Глава седьмая (2)
– У меня есть два старинных пистолета, – сказал Андрей. – От предков достались. Очень старые, пушкинских времен, а может быть и еще старее. Один даже со штыком.
– Со штыком? Зачем?
– Ну как же: выпалил, промахнулся – коли басурмана штыком.
– Понятно… Да, это то самое. Вы собираетесь их ему продать?
– Возможно. – Хм.
– Ну, может быть, не продать, – сказал Андрей легко. – Может быть, подарить.
– Богатая идея, – заметил Есаул, раскуривая новую сигарету.
– А вы не смейтесь. Вы, небось, бог знает что обо мне подумали, а ведь я всего-то и хотел бы: встретиться с ним, поговорить, подружиться, попросить кое о чем.
– Это как раз несложно, – возразил Есаул. – Дондуреева, шесть. Там его офис. Там он бывает каждый божий день, включая субботу и воскресенье, с десяти до шести. Ради бога: приходите, записывайтесь на прием…
– Так просто?
– Проще простого.
– В любой день?
– В любой день. Если он, конечно, вообще в городе.
– Это замечательно, – сказал Андрей. – А где он живет?
– Дома он не принимает. Никогда и никого.
– Ах, вот как… А все-таки?
– Обратитесь в справочное, – холодно сказал Есаул.
Некоторое время они молчали. Есаул курил, время от времени поглядывая на Андрея со спокойным ожиданием. У него сейчас был вид человека, который долго колебался, принял наконец определенное решение и теперь был готов сидеть здесь и ждать хоть до ночи. Впрочем, это были, по-прежнему и несомненно, все те же игры раздраженного воображения. Андрей вытянул из нагрудного кармана длинный узкий конверт и с полупоклоном предложил его Есаулу. И вот тут произошла заминка. Долгую секунду, а может быть, и целых две, Есаул смотрел на конверт, оставаясь в неподвижности, и Андрей, разумеется, сразу же вспомнил, что было ему сказано по этому самому поводу: “…но если не возьмет, тогда – молись. Тогда тебе лучше сразу уезжать отсюда, и куда-нибудь подальше, за бугор, в Тасманию…” Есаул протянул, наконец, руку и принял конверт (не заглядывая внутрь, сунул его в карман пальто, словно сдачу с десятки). А Андрей тем временем вспомнил и начало фразы: “Если он возьмет гонорар, это вообще-то еще ничего не значит, но если не возьмет…”
– Благодарю вас, – сказал Есаул вежливо. – Надеюсь, вы удовлетворены?
– Вполне.
– Может быть, у вас есть еще вопросы?
– Пожалуй, что и нет.
– Тогда послушайте бесплатный совет: оставьте эту затею.
– Какую затею?
– Не знаю. Вам виднее. В любом случае – оставьте. Ничего не получится. Не вы первый, не вы и последний.
– А почему вы думаете, что ничего не получится?
– Ну, например, потому, – сказал Есаул, – что я, разумеется, сообщу ему об этой нашей беседе.
– Ха! – сказал Андрей, развеселившись. – Ловко! А как же конфиденциальность? Была ведь обещана полная конфиденциальность.
– Я предупреждал вас, что вы задаете опасные вопросы.
– Не бывает опасных вопросов, бывают опасные ответы.
– Верно. Но в данном конкретном случае это одно и то же.
– Слава богу, что вы ничего обо мне не знаете, – сказал Андрей. – Вы – опасный человек, Корней Аверьяныч. Вы – опасней моих вопросов и уж заведомо опасней своих собственных ответов.
– Почему вы решили, что я ничего о вас не знаю? Я знаю о вас все, что необходимо, и вдобавок еще много совсем ненужного.
– Да? Например?
– Я знаю, сколько вам на самом деле лет. Сколько раз вы были женаты, сколько у вас детей, сколько внуков. Я знаю, как вы искали Шамбалу. Гора Кайлас. Долина Смерти. Обитель Голодного Черта… Все знаю. Как раскапывали Кала-и-Муг и чем у вас там все кончилось. Как ныряли за “Черным Принцем”… Долго перечислять. Вы человек бесстрашный, но при этом очень расчетливый, отсутствие страха сочетается у вас со звериной, прошу прощения, точностью поступков: вы инстинктивно выбираете каждый раз самый правильный маршрут, самый ловкий финт, чтобы миновать опасность. Отлично поете и недурно бренчите на гитаре… И еще многое. Продолжать, нет?
Андрей выслушал все это, сохраняя вид, самый что ни на есть доброжелательный и в то же время ироничный. Вместо ответа он процитировал:
– “Женился Иван Дурак на Василисе Прекрасной, и стала она Василиса Дурак…”.
– Да-да, об этом я тоже слышал: большой знаток анекдотов.
– Oh, yes! Здесь я на коне.
Есаул пожал плечами.
– Тогда расскажите самый последний, – предложил он.
– Последний? – переспросил Андрей, улыбаясь.
Есаул не ответил. Молча смотрел прозрачными глазами, которые у него вдруг сделались неподвижные, как у фотографии.
– Пожалуйста, – сказал Андрей. – Собирают грибы Ленин с Дзержинским. И вдруг за деревьями появляется еще какой-то грибник. Ленин хватает Дзержинского за шинель и кричит: “Феликс Эдмундович! Батенька! Что же вы смотгите. Стгеляйте же скогее!”. Дзержинский – ба-бах! Ленин подбегает к трупу, переворачивает его ногой и говорит с удовлетворением: “Навегное, меньшевик”.
Есаул улыбнулся – исключительно из вежливости.
– Какой же это последний? У этого анекдота седая борода росла, когда я еще под стол пешком путешествовал.
– Наверняка. Я его рассказал исключительно по наитию.
– То есть?
– Словечко ваше – “последний” – навеяло, знаете ли.
Есаул снова улыбнулся и снова без всякой охоты.
– Да. Вы не робкого десятка, Андрей Юрьевич.
– Безусловно. Истинно так, Корней Аверьянович: совсем не из робкого. Так и передайте.
На этой оптимистической ноте стрелка благополучно завершилась. Без никаких жертв и разрушений. И можно было теперь со спокойной совестью отправляться к Тенгизу. Он уже опаздывал, но это уж как водится. Все опаздывают. Никогда не опаздывает только тот, кто ничего не делает…