Солженицын и Сахаров (4)

дыскать артистов на роли Сахарова, Солженицына, Твардовского, Гранина, Капицы и других. Это был первый крупный успех правозащитного движения и первое поражение властей. Сахаров называет в своих воспоминаниях этот случай исключительным. Андрей Дмитриевич не смог поехать в Калужскую больницу, как это делали другие. Он был еще не совсем здоров. Но он не ограничился и отправкой телеграмм протеста ко всем руководителям страны и в Министерство здравоохранения. Узнав, что 31 мая в Институте генетики АН СССР происходит большой международный семинар по биохимии и генетике, он пришел на заседание, поднялся к доске, на которой ученые во время докладов рисовали свои схемы и формулы, и написал объявление: - "Я, Сахаров А. Д., собираю подписи под обращением в защиту биолога Жореса Медведева, насильно и беззаконно помещенного в психиатрическую больницу за его публицистические выступления. Обращаться ко мне в перерыве заседания и по моему домашнему адресу". (Далее следовал адрес и телефон). На самом семинаре подписи под этим обращением поставили немногие, но в ближайшие два-три дня число "подписантов" существенно возросло.

Остановить Сахарова, когда он что-то считал нужным сделать, было невозможно, в этом случае он уже никому не казался ни мягким, ни застенчивым. Узнав о том, что в Риге будут проводить в конце июня международную конференцию по биохимии, он сказал мне, что непременно туда поедет. "На конференцию приедут семь лауреатов Нобелевской премии, - говорил мне Сахаров. - Я академик, и меня обязаны пропускать на любую научную конференцию. Все это просто. На самолете я полечу в Ригу, выступлю и вернусь в Москву".

Вмешательство Л. Брежнева в дело Жореса имело вначале лишь негативные последствия. Брежнев позвонил из своего кабинета в КГБ Ю. Андропову и министру здравоохранения СССР Б. Петровскому и, не высказывая собственного мнения, просил "выяснить и доложить". Это привело вначале к усилению разных форм давления на защитников Жореса, писателей и ученых - членов партии начали вызывать в райкомы, даже Твардовскому попытались сделать на этот счет строгое внушение. Специальная комиссия ведущих московских психиатров побывала в Калуге и после беседы с Жоресом ужесточила диагноз, предложив перевести "пациента" для "лечения" в более далекую и строгую Казанскую тюремную психбольницу. Всех академиков, которые протестовали против принудительной психиатрической акции, при

55

гласили 12 июня 1970 года на специальное совещание в кабинет Министра здравоохранения СССР. Здесь в присутствии министра директор Института судебной психиатрии Г. Морозов и главный психиатр Минздрава А. Снежневский сделали для пяти академиков специальный доклад о состоянии и достижениях советской психиатрии и отдельно - о "болезни" Ж. А. Медведева. Разгорелась жесткая полемика. Сахаров был крайне резок, и он с самого начала заявил, что не может считать данное совещание конфиденциальным. Что касается П. Л. Капицы, то он, по своему обыкновению, просто высмеивал и Петровского, и обоих докладчиков. "Всякий великий ученый, - замечал Капица, - должен быть немного ненормальным. Абсолютно нормальный человек никогда не сделает большого открытия в науке". "Разве психиатры так хорошо знают все другие науки, - добавлял Капица, чтобы судить - что там разумно, а что неразумно. Эйнштейна также многие считали ненормальным" и т. п. Позднее мне рассказали об этом необычном совещании, которое длилось несколько часов, и Сахаров, и Капица. Ради шутки, Петр Леонидович выставил оценки участникам. Академикам А. Александрову и Н. Семенову он поставил оценку "3", а академикам Борису Астаурову и А. Сахарову - "пять". Б. Петровский покинул это совещание с мрачным видом, и он сдался первым. Продолжение акции означало для него потерю лица в Академии наук. И хотя психиатры отказались изменить свои диагнозы, 17 июня утром Жорес был освобожден.

Вскоре после выхода из больницы Жорес устроил в одном из ресторанов Москвы прием в честь иностранных корреспондентов, подробно освещавших все перипетии этой напряженной правозащитной кампании. Это была одновременно и пресс-конференция. Всех активных участников кампании протеста Жорес навестил персонально, чтобы выразить им свою благодарность. Сахаров был здесь одним из первых. Никогда мои отношения с А. Д. Сахаровым не были столь хорошими и доверительными, как в 1970 году. Неслучайно поэтому, что в ноябре 1970 года А. Д. Сахаров был одним из почетных гостей на нашем с Жоресом семейном празднике - мы отмечали в кругу друзей свое 45-летие.

56

Комитет прав человека

Еще в 1969 году я познакомился с Валерием Чалидзе, одним из участников правозащитного движения. Физик по профессии и образованию, В. Чалидзе основательно изучил советское гражданское и уголовное законодательство и вскоре стал неофициальным юридическим советником для многих диссидентов. Еще в 1968 году Чалидзе основал машинописный журнал "Общественные проблемы", в котором публиковались статьи по юридическим проблемам, многие из этих статей и аналитических записок принадлежали перу самого редактора журнала. Новое самиздатское издание было довольно скучным и поэтому не получило широкого распространения. Однако сам Чалидзе оказался крайне привлекательным человеком. Его отличала скрупулезная точность и честность во всех делах и высказываниях, благожелательность, даже душевность - черты характера не столь уж частые в нашей диссидентской среде. Он был готов выслушать и дать совет любому. Жил Чалидзе в большой однокомнатной квартире; он еще не был тогда женат, и в его комнате царил некий художественный беспорядок. Сам Валерий принимал посетителей, сидя на большом диване; на стене был большой ковер, здесь же висели несколько старинных сабель и кинжалов. Я познакомил А. Д. Сахарова с журналом Чалидзе, а вскоре они познакомились и сами. По характеру и стилю поведения Сахаров и Чалидзе были в чем-то похожи друг на друга, и между ними возникли весьма теплые дружеские отношения. Андрей Дмитриевич часто приезжал на квартиру к Чалидзе, они общались часами, и именно здесь с Сахаровым познакомились многие диссиденты. Сахаров не только расширил во второй половине 1970 года свои связи с самыми разными людьми и группами, но и свою правозащитную деятельность.
[1] [2] [3] [4]