ГЛАВА ВТОРАЯ (2)

– Ты что, собираешься участвовать в женском турнире?

Брэд рассмеялся:

– Природа одарила самцов более ярким оперением, Руди, а по уик-эндам я – человек природы, – и обратился к бармену: – Плачу за всех, Хэнк. Сегодня я одержал крупную победу.

Каждый заказал себе выпивку, и они сели за карточный столик. Брэд и его партнер выиграли около трехсот долларов. Брэд был одним из лучших гольфистов в клубе и всегда мошенничал. Он, как правило, слабо начинал игру, противники теряли бдительность и удваивали ставки, думая, что им попался слабак. Ну да ладно, это его личное дело. Если люди запросто расстаются с такими деньгами за один субботний день, подумал Рудольф, значит, могут себе такое позволить. Но ему было все же не по себе слушать разговоры о больших проигрышах, о которых они говорили небрежно, не придавая им никакого особенного значения. Нет, он, Рудольф, никогда не станет азартным игроком.

– Я видел на корте Джин, – сказал Брэд. – Она выглядит просто великолепно!

– Она из породы крепких людей, – ответил довольный Рудольф. – Кстати, спасибо за подарок для Инид. – В девичестве мать Джин звали Инид Каннингем, и когда Джин немного оправилась после родов, она сказала, что если он не возражает, то она дала бы дочери имя матери – Инид.

– Инид Каннингем Джордах. Мы, Джордахи, всегда хотели возвыситься, достигнуть верха социальной лестницы. Раньше три имени давали только аристократам. – Рудольф не возражал. Девочку не крестили и не собирались делать этого. Джин вполне разделяла атеистические взгляды Рудольфа или, как он сам предпочитал выражаться, взгляды агностика. Он просто заполнил в свидетельстве о рождении строчку, вписав в нее имя своей дочери: Инид Каннингем Джордах. Не слишком ли много букв для крохи, весящей всего семь фунтов на старте жизни, подумал он. Брэд подарил мисочку, блюдечко и ложечку из чистого серебра, и теперь у них в доме восемь серебряных мисочек, так что Брэд не был оригинален. Но он еще открыл на имя Инид счет в банке в пятьсот долларов. А на протест Рудольфа по поводу его расточительства он спокойно ответил: «Никогда не знаешь, когда девушке придется платить за аборт, – дети так быстро растут».

Один из партнеров Брэда возглавлял в клубе спортивный комитет по гольфу, его звали Эрик Сандерлин. Он носился со своим любимым проектом расширения и улучшения площадки для игры в гольф. Рядом с клубом пустовал довольно большой участок земли с лесом и заброшенной фермой, и Сандерлин обратился к членам клуба с предложением собрать деньги, выпустив заем, купить участок.

– Для нас начнется новая эпоха, – увлеченно говорил он. – Мы могли бы даже принять участие в турнире ассоциации профессиональных игроков в гольф. Число членов сразу бы удвоилось!

Никто в Америке, подумал презрительно Рудольф, не в силах устоять перед тенденцией что-то удвоить, вступить в новую, грандиозную эпоху. Он сам в гольф не играл. Но все же был очень доволен, что они говорили в баре о гольфе, а не об этой гнусной статье в «Сентинел».

– Ну а ты, Руди? – спросил его Сандерлин, допивая свой «Том Коллинс». – Ты подпишешься на заем?

– Я пока об этом не думал, – ответил он. – Дайте мне пару недель на размышление.

– О чем тут размышлять? – напористо спросил Сандерлин.

– Ах, старина Руди, – раскатисто произнес Брэд. – Он никогда не принимает непродуманных, быстрых решений. Если ему даже нужно постричься, он раздумывает над этой проблемой недели две, не меньше.

– Если нас поддержит такой верный человек, как ты, то тем самым окажет нам бесценную помощь, – сказал Сандерлин. – Я от тебя не отстану, Руди.

– Какие могут быть сомнения, Эрик! – ответил Руди. Сандерлин рассмеялся от слов Рудольфа, словно это была похвала в его адрес.

