Глава десятая. Книга (1)
[1] [2] [3] [4]– Несколько раз. У детей. Но это совсем другое…
Она снова погладила его волосы.
– Другое? В чем же?
– Не знаю… Просто другое, и все. Какое-то время спустя Селдон спросил:
– Ну что, достаточно?
– Не торопи меня. А скажи, ты можешь их уложить, как захочешь?
– Не сказал бы. Немного подправить можно, но для этого нужна расческа, а у меня ее с собой нет.
– Расческа?
– Ну, такая штука с зубьями, на вилку похожа, только зубьев на ней больше и они не такие острые.
– А пальцами нельзя? – спросила она и, не дожидаясь ответа, запустила пятерню в его волосы.
– Можно, да только толку мало, – объяснил Селдон.
– А сзади колются, – сообщила Капелька.
– Просто сзади волосы короче острижены.
Капелька Сорок Третья наморщила лоб. Казалось, она что-то вспоминает.
– Брови… – пробормотала она. – Правильно я сказала? – спросила она, нежно касаясь правой брови Селдона, – Правильно? Как приятно… Как смешно…
Она вдруг рассмеялась – весело, беззаботно, точь-в-точь, как ее младшая сестренка.
– Тоже колются!
Селдон нетерпеливо поинтересовался:
– Ну, все в порядке?
Капелька Сорок Третья склонила голову набок. Что же она ответит? Ответит ли? Вместо ответа она вдруг резко отдернула руки и поднесла пальцы к носу. «Что она там вынюхать думает?» – раздраженно подумал Селдон.
– Как странно… – протянула она. – А можно я сделаю это еще разок. Когда-нибудь?
Селдон вздохнул.
– Если одолжишь мне Книгу на какое-то время, может быть, я и позволю.
Рука Капельки Сорок Третьей скользнула внутрь балахона и достала из потайного кармана книгу, обернутую в некий плотный, но гибкий материал. Селдон сгорая от нетерпения протянул руку и взял книгу.
Пока он прилаживал шапочку, Капелька Сорок Третья снова поднесла кончики пальцев к носу и быстро, украдкой лизнула один палец.
46
– Она трогала твои волосы? – не веря своим ушам, переспросила Дорс и поглядела на волосы Селдона так, словно сама собиралась их потрогать.
Селдон отстранился.
– Ради бога, не надо. Эта женщина… Это было похоже на извращение!
– Можно себе представить. Ну, а тебе не было приятно?
– Приятно? Да я весь был в мурашках! Только когда они перестала меня трогать, я снова смог дышать. И все думал: не поставит ли она еще какого-нибудь условия?
Дорс рассмеялась.
– Боялся, что она тебе навяжет секс? Боялся? Или надеялся?
– Уверяю тебя, это мне и в голову не приходило. Я думал только о Книге.
Разговор происходил в предоставленной им квартирке, и они были надежно защищены от подслушивания искажателем поля, который Дорс предусмотрительно захватила с собой из Университета.
Сгущалась микогенская ночь. Селдон разоблачился – снял шапочку и кертл, вымылся. Особенно долго он возился с волосами – намыливал их даже дважды. Теперь он восседал на кровати одетый в легкую пижаму, которую нашел в ванной.
Дорс лукаво улыбнулась и спросила:
– А она не догадалась, что у тебя еще и на груди волосы растут?
– Больше всего я уповал на то, что она об этом не вспомнит.
– Бедненький Гэри. Но на самом деле это все так естественно… Наверное, я могла попасть в такую же беду, окажись наедине с каким-нибудь Братом. Нет, мне могло быть намного хуже! Ведь, по их убеждению, я, как женщина, обязана повиноваться любым приказаниям беспрекословно.
– Ну, Дорс, даже не знаю, что тебе сказать. Легко тебе говорить: «Естественно!» Тебя бы на мое место! Бедняжка была просто в экстазе! Все ее чувства были на пределе – она и нюхала свои пальцы, что прикасались к моим волосам, и лизала их… Клянусь, если бы она могла расслышать, как растут волосы, она бы слушала во все уши!
– Ты просто не понял меня. Это для нее было естественно. Все, что запретно, сразу приобретает сексуальную привлекательность. Разве у тебя вызывала бы какие-то чувства обнаженная женская грудь если бы ты вырос в обществе, где все женщины выставляли свою грудь напоказ с утра до ночи?
– Не знаю… Думаю, все-таки вызывала бы.
– Но разве ты испытывал бы не больше чувств, если бы женщины ходили всегда одетыми? Собственно, так оно и есть в большинстве миров. …Послушай, дай-ка я тебе расскажу об одном случае. Занесло меня как-то на курорт, дома, на Цинне. У вас на Геликоне есть курорты? Пляжи и всякое такое?
– Конечно, – с некоторым раздражением ответил Селдон, – Или ты думаешь, что Геликон – это сплошные горы и скалы да вода в колодцах?
– Не обижайся, Гэри. Мне нужно было просто удостовериться, что ты знаешь, что такое «курорт». В общем: на Цинне такие пляжи, где люди совершенно безразличны к тому, что на тебе надето. Гуляй хоть голышом.
– Нудистские пляжи?
– Не совсем, но, думаю, если бы кто-то разделся догола, в него не стали бы тыкать пальцем. В основном, все придерживаются минимальных приличий, но минимум порой совсем крохотный.
