Всегда в строю (Записки израильского офицера) (12)

Тогда же мы узнали, что полковник Риад собирается жениться, и наша делегация преподнесла ему свадебный подарок.

Жизнь участников переговоров о перемирии протекала спокойно. Инциденты и проблемы не вносили дисгармонию в установившиеся отношения. Египетско-израильская граница соответствовала духу, царившему в комиссии по перемирию.

Глава пятнадцатая

ОТ ВЯЗАНОЙ ШАПОЧКИ К ЦИЛИНДРУ

В апреле 1953 года, закончив высшие офицерские курсы, я почувствовал, что мне больше нечего делать в армии. Я решил, что наступило время усовершенствовать практические знания, касающиеся арабских проблем, накопленные мною во время работы в Сирии и Ливане, в разведке, во время службы в армии и в ходе работы в комиссии по перемирию. Прошло семнадцать лет с тех пор, как я кончил гимназию Герцлия, и я снова подумывал возложить на себя бремя академических занятий. Внутренний порыв набирал силу, и я опять оказался на ученической скамье. Я поступил в Иерусалимский университет на факультеты востоковедения и политических наук, мой опыт в работе помогал мне заниматься.

Закончив занятия и получив первую степень, я стал сотрудничать в качестве корреспондента по арабским проблемам в ежедневной газете "Лемерхав", которая начала издаваться в декабре 1954 года. В 1956 году я получил стипендию в Оксфордском университете и там совершенствовал свои знания в вопросах востоковедения.

Резкий переход от жаркого ясного израильского лета к холодной дождливой английской осени, от сверкающих красок тель-авивского моря к мрачным серым тонам оксфордских зданий вверг меня в состояние депрессии и тоски. В каменных стенах, от которых исходил запах сырости, здания Колледжа Сент Энтони, служившего на протяжении поколений монастырем, царили безмолвие и мгла даже в разгаре дня. Когда за мной захлопнулись ворота, я почувствовал себя приговоренным к заключению на долгие годы. Однако когда я зашел в канцелярию университета, мое настроение улучшилось. Меня приняли так, словно я вернулся домой после долгого отсутствия. Меня проводили в маленький английский дом, где мне отвели две комнаты - спальню и кабинет. К моему великому удивлению комнаты обогревались центральным отоплением и были очень светлыми. Тепло комнат проникало в мою душу и согревало ее. Вскоре выяснилось, что я заслужил такую просторную квартиру благодаря моему военному чину. Обращаясь ко мне, мои товарищи прибавляли слово "майор". Как-то я спросил одного из моих соучеников, когда они перестанут меня звать "майором". Он ответил совершенно серьезно: "О! когда вас повысят в чине!" Мало-помалу я привыкал к этому удивительному миру.

В Колледже Сент Энтони учились студенты из 25 стран от Южной Кореи до Соединенных Штатов Америки и Канады, большинство из них - люди большого опыта. Каждый из нас стремился позаимствовать знания у своего товарища.

Первым гостем в моей квартире был председатель Ассоциации арабских студентов Оксфорда. Это был молодой египтянин, он церемонно представился и предложил мне принять участие в дискуссии по проблеме арабов на Ближнем Востоке. Я сказал ему по-арабски с египетским акцентом, что у меня есть друзья в Египте. "Да, - ответил он, - ведь ваше имя упомянуто в книге". Он имел в виду книгу Абдель Насера "Философия революции". Председатель Арабской студенческой ассоциации узнал о моем пребывании в Оксфорде из газет и поспешил встретиться со мной. Я с радостью принял его предложение. Встреча состоялась недели за две до начала Синайской кампании.

Мое появление в аудитории привлекло всеобщее внимание. Дискуссия очень разочаровала меня. Я надеялся встретить молодежь, умеющую объективно смотреть на вещи, а натолкнулся на дешевую пропаганду, достойную арабской массы. Услышанное мною на дискуссии было почерпнуто из пропагандистских брошюр, распространявшихся арабами в Лондоне. Но более или менее объективная информация, публикуемая в английской печати, не оказала никакого влияния на участников дискуссии. Прощаясь со мной, председатель Ассоциации пригласил меня к себе домой на ужин. Я обещал прийти. Ужин не состоялся, естественно, из-за Синайской кампании.