Он и двое игроков пошли в душ, постукивая своими острыми шипами по голому деревянному полу. В клубе запрещалось находиться в шиповках: в баре, ресторане или комнате для игры в карты, но на такое правило никто не обращал никакого внимания.

Ну, если вы собираетесь вступать в новую, грандиозную эпоху, подумал Рудольф, то придется перед входом все же снять ботинки.

Брэд остался у стойки и заказал себе еще виски. Лицо у него всегда было красным, и поэтому очень трудно различить отчего: то ли от жаркой погоды, то ли от спиртного.

– Такой видный человек, – повторил Брэд слова Сандерлина. – Все в этом городе всегда говорят о тебе, как будто ты – великан ростом в десять футов.

– Вот поэтому я и привязался к городу, – ответил Рудольф.

– Ты собираешься остаться здесь, когда уйдешь из бизнеса? – спросил Брэд, не повернувшись к Хэнку, который ставил перед ним стакан с виски.

– Кто говорил о моем уходе из бизнеса? – Рудольф никогда не делился с Брэдом своими планами.

– Слухами земля полнится.

– Ну а все же, кто тебе сказал?

– Но ты ведь действительно собираешься уходить, разве не так?

– Кто тебе сказал?

– Вирджиния Калдервуд.

Снова эта чокнутая сборщица информации, шпионка, ненормальная полуночница Вирджиния Калдервуд, как призрак, оставаясь в тени, постоянно что-то вынюхивает, ко всему прислушивается.

– Последние пару месяцев я с ней часто встречался, – продолжал Брэд. – По-моему, она очень милая девушка.

Брэдфорд Найт, упрямый студент в прошлом, уроженец Оклахомы с ее необозримыми равнинами Запада, где все воспринимается так, как показалось на первый взгляд.

– Ага-а, – неопределенно выдавил в ответ Рудольф.

– Ты обсуждал со стариком, кто тебя заменит?

– Да, был разговор.

– Ну и кто, как ты думаешь?

– Мы еще не решили.

– Ну, – продолжал Брэд улыбаясь, покраснев еще сильнее, чем обычно, – слушай, надеюсь, сообщишь своему старому студенческому корешу хотя бы минут за десять до официального объявления о вашем решении.

– Обязательно. Ну, что тебе еще сообщила мисс Вирджиния Калдервуд?

– Совсем немного, – небрежно бросил Брэд. – Что она меня любит. Ну и прочий вздор. Ты ее давно видел?

– Давно. – Рудольф на самом деле не видел ее после той ночи, когда родилась Инид. Шесть недель – это действительно давно.

– Мы с ней от души веселимся, – сказал Брэд. – Ее внешность, скажу тебе, обманчива. Она очень веселая девушка.

Вот новые особенности ее характера. Любит посмеяться. Веселая девушка. Он помнит ее бурное веселье на крыльце его дома в полночь.

– По правде говоря, – продолжал Брэд, – я подумываю, не жениться ли мне на ней.

– Для чего? – спросил Рудольф, хотя, конечно, мог легко об этом догадаться.

– Мне надоело шататься по бабам. Мне скоро сорок и захотелось спокойной жизни.

– Нет, Брэд, ты далеко не откровенен.

– Может, на меня произвел сильное впечатление твой пример, – сказал Брэд. – Если брак на пользу такому видному человеку…– он широко улыбнулся, – такому большому, сильному, красноречивому, то он пригодится и не столь видному человеку, как я. Супружеское блаженство…

– Особого супружеского блаженства в первый раз ты не испытывал, – напомнил ему Рудольф.

– Это точно, – согласился Брэд. Его первая женитьба на дочери владельца нефтяных скважин не задалась, брак продлился всего полгода. – Но тогда я был моложе. И моя жена была совершенно другой девушкой, не такая порядочная и милая, как Вирджиния. Может, на этот раз мне повезет больше?
[1] [2] [3] [4]