытыми физиономиями. Благодаря дикому росту цен, появление в восточном квартале Лондона, где жила беднота, краснощекого, упитанного лица являлось такой редкостью, что прохожие останавливались, ища глазами кинематографический аппарат. Несчастные полагали, что сытый и хорошо одетый человек артист, загримированный для американского фильма.
В дорогие магазины заходили ленивые аргентинцы и за не сколько песо скупали все, что находилось там, от теплых кальсон из шерсти мериносов до картин Россети, изображав ших анемичных особ, не лишенных, однако, приятности.
Большинство сокровищ Британского музея было приобретено США.
Лидс был разграблен безработными.
Конференция английской рабочей партии после долгих прений пришла к выводу, что единственным спасеньем является пролетарское правительство. Но, Осудив «азиатский метод захватов», конференция постановила: ждать выборов в парламент, которые должны были состояться через полтора года, то есть в ноябре месяце 1933 года.
В палате общин уважаемый депутат, мистер Чекэн, запросил уважаемого мистера Бровэда:
— Известно ли мистеру Бровэду, что некто, парикмахер Мануэль Баргенц, приехавший семь недель тому назад из Рио-де-Жанейро, приобрел за шестьдесят мильрейсов сан лорда и теперь заседает в высокой палате.
— Нет, это мне неизвестно, — ответил мистер Бровэд.
— Известно ли мистеру Бровэду, что за май месяц в Манчестере умерло от голода одиннадцать тысяч четыреста человек? — продолжал любознательный мистер Чекэн.
— Нет, это мне также неизвестно, — повторил мистер Бровэд.
— Известно ли мистеру Бровэду, что одна из континентальных держав спешно готовится к уничтожению нашего флота? — К сожалению, по соображениям вполне понятным, в данный момент я лишен возможности ответить на вопрос уважаемого мистера Чекэна.; Газеты сообщили, что в палате общин очередное заседание прошло вяло. Газет, однако, никто не покупал — они стоили слишком дорого: пять фунтов за крохотный листок желтой оберточной бумаги.
Все же 18 июля 1932 года многие раскошелились и купили газеты, заключавшие достаточно важное сообщение: конференция представителей Канады, Австралии, Новой Зеландии, Индии и других государств, входивших в состав Великобританской империи, приняла решение порвать всякую связь с Англией и указанные государства объявить независимыми.
В этот день в Ливерпуле, возле городской булочной, произошел небольшой бой. Шестьсот четырнадцать человек погибли.
В Лондон прибыла американская благотворительная делегация. Американцы отобрали двадцать тысяч детей, которые при осмотре обнаружили восемьдесят восемь процентов вероятности немедленной голодной смерти. Сына вдовы Анны Айс, маленького Джо, они забраковали: у него было только восемьдесят шесть процентов. Анна Айс умоляла взять Джо:
— Я вам даю слово, что он умрет! Анну Айс вывели.
Несмотря на все описанные нами трагические последствия циркуляра «Американского стального треста», жизнь в Лондоне сохраняла видимость прежней, Консерватизм в Англии был непобедим. По-прежнему возле дворца стояли часовые в напудренных париках, ораторы в Гайд-нарке чинно доказывали преимущества анархии, а дряхлые мисс, проходя по мосту, где имелись голые фавны из бронзы, потупляли свои вылинявшие глаза.
Кроме того, жестокость нравов несколько смягчалась особенностями английского языка: человек, из-за фунта хлеба душивший другого человека, говорил ему все же «вы».
В Ньюкэстле безработные нарушили постановление рабочей партии и, не дожидаясь выборов 1933 года, захватили власть.
Парламент осудил их поведение, и правительство его величества короля Великобритании послало в Ныокэстль несколько верных полков, которые уничтожили недисциплинированных членов тред-юнионов.
В августе, благодаря сносному урожаю, наступило некоторое облегчение. Но мистер Гобс, еще живой, несмотря на больную печень, написал для «Экономического вестника» прекрасную статью, в которой доказывал, что своего хлеба Англии может хватить лишь на два месяца. К счастью, «Экономический вестник» больше не выходил из-за отсутствия бумаги.
В октябре голодные бунты возобновились. Горожане направлялись в поместья и фермы, захватывали спрятанные припасы и съедали чудом уцелевший скот. В поместье Айэн лорда Хэга был съеден последний рысак. Лорд Чарльз Хэг получил лишь хвост, и он повесил эту родовую эмблему в своем пустом кабинете над письменным столом.
Сэр Эдуард Карсейль, обладатель коллекции лучших в мире бульдогов, потребовал взвод шотландских стрелков для охраны псов от нашествия голодных горожан. Требование было выполнено. Но вскоре стрелки съели бульдогов.
Положение с каждым днем становилось все тяжелее. Последние американцы уехали, увозя с собой грандиозные кофры.
[1] [2] [3]