Человек с Марса (5)

- Но он может неожиданно, ночью... - начал, заикаясь, синьор Джедевани.

- Так шепните ему на ушко, чтобы вел себя прилично, - сказал неумолимый профессор и продолжал выключать лампы. Нам не оставалось ничего иного, как покинуть зал. Когда мы собрались у лифта, профессор сказал: - Неплохо бы поужинать, господа, а?

- Верно, - в один голос отозвались мы.

- Ну, так сейчас организуем лукуллов пир, только я на минуточку загляну к бедняге Финку. И позовите, пожалуйста, Фрэйзера. Пусть Бэрк приготовит все в столовой.

Кабина лифта остановилась, мы вышли в коридор. Инженер Финк спал горячечным беспокойным сном. Доктор проверил его пульс, сделал укол успокоительного и велел всем выйти.

В столовой горели свечи - идея профессора. Их оранжево-желтый, мягкий неверный свет отлично успокаивал нервы.

На стол подавал Бэрк - впрочем, все блюда были из банок, подогретые на электроплитке, так что отсутствие повара не ощущалось. После ужина профессор принялся катать хлебные шарики по столу.

- Господа, - сказал он, - наконец-то мы сделали шаг вперед. Возможно, марсианин отреагировал на наши рентгеновские депеши подобным же излучением. Я предпочитал этого не записывать, хотя мог бы установить в зале несколько чувствительных счетчиков Гейгера с автоматическими регистраторами. Просто запись в любом случае оказалась бы нам непонятна: ведь мы не умеем прочесть даже сигналы собственного электроэнцефалографа, что же говорить об электрическом языке марсиан. Опыт удался, мы сможем общаться изображениями, картинками, постараемся научить его каким-нибудь знакам, может быть, рисуночному алфавиту, а возможно, и он нас научит чему-нибудь новому, чтобы облегчить контакт. Во всяком случае, хочу надеяться, что самое худшее позади. Незачем ухмыляться, доктор, так хитро и иронически. Дай Бог, чтобы это предсказание сбылось. Может быть, у вас, коллеги, есть какие-нибудь предложения?

- По-моему, - сказал я, - ясно одно: его живая субстанция близка нашему мозгу, если судить по функционированию, а не строению. Видимо, он воспринимает только суть, истоки явлений, а не их побочные, внешние проявления: голос, свет для него не так важны, как энергетические изменения характера излучения, перепад потенциалов. С другой стороны, количество "картин", которые можно ему таким способом передать, достаточно ограничено. И мне кажется, для передачи пригодны только конкретные понятия, но не хорошие, добрые, дружеские настроения, о которых, инструктируя меня, писал профессор...

5

В ту ночь я спал мертвецким сном. Смутно помню, как повалился на диван, потому что на кровати тихо постанывал инженер, и погрузился в сон, словно в мрачную бездну. Разбудил меня мощный гул. Я вскочил и, полупьяный от сна, бросился к окну. Было тихо, только над прудом поднималось легкое облачко утреннего тумана. Неужто гул мне просто приснился? Вполне возможно. Я быстро оделся и, мельком взглянув на все еще спящего Финка, выбежал в коридор. Тихо и пусто. Теперь я ощутил, что пол слегка дрожит. Что такое? Генераторы включены? Я почувствовал обиду на коллег, не разбудивших меня своевременно. Оказалось, что лифт не работает, по-видимому, использовали всю мощность сети. Я сбежал на первый этаж немного обеспокоенный, слыша и чувствуя усиливающуюся вибрацию стен и воздуха. В большом монтажном зале все собрались у стены напротив маленького черного конуса, который мягко переваливался с боку на бок и, казалось, беседовал с ними - это было и страшно и смешно.

Профессор махнул мне рукой.

- Что слышно? Что-то новенькое? - крикнул я ему в ухо, потому что при стоявшем в зале диком грохоте нормально общаться было невозможно.

- Все прекрасно, мы как раз беседуем с ареантропом, - крикнул в ответ Фрэйзер.

Они действительно как-то беседовали с ним, и странная же была эта беседа! С помощью маленького проектора они высвечивали на экране то ли какие-то модели, то ли эскизы, которые профессор помещал на столик проектора. Все происходило так быстро, что я не успевал рассматривать отдельные картинки, но профессор этого вроде бы не замечал. Все выглядело немного глуповато. Мне казалось, что я как бы выброшен за борт, как бы не нужен, - стою с заложенными за спину руками, ничего не понимая в происходящем...

Неожиданно наступила тишина, два металлических цилиндра снова покатились по полу, и профессор принялся высыпать порошок на приготовленные заранее листы бумаги.