Вечером 29-го октября я слушал лекцию сэра Ралфа Стивенсона, английского посла в Египте до 1956 года, на тему: "Египет Абдель Насера". На лекции присутствовали студенты Колледжа Сент Энтони, а также студенты других колледжей и среди них арабская молодежь. Это была типичная лекция дипломата. Он говорил чистую правду, но не всю правду. Его выводы мне не понравились. После лекции я задал несколько вопросов. Сэр Ралф поблагодарил меня за перечисленные факты, но не согласился с моими выводами.

По окончании лекции президент Колледжа пригласил меня к себе домой, сэр Ралф тоже пришел - он хотел побеседовать со мной. Разговор затянулся до глубокой ночи. Я был рад встретиться с человеком, который несколько лет работал в Египте. Чувствовалось, что он сторонник революционного режима. Он сказал, что слышал от Абдель Насера о наших встречах в 1948-1950 годах и даже видел у него мою фотографию. Мы говорили об экономических, социальных и политических проблемах Египта. Сэр Ралф был убежден, что эти проблемы будут решены, я же глубоко сомневался в этом. В разгаре нашей беседы в комнату вошла жена президента Колледжа и сообщила, что по радио передали о начале боев между Израилем и Египтом. Сэр Ралф заметил, что на этот раз Израиль проиграет войну, так как египетская армия гораздо сильнее, на ее вооружении появились современные виды оружия.

Ввод израильских войск в Синай беспрестанно обсуждался в колледже. Арабские студенты только и говорили о скором уничтожении Государства Израиль. Но когда стали поступать из достоверных источников первые сообщения о молниеносном продвижении израильской армии и о поражении египетских войск, арабские студенты предпочли выйти из игры. Позиция других арабских стран, отказавшихся помочь Египту, подорвала моральный дух египтян.

Через два дня после начала военных действий меня вызвали в наше посольство в Лондоне и попросили выступить перед учащимися факультета международных отношений экономической школы при Лондонском университете. За день до этого арабские студенты школы устроили диспут и сумели убедить участников в правильности своей точки зрения. Тогда израильские студенты потребовали, чтобы и им дали возможность провести диспут, на который они пригласили меня. Хотя собрание было назначено на 12 часов дня, время неудобное для студентов, зал был переполнен. Среди собравшихся было много арабов, индусов, африканцев. За 30 минут, отведенных мне на выступление, я сделал анализ последних событий на Ближнем Востоке, начав с периода после Войны за Независимость Израиля. Я доказывал, что необходимо было нанести удар египетской армии, пока она первой не нажала на курок. Когда наступило время задавать вопросы, арабские и английские студенты предприняли контратаку. Они проявили полное невежество с точки зрения знания фактов, зато поразили своим панарабским фанатизмом. Английские студенты соблюдали правила ведения диспута, в результате которого была выражена поддержка израильской позиции.

Меня пригласили также выступить в местных отделениях лейбористской партии в нескольких английских городах. Таким образом у меня появилась редкая возможность встретиться с широкими слоями английского общества.

Спустя две-три недели я вновь встретился с председателем Ассоциации арабских студентов Оксфорда, на этот раз встреча произошла в студенческой библиотеке. Он поколебался с минуту, потом предложил пойти вместе в кафе. Там он начал изливать мне душу. Он был растерян и говорил совсем не то, что прежде. Я уже не играл роли победителя. Я объяснял провал Египта бездарностью его руководства, увлекаемого волной им же взлелеянного панарабизма, но неспособного подчинить его своим интересам. Я не скрыл от своего собеседника удивления поведением других арабских стран, которые не шелохнулись, когда Египет стоял на краю пропасти. Мой собеседник не скрывал своих чувств разочарования, но не прошло и минуты, как он снова увлекся мечтой о панарабизме. Наша беседа затянулась, и рухнула преграда, разделявшая нас.
[1] [2] [3] [4]