Глава тринадцатая. «БУДЬ ЗДОРОВ, ШКОЛЯР!» (3)

[1] [2] [3]

В детстве мне встретился как-то кузнечик

в дебрях колечек трав и осок.

Прямо с колючек, словно с крылечек,

спрыгивал он, как танцор, на носок,

передо мною маячил мгновенье

и исчезал иноходцем в траве…

Может быть, первое стихотворенье

зрело в зеленой его голове.

– Намереваюсь! – кричал тот кузнечик.

– Может ли быть? – усмехался сверчок.

Из-за досок, из щелей, из-за печек

крался насмешливый этот басок.

<…>

Ни уговоры его не излечат,

ни приговоры друзей и врагов…

– Может ли быть?! – как всегда из-за печек.

– Намереваюсь! – грохочет с лугов.

Годы прошли, да похвастаться нечем.

Те же дожди, те же зимы и зной.

Прожита жизнь, но все тот же кузнечик

пляшет и кружится передо мной.

Гордый бессмертьем своим непреклонным,

мировоззреньем своим просветленным,

скачет, куражится, ест за двоих…

Но не молчит и сверчок тот бессонный.

Все усмехается.

Что мы – для них?

Смеляков не ответил – видимо, понял, что окуджавовского дружелюбно-иронического тона выдержать не сможет, а любой другой в этом диалоге будет поражением. Что-что, а обезоружить Окуджава умел.
[1] [2] [3]

Добавить комментарий

Обязательные поля обозначены *.