Это были совершенно бессмысленные клубки спутанных линий. Рядом с ними - опять же странные значки, напоминающие ноты. Что-то вроде схемы планетарной системы, длинные концентрические эллипсы, густо усыпанные таинственными значками. Все молчали, вглядываясь в эти изображения. Наконец заговорил Джедевани:

- Я думаю, он скверно себя чувствует... Ведь это все бессмысленно может, он болен?

Профессор посмотрел на итальянца, словно хотел сказать: "Сам ты болен", - но смолчал.

- Нас все еще разделяет пропасть непонимания, - сказал он и велел включить ток. Загудели, завыли электромоторы, начинающие работу басовым гулом, от которого дрожали стальные крепления; гул этот отозвался более высокими аккордами в изломах потолка и наконец перешел в пронзительный, высокий звук. Конус снова ожил, закачался и вдруг... пошел. Он шел неуклюже, как бы неуверенно, но тут его остановили кабели, тянувшиеся от генераторов. Он был словно на привязи. Сам он того хотел или просто не мог освободиться? Мне невольно почудилось, что я встал на его сторону, хочу, чтобы он вышел на волю, за пределы назначенных нами границ. Не знаю, как выразить эти странные мысли, но мне казалось, что нас с ним что-то связывает. С кем? С этим творением из безумного сна, металлическим конусом с желеобразной светящейся массой, выполняющей функции мозга?

Теперь профессор высветил на экране параллельные ряды уравнений, описывающих геометрические законы. Цифры казались ему наиболее верным языком, которым можно было соединить края разделяющих нас пропастей. Так ли?

Неожиданно я заметил нечто странное. Как известно, у конуса было три щупальца. В то время как два лежали спокойно, изредка немного приподнимаясь, третье, заднее, усиленно колотило по бетону, словно то ли что-то выколачивало из него, то ли лепило. Металлический цилиндр, образовывавший его тупое окончание, проделывал явно целенаправленные быстрые движения. Мне показалось, что бетон краснеет, но это, вероятно, было невозможно. Никто не мог этого видеть, кроме меня, потому что конус стоял перед нами, загораживая собою тыльный змеевик.

Ну, конечно! Вот он поднимает третье щупальце, на конце которого чернеет что-то небольшое, вроде бы зубчатки.

- Профессор! - рявкнул я. - Выключайте ток! Ради Бога, выключайте ток!

Я понял, что собирается сделать ареантроп. Какое же дьявольское создание! Все его поведение было подвохом, сатанинской дипломатией. Он использовал наш ток не для установления контакта, а чтобы освободиться от нас. Он старался восстановить изъятые нами детали из любого материала - а раз он умел уничтожать, значит, мог и создавать.

- Выключайте ток! - крикнул я снова.

Теперь все видели, как щупальце поднимается и как в нижней части основания конуса образуется неправильное отверстие с размытыми краями. Отверстие поглотило зубчатый механизм и занесшее его туда щупальце, которое что-то там делало. Осоловевший Линдсей подскочил к щиту и поскользнулся. Вместо того чтобы выключить ток, он передвинул рычаг в противоположную сторону, туда, где были изображены красные молнии и стояла надпись:

"ПРЕДЕЛЬНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ - ОПАСНО!"

Громыхнуло. Туча пыли поглотила вибрирующий конус, провода сыпанули голубыми искрами, с грохотом выбило главные предохранители перегрузки, и все утихло. Но кто может описать мое изумление и ужас, когда я увидел, что конус по-прежнему жив, двигается, стряхнул с себя два удерживающих его кабеля, словно два пучка соломы, и одним прикосновением черного конца щупальца "заварил" просверленное напротив его механического сердца отверстие.

Конус, казалось, размышлял. Сценка была необычная: неожиданно замершие моторы, неподвижные с широко раскрытыми глазами люди и этот смешной конус, который раскачивался и двигался, размахивая щупальцами, будто не знал, что делать со вновь обретенной свободой, с чего начать. Я чувствовал, как у меня опять лихорадочно заработал мозг. Что делать? Что делать? Я вспомнил, что в углу зала стоят газовые гранаты и гранатомет. Теперь я уже был не на стороне марсианина, о, нет! Теперь на карту была поставлена жизнь! Но это порождение ада двигалось вперед, а кто отважится попасть в пределы досягаемости трехметровых змеевиков? Вот он протягивает их вперед и - о, ужас! - пирамидка гранат разваливается, превращается в какой-то вращающийся смерч и исчезает, словно ее никогда и не было! Еще видны остатки пыли на полу в том месте, где они лежали, следы хвостовиков... Вот и все... А громыхающий конус передвигается по бетону, выписывает круги, приближается к людям!
[1] [2] [3] [4]