СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: МАЛЯВА НА ДИСКЕТЕ
СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: МАЛЯВА НА ДИСКЕТЕ
Когда я пришел к себе в кабинет, мой личный секретарь, именуемая Леной Остроумовой, сидела с телефонной трубкой в руках за моим столом. Закрывая ладонью микрофон, она сообщила мне:
– Ленин прав, кино – важнейшее искусство для народа! Житья нет от сумасшедших, – убрала руку и сказала в микрофон: – Я вам все объяснила, присылайте в письменном виде, до свидания…
Положила трубку, встала из-за стола.
– С чужого коня – посреди грязи… Хотя вы не чужой, а Верный Конь…
Я хмыкнул, усаживаясь в кресло. Вообще-то кресло было огромное, мы бы там и вдвоем поместились. Вполне возможно, было бы удобнее. Или приятнее.
– What's up? – запросил я свой рабочий аппарат. – Что происходит в нашем милом зверинце?
– Я получила для вас еще несколько справок из Интерпола от вашего коллеги Пита Флэнагана. – Лена положила на стол пластиковую папочку и деловито спросила:
– Как я поняла, Хитрый Пес – это Александр Игнатьич?
– Да. А что?
– За что это вы его так?
– А он сам придумал для нас эту игру. Нам было лет по десять… Индейцы… Рыцари тайного ордена… Потом мы превратились в пиратов. Потом были космические разведчики… Потом мы были ремарковскими товарищами… Потом мы были очень многими… Пока не превратились в сегодняшних уродов.
– Занятно, – усмехнулась Лена. – Сейчас уже, наверное, никто не играет в такие игры… И никто так не дружит.
– Так, как мы дружим сейчас, кажется, дружат все…
Лена рассмеялась – лицом она была похожа на куклу-"неваляшку": круглая мордашка со вздернутой носопыркой и огромными синими, якобы простодушными глазами. Такие беспомощно доверчивые очи бывают только у аферистов «на доверии».
– Мой отец говорит, что раньше дрались до первой кровянки, а сейчас – до последнего издыхания…
– Ну, Лена, ваш отец, – замминистра, он-то уж знает, о чем говорит. – Я начал просматривать содержимое папки.
– Родней попрекаете? – со вздохом спросила Лена.
– Ни в коем случае! Завидую… – рассеянно ответил я, читая документы – увлекательнейшие изыскания моего друга Флэнагана. Потом поднял голову: – Лена, я не хочу, чтобы эти бумаги шли через нашу службу безопасности…
– Не доверяете?
– Лена, о чем вы говорите? – с возмущением откликнулся я. – Доверяю! Конечно, доверяю. Но хочу дышать отдельно.
– Я вам сегодня же открою отдельный интернетовский адрес, – пообещала Лена, а я думал о том, что никакой новый адрес не решает моих проблем. При желании можно будет снимать информацию с интернетовского провайдера, на который выходят связи всего холдинга.
Ничего-ничего, как когда-то меня подбадривал Кот хохляцкой поговоркой, – ще конячья мама нэ сдохла!
– Сергей Петрович, а что вы собираетесь делать вечером? – оторвала меня от раздумий Лена.
Я удивленно воззрился на нее:
– Сегодня? Вечером? Не знаю… Работать, наверное… А что?
– Нельзя так стараться на работе, – уверенно сообщила Лена. – Жизнь пройдет, скоро состаритесь – потом и вспомнить нечего будет. Пойдемте вечером куда-нибудь! Попьем пива, пожуем креветок, потанцуем… Вы танцевать-то умеете?
– Умею, – неуверенно ответил я, пытаясь вспомнить, когда это я танцевал последний раз. Встал с кресла, подошел к ней и уставился с интересом в ее бездонные наивные девичьи глазки. – Лена, я вам в отцы гожусь… – сказал я достаточно трагически.
– Не хвастайтесь! И не выдумывайте! В ваши времена в седьмом классе еще не жили половой жизнью, так что не рядитесь мне в папаши. Не обижайте девушку отказом – у меня может вырасти комплекс. Пойдем?
– Меня Хитрый Пес загрызет, если узнает, что будет ужинать без меня, – начал я трусливо отнекиваться.
– Я надеюсь, вы не кормите его грудью? И вообще, мне кажется, ему сейчас не до вас…
– Почему вы так решили? – насторожился я.
– Мне так показалось, – неопределенно сказала Лена.
– Креститься надо…
– Я крещенная.
Распахнулась дверь, и вошел, пыхтя, Сафонов. Здесь бытует милый товарищеский добрососедский обычай – входят без стука. При этом наверняка без «стука» мышь не пробежит.
– Я к тебе на минутку…
Лена собрала все бумаги:
– Сергей Петрович, документы я принесу через сорок минут…
Кузьмич уселся поудобнее, спросил:
– У тебя в холодильнике есть холодное пиво?
– Не знаю, я не покупал.
– Ты и не должен покупать, обслуга, надеюсь, позаботилась…
Я открыл дверцу заделанного под темное дерево холодильника – елки-палки, настоящий мини-бар, как в хорошей гостинице. Только по размерам его надо было бы называть макси-баром. Взяли по бутылке «хайнекена», присосались, и Сафонов, сглотнув до половины, наконец спросил:
– Кот не объявлялся у тебя?
– Нет, пока молчит, – вздохнул я. – Алексей Кузьмич, а что вы вообще думаете о действиях Кота?
– Кота? Думаю, что он лихой парень. Ему бы не из винтаря на бегу стрелять, а с Каспаровым играть – может быть, тоже стал бы чемпионом… Тебе босс сказал, что на этой дискете?
– Нет.
– И мне не сказал. Предупредил лишь, чтобы в Кота ни при каких обстоятельствах не стреляли. Я полагаю, если бы Люда – простодушная дуреха – не сунула дискету прилюдно у тебя на глазах, он бы и не сказал нам об этой весточке. Уверен, что это – «малява», письмо блатное…
– Мне кажется, это ультиматум, – предположил я. – Не знаю, что там есть на этой компьютерной «маляве», но у меня ощущение, что Кот сделал «рыбу», как в домино. Нет хода.
– Беда в том, что Кот – камикадзе, – покачал тяжелой головой Сафонов. – Он топчет тропу в один конец, он будто не собирается возвращаться…
– А что с мальчиком? С Ванькой?
– С Ванькой все нормально. Мы дружим – я его прикрываю, а он меня ненавидит.
– Почему? – удивился я.
– А ты поставь себя на его место… Большой уже парень – ему охота с друзьями погулять, в футбол он хорошо играет, девочками стал интересоваться. А с ним повсюду три амбала: один за рулем, два – впритык за спиной. В школу, в кино, на дискотеку… Ванька на стадионе по полю с мячом бегает, а они, как тренеры, за сеткой стоят. Это для мальчишки – жизнь? Он и уверен, что всю эту неволю устроил я…
– Еще два дня, и Ванька – в Швейцарии.
– Честно сказать – не дождусь этого. Гора бы с плеч свалилась…