ГАЗОВАЯ АТАКА

Что это значит? Очень просто. Под одним и тем же номером с Петровки рассылались письма разным коммерсантам, что уже само по себе делает их (письма) незаконными. А потом деньги эти обналичивались и снимались со счета в Сбербанке. Получала их всякий раз никому не известная гражданка Харатова. «Цель расхода: благотворительность» — написано в банковских чеках (каждый — минимум на 100 тысяч рублей).

Это более чем странно, ведь обычно фонды, которые создаются действительно для благотворительности, перечисляют средства на вполне конкретные цели. Даже в бумагах рушайловского фонда все было указано четко: банкеты, цветы, подарки. Здесь же — одно только слово «благотворительность». И пойди отыщи теперь эти тысячи…

Конечно, лучше было бы не терзаться в догадках, а спросить обо всем напрямую у полковника Трутнева. Но увы: после ареста «оборотней» он был снят с должности. Так распорядился Борис Грызлов, потому что руководство ГУВД как раз стояло за Трутнева горой…

А несколькими месяцами позже Виктор Трутнев был назначен начальником УВД Северо-Восточного округа Москвы: должность, между прочим, генеральская.

На его место — а точнее, на свое — к великой радости Петровки вернулся Виктор Голованов. Тот самый Голованов, уволенный из милиции в эпоху рушайловских чисток.

Голованов долго не хотел возвращаться. Он уже почти оформился в другое ведомство, где и зарплата и должность были несравнимо выше. Но его пригласили к себе Грызлов и будущий министр Нургалиев и привели аргументы, против которых возразить Голованов не смог.

Да и не в одних аргументах было, собственно, дело. Просто Голованов, отдавший всю жизнь и душу МУРу, в тот момент оказался единственным, кто мог спасти эту легендарную службу. Новых потрясений и кадровых чисток люди просто бы уже не выдержали.

(«Я всю жизнь был и остаюсь патриотом МУРа. Это самое чистое и честное подразделение в милиции, несмотря ни на что», — сказал Голованов в первом же интервью в качестве нового-старого начальника МУРа.)

Это понимали все. Кроме начальника ГУВД Владимира Пронина, который сопротивлялся головановскому назначению всеми силами.

Не исключаю, что одна из причин сопротивления заключалась в нашей с Головановым дружбе, которую ни я, ни он не считали нужным скрывать…

После разгрома «оборотней» генерал Пронин повел себя трусливо и жалко. Об арестах говорила — без преувеличения — вся страна. И только руководители столичного ГУВД предпочли отмолчаться, словно лучших сыщиков МУРа кидают на нары каждый день.

Я приходил в те дни на Петровку. Я видел, какие растерянность и уныние царили здесь. У людей уплывала из-под ног земля, они не хотели верить в услышанное — и не верить тоже не могли. Они ждали, что Пронин соберет их, объяснит, что происходит, раскроет глаза: примерно также в июне 41-го народ ждал обращения Верховного.

Но Владимир Пронин был очень занят. Он проводил отпуск и вернуться с дачи в Москву было выше его сил.

(Вспоминаю, как после записи почившей ныне в бозе телепрограммы «Свобода слова» — она снималась через неделю после арестов — начальник МУРа Виктор Трут-нев при мне докладывал Пронину по телефону, как прошла передача.)

И вернувшись на работу, он тоже не сказал ни слова. Как будто ничего не произошло. Как будто все это — в порядке вещей.

Уход от проблемы — лучший способ ее решить. По-хорошему, после скандала с «оборотнями» следовало бы уволить не один десяток человек, благо большинство беспределыциков начальству известно. Но Пронин делать этого не стал. Он просто вывел людей за штат, позволив перевестись в другие службы. И если бы завтра их арестовали, МУР как бы был уже и ни при чем.

(Вывод за штат — гениальная штука, придуманная чиновниками, которые больше всего боятся ответственности и шума. И не подкопаешься: хоть и концы в воду, но формально-то меры приняты.)

Вместо того чтобы лечить болезнь, начальник ГУВД только глубже загонял ее внутрь.

Вскоре после скандала с «оборотнями» Генпрокуратура проводила проверку столичного ГУВД. Даже при выборочном инспектировании вскрылось, что за один только год столичная милиция «списала» 105 (!) трупов. Людей забивали насмерть, резали, душили, а блюстители порядка оформляли бумаги так, будто умерли они от острой сердечной недостаточности. И всё для того, чтобы не заводить дел, не портить статистику, о которой так печется генерал Пронин.

Семь тысяч сокрытых от учета преступлений нашли прокуроры. 927 уголовных дел пришлось возбуждать им самим. Не по какой-то ерунде: по убийствам, грабежам, разбоям…

На фоне подобной вакханалии появление банды «оборотней» ничуть не выглядит удивительным. Скорее, удивительно другое: почему их так мало сумели еще разоблачить?
[1] [2]