(Вендровский Давид Ефимович). Наша улица (сборник) (3)

[1] [2] [3] [4]

- Какая же это должность?

- В нашем Кредитном обществе, пустяковая работа:

сходить куда-нибудь, что-нибудь передать...

- Дядя еле на ногах держится, куда ему на побегушках...

- Ничего, когда он будет сыт, у него появится и сила.

- А ты бы навестил дядю, посмотрел бы на него, - сказала тетя Фейга. Он ведь харкает кровью.

- Ничего, поправится. Свежий воздух будет ему на пользу.

- Дай-то бог! - вытирая набегающие на глаза слезы, вздохнула тетя. Когда же она будет, эта замечательная должность?

- Придется подождать недельки две. Вот состоится у нас заседание правления - утвердим... Но будьте спокойны, тетя. Считайте, что должность дядя уже получил.

Я ручаюсь...

- Пока солнце взойдет, роса очи выест, - со вздохом заметила тетя.

- Ничего не поделаешь. Придется немного потерпеть.

После этого разговора Беленький даже не показе: ллся тете, когда она приходила к нему.

- Ждать осталось недолго, - передавал он ей черзз прислугу.

Тетя Фейга уходила плача, проклиная племянника самыми страшными проклятиями.

2

В то утро Беленький был доволен собою больше обыкновенного.

Вчера на заседании правления было вынесено решение зачислить дядю Калмана в штат Общества взаимного кредита старшим рассыльным с окладом двадцать рублей в месяц.

Наконец эта язва, тетя Фейга, перестанет надоедать ему просьбами о помощи! "Но, черт бы ее побрал, именно тогда, когда нужно, она не является. Разве послать кого-нибудь сообщить дяде Калману, что он может явиться на работу?"

Вдруг ему пришло в голову: "Сам принесу им добрую весть, пусть эти попрошайки убедятся, что там, где дело не противоречит моим принципам, я всегда готов помочь человеку".

Уже лет двадцать Белгнький не был у своего дяди. О"

даже не помнил точно, где гот живет. Только знал со слов тети Фейги, что они по-прежнему проживают на окраине города, почему-то пазкваглюй "Америкой". Но это ничего.

Он их как-нибудь отыщет.

".Мой визит будет для них большой честью, - самодовольно думал Беленькчй. - Денег это ведь не стоит, почему бы не доставить людям удовольствие?.."

Падез темно-серое пальто с шелковыми отворотами, оп взял свою черную трость с серебряным набалдашником и отправился к дяде.

"Америка" за двадцать лет нисколько не изменила своего облика. Улицы оставались такими же узкими, кривыми и грязными, какими помнил их Беленький. Даже в летнюю жару не высыхали там заплесневелые, зеленые лужи. Улички кишели оборванными ребятишками. Одни играли в лошадки, другие в лапту, третьи азартно состязались в беге, поднимая босыми ногами пыль. Маленькие девочки, выставив вперед животы, держали на руках хилых младенцев, убаюкивали их или совали в рот завернутый в тряпочку жеваный хлеб.

Скупщики тряпья и костей с пустыми мешками под мышкой, шарманщик с шарманкой на груди и с попугаем в клетке, плотники с инструментами в руках шли в "город" в поисках заработка. Старая женщина сгибалась под тяжестью двух корзин с мелкими зелеными яблоками. Старик с всклокоченной бородой чинил дырявую крышу ветхого домика.

Молодая беременная женщина с натугой тянула из колодца ведро с водой... На всем лежала печать безысходной нищеты, забитости, безнадежности.

"Эти люди живут только заботами о сегодняшнем дне.

Другой, лучшей жизни им и не надо", - подумал Беленький.

Ему вспомнились его детские годы, когда он сам, бедный сирота, в большой, надвинутой на уши шапке, оборванный и босой, бегал по этим уличкам. Он с гордостью подумал: "И я остался бы таким, как они, если бы не мой ум, воля и твердые принципы... Когда человек знает, чего хочет, и строго держится своих принципов, он всегда добьется своего... Где их тут найдешь?" - вдруг охватила его досада.

Остановив босого мальчишку с буханкой черного хлеба в одной руке и селедкой, завернутой в коричневую бумагу, в другой, Беленький спросил его:

- Слушай, мальчик, не знаешь ли ты, где здесь живет маклер Калман Райцес?

- Калман Райцес? Чахоточный? Вон в том закоулке, - показал он налево. А там перейдете на другую сторону...

Не дослушав объяснений мальчишки, Беленький пошел в указанном направлении.

Когда он приблизился к переулку, до его слуха донеслись громкие рыдания и причитания - вестники смерти.

Вслед за тем из переулка показалась похоронная процессия. Впереди за гробом шли закутанная в платок рыдающая женщина и три взрослые девушки, тоже плакавшие навзрыд.
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.