Дом на площади (3)
[1] [2] [3] [4]Вскоре Чохов заснул, но спал беспокойно. Утром он проснулся оттого, что кто-то теребил его за руку. Перед ним стоял Воробейцев.
Чохов смутился, хотел пробормотать извинение, но Воробейцев не дал ему вымолвить слова, вдруг громко захохотал и восхищенно, прерывая свои слова хохотом, заговорил:
- Ну и здорово же ты его... Ха-ха-ха... Котлетой по морде... Не ожидал я, что ты... Ты бы на него посмотрел. Он был хорош... ха-ха-ха... с котлетой на харе...
Видимо, Воробейцев испытывал полное удовольствие. Это обстоятельство удивило Чохова. Вообще он не мог никак уловить мотивов поведения Воробейцева. Может быть, Воробейцеву просто было скучно и он искал новых впечатлений. Чохов не больно привык анализировать чужие души - ему хватало хлопот со своей собственной душой, но тут он почувствовал нечто жалкое в этом пройдохе Воробейцеве. Воробейцев смеялся над своим дружком Хлябиным и восхищался озорным поступком Чохова потому, что Чохов созорничал себе во вред - то есть сделал то, чего не мог бы сделать Воробейцев.
- А он тебе может здорово напортить, - перешел на полушепот Воробейцев, потом снова расхохотался и сказал: - Ты бы на него посмотрел...
Чохов молча оделся. Воробейцев между тем достал из тумбочки бутылку ликера зеленого цвета и стакан, откупорил бутылку, налил полстакана и протянул Чохову. Тот отрицательно помотал головой. Воробейцев выпил один, лег в одежде на свою койку, закурил сигарету, потом повернул голову к Чохову и спросил:
- Ты что, в самом деле хочешь демобилизоваться?
- Как прикажут, - сказал Чохов.
Он надел шинель. Воробейцев встрепенулся:
- Ты куда собрался?
- В Беелитц, - сказал Чохов.
- Зачем?
- Там Лубенцов в госпитале.
- Это какой? Разведчик?
- Он самый.
Лицо Воробейцева приняло задумчивое выражение.
- А что, ты с ним хорошо знаком?
- Да.
- Ничего парень. - Воробейцев помолчал, затем продолжал раздумчиво: Ну и везло ему здорово. Счастливчик. Бывают такие счастливчики - повезет им, а кругом все ахают: искусник, образцовый офицер, храбрый, умный. Талант! А он ходит как икона. Он как будто и симпатичный и свой парень, а это все притворство. Так просто слова не скажет, а все думает: удивляйтесь, смотрите, какой я образцовый. Приказы выполняю, забочусь о подчиненных - конечно, насколько это рекомендуется уставом, ни больше, ни меньше. А если что-нибудь не по его - так он тебя отбреет не хуже жандарма.
- Дурак, - сказал Чохов.
- Э, нет, он не дурак, он далеко не дурак...
- Ты дурак, - сказал Чохов.
Он застегнул ремень на шинели и направился к выходу.
- Подожди, и я с тобой поеду, - внезапно сказал Воробейцев. - Поедем на моей машине.
Чохов удивился, но промолчал. Возле дома - как всегда на тротуаре стоял "горбыль" Воробейцева.
Они миновали Потсдам, переехали мост и вскоре очутились на большой дороге.
- У меня в планшете карта-двухсотка, - сказал Воробейцев. - Возьми и следи за дорогой.
Чохов взял карту. Дорога шла все время по лесу - на карте, как и в действительности. Лес обступил дорогу с обеих сторон. Правильные длинные просеки разрезали на квадратики этот чистый, высаженный человеческими руками лес.
За деревней Михендорф они увидели над собой огромный мост.
- Это над нами проходит автострада, - сказал Воробейцев. - Хочешь посмотреть?
Они въехали на автостраду. По ней шли танки, орудия и пехота.
Чохов вышел из машины и глазами, полными восхищения, глазами, зачарованными и восторженными, смотрел на проходящие мимо воинские части. Чохов испытывал самую настоящую зависть к лейтенантам и капитанам, ехавшим впереди своих подразделений. У солдат веселый вид. Все хорошо одеты. Нигде не видно ботинок с обмотками - солдаты обуты в сапоги, и даже не в кирзовые, а в кожаные. Армия приобрела мирный, упорядоченный вид.
Сердце Чохова трепетало. Затем он вспомнил о вчерашнем случае с Хлябиным, случае, который грозил ему, Чохову, демобилизацией из армии, и его охватила тоска. Неужели он никогда больше не будет вот так, верхом на лошади или в кабине автомашины, двигаться впереди своей роты, с уверенным видом, зная, что позади - его солдаты, вооруженные и обученные люди, подчиненные и друзья, на которых сосредоточены все его заботы, вся его жизнь. Неужели он никому уже не нужен, и почему он хуже вот этого проехавшего мимо капитана, за которым идет полнокровная, укомплектованная рота с таким коренастым, могучим и хитрым старшиной, что просто загляденье!
Воробейцев что-то говорил, зубоскалил, но Чохов не слышал его, он был весь с этими проходящими мимо людьми и готов был пойти вместе с ними на край света.
V
Поехали дальше. Приближался Беелитц. Вдоль нешироких асфальтовых дорог, проложенных в глубь леса, стояли дачи и большие корпуса. Это был город госпиталей, больниц, клиник, санаториев. Воробейцев поставил свою машину - разумеется, на газон, - и оба пошли к одному из зданий. После долгих расспросов выяснили, где находится нужный им корпус, и отправились туда.
Всюду было тихо, пахло хвоей и смолой. Неподалеку стучал дятел.
Воробейцев шел позади Чохова и все продолжал развивать свою мысль о том, что после нескольких лет войны офицеру не вредно "пожить". Он прекращал свои излияния только тогда, когда навстречу попадалась медицинская сестра в белом халате. Тут Воробейцев обязательно останавливался, быстро находил тему для шуточного разговора, отпуская сногсшибательные комплименты, и пытался назначить свидание. Чохов втихомолку удивлялся находчивости и развязности Воробейцева, его умению врать убедительно и разнообразно: то он живет здесь рядом, то приехал "проверять госпиталь", то - проведать своего отца-генерала, который здесь лечится. Девушки не очень-то доверяли россказням длинноногого капитана, но его бесцеремонность забавляла их, они смеялись и уходили довольные.
Чохов вошел в корпус, где находился по всем данным Лубенцов, не без волнения. У пожилой сестры он осведомился о гвардии майоре.
[1] [2] [3] [4]