Эпилог. Н. С. Хрущёв на пенсии (1)

[1] [2] [3] [4]

Однако некоторый драматизм в событие удалось внести 36-летнему сыну Хрущёва Сергею. Вскоре после того, как открытый гроб установили на платформе возле могилы, Сергей поднялся на кучу вырытой земли и обратился к толпе с речью. Мы все стояли неподалёку в узких проходах между соседними могилами.

«Мы просто хотим сказать несколько слов о человеке, которого хороним сейчас и которого оплакиваем, — начал он. Потом замолк на минуту, собираясь с силами. Губы его дрогнули. — Небо плачет вместе с нами, — сказал он: закапал мелкий дождь. — Я не буду говорить о великом государственном деятеле. В последние дни газеты всего мира уже высказывались об этом. Я не буду оценивать вклад, который внёс Никита Сергеевич, мой отец. Я не имею права на это. Это дело истории… Единственное, что я могу сказать, что он никого не оставил равнодушным. Есть люди, которые любят его, есть и такие, которые его ненавидят. Но никто не мог пройти мимо него, не обернувшись… От нас ушёл человек, имевший полное право называться человеком. К сожалению, настоящих людей среди нас немного… »

Потом провожающим дали возможность пройти мимо гроба. Маленький оркестр играл траурные марши. Хрущёв покоился на алом атласе, одетый в чёрный костюм и белую рубашку с черным галстуком. Губы его были непривычно поджаты, на лицо лёг восковой налёт, но знаменитый профиль оставался неизменным. Кто-то держал над его изголовьем зонт, продолжал лить дождь.

Когда все, кто хотел, прошли мимо гроба, плачущая жена Хрущёва коснулась рукой лба своего мёртвого мужа. Остальные родственники сделали то же самое. Затем рабочие закрыли гроб и заколотили его. Над могилой стоял человек с красной подушечкой в руках, к которой были приколоты все 27 наград Хрущёва, в том числе и самые высшие. Гроб опустили в могилу»[110].

Примерно в это время с группой старых большевиков на кладбище пропустили историка А. М. Некрича. В своих мемуарах он пишет: «Спешным шагом устремляюсь к месту похорон. В этот момент гроб с телом Хрущёва спускают в могилу. Оркестр заиграл гимн. Четверо здоровенных могильщиков быстро начали засыпать могилу, а затем сооружать погребальный холм. Я огляделся. Со всех сторон щёлкают фотоаппараты и жужжат камеры корреспондентов. Их было довольно много. Наверное, несколько десятков. На могилу кладут венки, засыпают холм цветами. Могильщики укрепляют мраморную, белого цвета плиту. На ней золотыми буквами выведена лаконичная надпись: „Хрущёв Никита Сергеевич. 1894 — 1971“. Чуть повыше водружается портрет покойного в застеклённой рамке…

Ближайшие родственники Хрущёва сгрудились возле могилы. Мелькнуло измученное, выплаканное лицо Нины Петровны. Сжавшаяся в комок Рада Никитична, статная молодая женщина с красивым лицом, которую поддерживает подполковник авиации. Широкая фигура Аджубея. Какое у него одутловатое лицо, будто равнодушное!

… Я увидел своего друга и пробираюсь к нему. Он стоит большой и печальный. Как-то пенсионер Хрущёв приглашал его приехать, но он не приехал. Сейчас сожалеет, наверное, об этом. Трогаю его за плечо. Вокруг очень много сотрудников государственной безопасности. Все в штатском. По манере держаться, по покрою костюмов отличаю довольно высокопоставленных лиц из этого ведомства. Но почему их так много? Почему так много милицейских и солдат внутренней охраны, скрытых под брезентовыми крышами военных грузовиков? Почему «санитарный день»? Зачем Новодевичье кладбище, а не Кремлёвская стена? Какая ирония судьбы! Никита Хрущёв будет покоиться среди артистов, поэтов, академиков — словом, среди интеллигенции, интеллигентов, к которым он часто бывал несправедлив, но лишь одни они поминают его сегодня добрым словом. А тот, другой, и после своей смерти будет находиться вместе со своими соратниками у стен Кремля… »[111] Следует привести ещё одно воспоминание — Эрнста Неизвестного. Он позднее писал: «После похорон Хрущёва ко мне приехали сразу два человека — это был сын Хрущёва Сергей, с которым я до этого не был знаком, и сын Микояна, тоже Сергей, с которым я дружил и который поддерживал меня в самые трудные дни. Они вошли, осмотрелись и долго мялись. Я сказал: „Я знаю, зачем вы пришли, говорите“. Они сказали: „Да, вы догадались, мы хотим поручить вам сделать надгробие“. Я сказал: „Хорошо, я соглашаюсь, только ставлю условие, что я буду делать, как считаю нужным“. На что Сергей Хрущёв ответил: „Это естественно“. — „Я считаю, что художник не может быть злее политика и поэтому соглашаюсь. Вот мои аргументы. А какие у вас аргументы: почему это должен делать я?“ На что Сергей Хрущёв сказал: „Это завещание моего отца“ Позже мы к этой теме не возвращались. Но то, что Хрущёв завещал, чтобы памятник делал именно я, было подтверждено польской коммунисткой во время его открытия. Она подошла ко мне и сказала: „Никита Сергеевич не ошибся, когда завещал вам сделать это надгробие“. Это же подтвердила и Нина Петровна Хрущёва. 108 Сов. культура 1988 15 окт 109 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 541. 110 Кайзер Р. Россия: Власть и народ. США: Ардис. Пер. с англ. С 247 — 248. 111 Некрич Л. Отрешись от страха. Воспоминания историка. Лондон, 1979. С. 362-363.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.