– Пожалуй, на Геликоне несколько иное представление о минимальных приличиях, – буркнул Селдон.
– Догадываюсь. Судя по тому, как ты себя ведешь со мной. Но каждому, как говорится, свое. Ну, так вот… Я сидела на уютном пляже на берегу озера, и ко мне подошел молодой человек, с которым я успела чуть раньше переброситься парой фраз. Приятный такой парень, и я ничего не имела против. Он уселся на подлокотник моего шезлонга и положил руку на; мое левое бедро – обнаженное, естественно. Просто так, чтобы сидеть было удобнее.
Мы поболтали пару минут, и вдруг он говорит; «Надо же! Ведь ты меня почти совсем не знаешь, а моя рука лежит у тебя на бедре, и я не вижу в этом ничего сверхъестественного. Мало того, и ты не имеешь ничего против, значит, и для тебя это тоже вполне естественно».
Клянусь, я только тогда заметила его руку. Видимо, кожа, обнаженная на людях, теряет сексуальную чувствительность. То есть, как я говорила: все дело в том, что притягательно только то, что скрыто от глаз.
Молодой человек, по всей видимости, это тоже почувствовал, потому что потом он мне вот что сказал; «А ведь если бы мы встретились в. более формальной обстановке и на тебе был бы… ну, хотя бы халатик, ты бы наверняка мне такого не позволила, а?»
Я рассмеялась, а потом мы болтали о том о сем. Ну и, конечно, этот молодой человек вскоре убрал руку.
Вечером я оделась к обеду гораздо более строго; чем того требовали приличия. Никто из женщин не был одет строже меня, Я разыскала того самого молодого человека. Он сидел за столом. Я подошла, поздоровалась с ним и сказала: «Ну вот, я, можно сказать, в халатике, но под ним – мое голое левое бедро. Не теряйся. Положи руку туда, где она лежала».
Он попытался. Ему непросто было это сделать, ведь все глазели. Нет, я не мешала ему, и никто бы не помешал – и все же он не смог этого сделать. А ведь народу было не меньше, чем на пляже. Собственно, публика была та же самая. И все же он не решился, Условия другие, понимаешь? Условия, условности.
– А я бы сделал то, чего не сделал он, – неожиданно проговорил Селдон.
– Уверен?
– Абсолютно.
– Невзирая на то что ваша пляжная мораль строже нашей?
– Да.
Дорс присела на краешек своей кровати, а потом легла, закинув руки за голову.
– Значит, тебя не слишком волнует, когда я расхаживаю в ночной сорочке, под которой почти ничего нет?
– Меня это не шокирует, скажем так. Что же касается волнения, все зависит от того, какой смысл вложить в это слово. Я прекрасно замечаю, как ты одета.
– Что делать? Если нам суждено тут задержаться, придется свыкнуться с такими мелочами.
– Или воспользоваться ими, – усмехнулся Селдон. – Дорс, мне так нравятся твои волосы. Они такие красивые. Ты весь день ходишь лысое, в тек приятно смотреть не тебя по вечерам…
– Только не прикасайся! Я еще не мылась. – Дорс прикрыла глаза – Как интересно, – вполголоса проговорила ока. – Забавная тема… Формальный и неформальный уровень воспитанности. Судя по тому, что ты говоришь, на Геликоне больше внимания уделяют неформальному уровню. Верно?
– Просто я говорю о том молодом человеке и себе самом. Насколько каждый из нас является представителем своей планеты, я судить не могу. Но легко могу себе представить, как выглядят так называемые типичные представители, а также – как выродки.
– А мне кажется, что мы говорим о социальных предрассудках. Не скажу, что я такой уж большой знаток Галактики, но историю я копнула основательно. Социальную историю. К примеру, на планете Дероуд было время, когда добрачные половые отношения были абсолютно свободными. Незамужние и неженатые могли иметь сколько угодно партнеров. А вот после свадьбы наступала полная и бесповоротная моногамия. По всей вероятности, задумано было так: до брака нагуляться вволю, а потом жить порядочной жизнью и заниматься делом.
– Ну и как? Сработало?
– Примерно триста лет тому назад этому был положен конец, но кое-кто из моих коллег полагает, что этому способствовало давление других миров, которые слишком много теряли от паломничества туристов на Дероуд. Да, есть такая штука – общегалактическое социальное давление.
– Полагаю, в таком случае, не обошлось без экономического давления?
– Видимо. Кстати, с социальным давлением я столкнулась и в Университете. У меня полно знакомых со всей Галактики. На факультете социологии любимое развлечение – сравнивать предрассудки разных миров.
А здесь, в Микогене, как мне кажется, секс находится под строжайшем контролем, ограничивается какими-то суровыми правилами. О нем даже говорить не позволено. В Стрилинге, для примера, о сексе тоже не принято распространяться, но он не запрещен. А вот в секторе Дженнат, где я как-то поработала с неделю, о сексе говорят с утра до ночи, но исключительно с целью заклеймить его. Думаю, не отыщется двух секторов на Тренторе, да и двух планет, где бы к сексу относились одинаково.
– Знаешь, что у тебя получается? Можно подумать, что… – не докончил фразы Селдон.
– Я тебе скажу, что можно подумать и что у меня получается. Вся эта болтовня о сексе, укрепила меня в одной мысли. Просто теперь я тебя никуда не отпущу одного.