Глава 1. Он же – агент «Московский»… (2)

По тем временам – криминал это был наисерьезнейший. Статья 154 УК РСФСР относила спекуляцию к разряду преступлений, подрывающих социалистическую экономику. И когда следователь Северо-Кавказского УВДТ объяснил незадачливому коммерсанту, что сидеть ему придется года эдак четыре, тот не смог удержаться от слез.

Этот следователь – Анатолий Коркмасов – жив, между прочим, до сих пор и с умилением вспоминает, как Березовский рыдал у него в кабинете:

«Расплакался, как ребенок. Говорил о поломанной научной карьере, о том, что так мечтал быть полезным для своей страны. Но закон есть закон, и прокурор уже дал санкцию на его арест…»

В махачкалинском СИЗО Борис Абрамович отсидел 10 суток. Тем временем дома у него прошел обыск. Родственники и сослуживцы от случившегося были в шоке: в НИИ даже успели подготовить внеочередной выпуск стенгазеты, клеймящий позором отщепенца и спекулянта.

Но потом случилось нечто удивительное. Уголовное дело неожиданно было прекращено, якобы за недоказанностью вины.

(Следователь Коркмасов говорит сегодня, будто проникся к несчастному кандидату наук состраданием и не стал ломать ему жизнь.)

А руководство института мгновенно забыло, что еще недавно собиралось пригвоздить незадачливого спекулянта к позорному столбу. Более того, даже не дождавшись окончания следствия, дирекция отправила Березовского – случай беспрецедентный – в загранкомандировку; куда-то в Восточную Европу; это во времена-то, когда для выезда за рубеж требовалось пройти сквозь жернова бессчетного количества инстанций, неотличимых от дантовских кругов ада (одна только выездная райкомовская комиссия чего стоила!).

Подобную череду труднообъяснимых, даже фантастических фактов можно, конечно, списать на одни только низменные инстинкты академиков и служителей Фемиды, которым ничто человеческое – в том числе дефицитные автозапчасти – было не чуждо.

Или – на причудливую судьбу, которая точно хранила Березовского, приберегая для будущих славных дел.

Однако сдается мне, главная причина крылась совсем в ином.

…Об этой стороне своей жизни Борис Абрамович постарался забыть как можно скорее; даже мысленно – я почти уверен – он предпочитает не возвращаться в далекий 1979-й год, когда судьба свела его с одной могущественной, таинственной организацией, чью аббревиатуру из трех букв знала вся страна.

Это теперь Березовский ругает Лубянку на чем свет стоит, обвиняя наследников Дзержинского во всех смертных грехах – от убийства Литвиненко до взрыва жилых домов. Кажется, нет сегодня на планете более ярого ненавистника отечественных спецслужб, чем Борис Абрамович.

Однако было так далеко не всегда. Мне доподлинно известно, что осенью 1979 года скромный кандидат технических наук Березовский вступил в близкие (до интимности) отношения с КГБ; попросту говоря, стал агентом госбезопасности или, выражаясь его нынешней терминологией, стукачом.

Не подумайте только, что завербовали его на компре или под пытками в лубянских застенках, вовсе нет. Сотрудничать с чекистами Березовский начал вполне осознанно и добровольно.

Особыми моральными принципами Борис Абрамович никогда не отличался: подобно Фаусту, он готов был продавать свою бессмертную душу кому угодно, лишь бы цена была соответствующей. Правда, в отличие от мистического доктора, наш герой умудрится загнать потом ее – душу – еще бессчетное количество раз.

Его шпионская карьера занялась, в общем-то, совершенно случайно. Однажды куратор ИПУ из Московского управления КГБ Виктор С-в попросил Березовского помочь разобраться в трудах одного ученого-электронщика; тот разработал какую-то новую компьютерную программу, к которой стали проявлять интерес американцы. С поручением этим Борис Абрамович справился отменно. Вскоре он очень доходчиво объяснил, что никакими оборонными секретами тут и не пахнет, однако программа действительно интересная: если внедрить ее в жизнь, государство сэкономит немалые средства.

Такая сноровистость глянулась С-ву. К головастому кандидату наук начал он присматриваться особо. Вскоре на Березовского было заведено дело «К» – кандидата на вербовку…

Карьерист и прагматик до мозга костей, Березовский понимал, сколь полезным может оказаться для него сотрудничество с охранкой; протекцию и заступничество такой влиятельной конторы трудно было недооценить. Он убедился в этом с самого же начала: после задержания в Махачкале первым, кому ринулся он звонить, был тот самый куратор С-в (слава богу, следователь допустил его к телефону). Незадачливый коммивояжер чуть не плакал в трубку: умоляю, спасите! век не забуду! отслужу!

Собственно, этот звонок-то и решил исход дела; КГБ своих людей в обиду никогда не давал. С-в незамедлительно связался с Махачкалой, вежливо объяснил следователю, что гражданин, конечно, виноват, но он полностью осознал уже свою вину; есть мнение , что доводить до суда не следует…

Когда Бориса Абрамовича выпускали на волю, он чуть ли не прыгал до потолка и клялся следователю в вечной любви. Правда, через полтора десятка лет пробиться к своему бывшему подследственному Коркмасов, сколь ни старался, так и не смог: на все звонки и посланные факсы приемная Березовского отвечала односложно: «Доложим. Ждите».

Это абсолютно в характере Бориса Абрамовича. Люди имеют для него исключительно прикладное значение: пока есть в них какая-то надобность, он будет извиваться ужом, демонстрировать безграничную любовь и преданность. Но стоит им потерять свою привлекательность, Березовский вычеркивает их из памяти враз, точно и не было никогда…

Ровно так произойдет впоследствии и с Лубянкой; к сожалению, контр-разведчики поймут это слишком поздно…

Окончательная вербовка Березовского состоялась в сентябре 1979 года в «плюсовом» номере на четвертом этаже снесенной ныне гостиницы «Центральная» по улице Горького. Собственно, он давно уже понимал, к чему идет дело, и когда – в лоб – было предложено ему помогать нашим органам, даже для вида ломаться не стал. В присутствии двух сотрудников КГБ – уже упоминавшегося куратора ИПУ Виктора С-ва и его начальника отделения Виктора М-на – Борис Абрамович собственноручно составил подписку о сотрудничестве. Так во 2-й службе столичного УКГБ появился новый агент под выбранным им самим же псевдонимом: «Московский».

В своих расчетах Березовский не ошибся: «ангелы-хранители» с васильковыми просветами на погонах не единожды оказывали ему посильную помощь. Самое главное – он получил возможность беспрепятственно выезжать за рубеж.
[1] [2] [3] [4]