Солженицын и Сахаров (13)

Да вряд ли под силу будет поднять это дело одним только русским добровольцам! Так ли уж много людей согласится добровольно уехать из Москвы и из других центральных городов (тяготы жизни в столице Солженицын явно преувеличивает) на постоянное жительство в северо-уральскую тайгу или в Якутию? Крупные города притягивают людей из деревни не только более высокими заработками, не только театрами. Немалую роль играет и то, что в городах люди имеют несравненно большие возможности общаться с теми, кто близок им по духу и настроениям. Эта тяга к людям не в последнюю очередь предопределяет исчезновение крошечных деревень "в три избы", о судьбе которых так сокрушается Солженицын.

О положении православной церкви

Я не разделяю религиозных взглядов Солженицына. Но его тревога по поводу положения церкви в СССР не беспочвенна.

Православная церковь в течение тысячи лет была важным элементом русской национальной жизни, и нелепо было бы отрицать, что она для многих продолжает им быть. В стране и сегодня живут десятки миллионов верующих, для которых религия составляет главную часть их духовного мира, выполняет функцию утешения и, выражаясь научно, регулирующую и коммуникативную функции.

Известна драматическая судьба православной церкви после революции. Известно и то, что церковь не была нейтральной в развернувшейся тогда жестокой политической и военной борьбе и в основном выступала против советской власти. Тем не менее значительная часть обрушившихся на нее репрессий была не

182

оправданной и излишней. Еще более достойны осуждения те репрессии, которым подверглась церковь уже в мирное время, в конце 20-х годов и в 1937-1938 годы, в результате чего в РСФСР осталось всего несколько сот действующих храмов. Положение православной церкви изменилось к лучшему лишь в годы войны. Однако в начале 60-х годов снова были закрыты, а то и разрушены многие храмы. К счастью, эти вопиющие акты произвола вскоре прекратились. Однако разнообразные утеснения православной (как, впрочем, и других) религии, а также ряда сект все еще продолжаются, и это причиняет страдания многим верующим.

Как марксист, я считаю церковь пережитком прежних эпох. Я убежден, что нравственное и духовное возрождение и развитие русского народа (как и других народов нашей страны) произойдет не на основе христианства, вообще - не на религиозной основе. Мои надежды связаны с развитием политической свободы, свободы слова и информации, т. е. с развитием социалистической демократии. Однако в понятие этой демократии для меня входит и свобода совести. Пока у нас в стране есть верующие, они должны иметь возможность беспрепятственно выполнять все предписанные их религией обряды. И поскольку верующие такие же граждане нашей страны, как и неверующие, притеснения церкви, открытые и скрытые подавления свободы совести граждан есть одна из форм нарушения демократии - тем более непростительная, что все религиозные организации в стране давно уже отказались от вмешательства в политическую жизнь общества. Марксизм не должен в этом отношении брать пример с самой церкви, которая в прежние века упорно и жестоко преследовала все формы инакомыслия.

Сейчас можно наблюдать известный рост влияния церкви, и, возможно, в ближайшие годы это влияние возрастет. Несомненно, это является реакцией на антидемократические процессы, происходящие в нашем обществе. Есть люди, много лет считавшие себя атеистами, которые теперь обращаются к религии, стараясь заполнить образовавшийся у них духовный вакуум. Для многих интеллигентов обращение к церкви представляет легальную форму протеста против усиления политического и идеологического давления. Для атеистического государства - это серьезная проблема. Но ее нельзя решить, усиливая гонения на церковь: эта проблема решается только идейным, нравственным соревнованием, без малейшего административного давления. Зафиксированное в Конституции отделение церкви от государства означает

183

не только обязательства церкви не вмешиваться в политические дела, но и обязанность государства не вмешиваться в дела церковные. Везде, где этого просят верующие, нужно возвратить церкви отобранные у нее храмы и разрешить (опять же, если этого просят верующие) строительство новых церквей там, где их нет. Государство должно отказаться от вмешательства в процедуру назначения, избрания и рукоположения духовных лиц. Церковные общины должны сами распоряжаться церковными доходами, которые следует освободить от налогов (как не облагаются налогами, скажем, пожертвования на Красный Крест). Нужно облегчить издание и продажу религиозной литературы. Родителям-верующим надо предоставить легальные возможности организовать (конечно, на собственные средства) религиозное обучение своих детей. Разумеется, это повысит моральную ответственность школы за воспитание юных граждан, но можно быть уверенными, что при хорошем школьном воспитании мало кто из детей последует примеру своих родителей. Усвоение атеистического или религиозного мировоззрения должно быть результатом свободного выбора, а не принуждения с той или другой стороны. Должна быть обеспечена и свобода сект - разумеется, кроме изуверских.

Я уверен, что у православной церкви в нашей стране нет будущего, как уверен, что будущего - далекого будущего - нет у религии вообще. Но религиозные убеждения могут быть у людей еще сотни лет, и сотни лет может еще просуществовать на Руси православная церковь. Если ей суждено умереть пусть это будет естественная смерть.
[1] [2] [3] [4]