Бензиновые короли (Русская мафия на Западе) (2)

Кроме огромной замороженной севрюги, которую домашние Жореса приняли за акулу, старик Гуревич притащил полкило балыка в промасленной бумаге, куклу с закрывающимися глазами и пятьсот долларов.

Денег Жорес не взял. Заботливость старика насторожила его, показалась подозрительной.

- Что-то он от меня хочет, Сперматозоид чертов! Не дай Бог, вляпаешься в его очередную авантюру!

... В маленьком "фиате" рядом с ним Меир.

Жореса прорвало: - Что ты о нас так печешься? Ты нам кто... отец, брат?

- Я еврей и ты еврей.

...- Знаю я эти песни! Родные дедовские. Весь мир поделен на евреев и гоев...

Меир вздохнул тяжело: -Ничего ты не знаешь, парень. И знать не можешь. Не сидел...

Жорес от неожиданности даже затормозил:

- Так это тебя лагерь возвысил? Вывел аж в евреи. Нечто свежее в иудаизме. Ах ты, Змей-Гуревич! Новое светило! Рамбам! Гиллель!.. То-то ты кипы не снимаешь... Ну, не обижайся, пока, вон, красный светофор, открывай мне глаза. Меир вздохнул тяжко:

- Двое детей у человека, а в башке одни шуточки.

- Какие шуточки! Хочешь, специально на плазу заеду, на минуту-другую.

И действительно свернул на огромную стоянку, пытался затиснуться в автомобильный табун. Нет места. Ни одного.

- Америка чертова! - Жорес выругался. Помчал дальше. - Ну, если всерьез, то ладно... - смягчился Меир.

- Лежу, значит, на верхней полке в "Столыпине", прицепленном к скорому Москва-Куйбышев.

Их машина мчит в эту минуту по Бруклинскому мосту, разворачивается на многоэтажной американской развилке, вдали в дымке торчит, как угрожающий палец, небоскреб Торгового центра. - В Ярославле.. заскрипел вагон! пополнение. Старик с котомкой, несколько молодых урок. Слышу сквозь дрему: "Давай у этого еврея отнимем котомку, там, видно, есть что пожрать". Я молодой был, крепкий. Как шугану урок.

Жорес усмехнулся: - Нормальный физический закон. Чем сильней на пружину давят...

- Это ты так считаешь по молодости, что все происходит по физическим законам, - досадливо перебил Меир.- ан нет! Слушай! В норильском лагере вызывает меня начальник: "Ты, говорит, кто по национальности, еврей?.. Принимай магазин!" А тот магазин третий раз грабят сторожа убивают. Я канючу, мол, не торговый я работник. А он: "Еврей? По какой статье?.. Принимай магазин. А не то..." Некуда деваться, выдали мне пропуск. С чего начинать? И пошел я... по торговым евреям. От одного к другому. Добрался до Козленко Аркадия Иосифовича, самого-самого главного зава в Норильске. Не корчи рожи, чистюля! Козленко! Не ворюга какой-нибудь. Сын раввина, светлая душа. В войну был офицером на "Катюшах", а как победил, врезали ему десять лет за сокрытие анкетных данных... Хочешь, заедем к нему. Он давно здесь. Кантор в синагоге... С хлебом тут и без него как-то устроилось... - Меир показал на женщин, кативших магазинные тележки, доверху нагруженные продуктами... - Так вот, этот Аркадий Иосифович организовал помощь всем зэкам-евреям в норильских лагпунктах, понял?.. Мне сказал: "Дам тебе все. Только с одним условием: отвечаешь за жизнь каждого еврея в твоей пятой зоне... Вот так. Я открыл магазин первого мая 1951 года. Солдат прислали целый взвод, чтоб поддержать порядок... Ну, стал отыскивать евреев. Ухитрился сделать в бане "микву". Выжили, кому Бог и Козленко помогли.

- Любопытно, - Жорес даже головой покачал. - Кто бы другой рассказал, не поверил бы.-А за что ты сам-то попал в лагерь?Проворовался?

- Боже упаси! За поджог... Я сам из маленького городишка. Под Херсоном. Украина-мати. Срубили евреи в складчину большую хату-светлицу. Под синагогу. А партийная власть синагогу запретила. "Надо работать, а не молиться",-заявил главный. И конфисковали светлицу под гостиницу для чинов из области. Как такое стерпеть?!

Неожиданно для старика, Жорес остановил машину. Вылезая из нее, воскликнул разъяренно:

- Тогда ты сжег синагогу, а теперь ты хочешь меня сжечь?! Забирай свою машину, Сперматозоид, и кати к едрене-фене!

А дома Жореса встретил скандал. Отца, затосковавшего в последнее время, вдруг прорвало:

- Я же не хотел ехать! Из-за тебя все потерял. Персональную пенсию. Дачу. "Волгу". Вся жизнь в пыль! На хрена мне нужна Америка?! Для меня Америка - дыра! Вонючий радиоактивный Могилев. Хуже! Мусорный Старый Быхов!

- С его юдофобией! - едко заметил Жорес, который уже начал уставать от участившихся отцовских истерик.

- Хотя я работал в пятом отделе, но сажали у нас не по пятой графе, вдруг взвился отец. - При мне национальных проблем вообще не было. А здесь?! Все против всех!

Жорес с силой захлопнул дверь своей комнатушки, в которой стоит его "станок" - старенький компьютер. Сел за "станок". Рядом, на табуретке, реликвия - деревянные счеты. Цифры на экране компьютера вызывают у Жореса недоверие, и он тянется к реликвии, щелкнет раз-другой на ней. Жена за его спиной убирает комнату, бросила любопытный взгляд на экран компьютера. Жорес, не оборачиваясь, обнял ее за талию, сказал:

- Натуля, решил больше акулам не поддаваться. Организую свою компанию.

Жена расплакалась: -Посадят тебя, Жорик. Пропадем.

Жорес успокаивает ее:

- Натка, ты же меня знаешь. Я тихий совслужащий, который был без ума рад, когда его премировали аж десяткой в квартал, могу ли я быть другим?! Тут, чтоб преуспеть, надо родиться крокодилом, а я кто? Это обо мне Вика пела на школьном вечере: "Ты ж моя, ты ж моя перепелочка..." Кого я, перепелочка, могу взять за горло?..

- Жорик, так зачем тебе собственная фирма? Тут свои законы, свои неведомые порядки. Тебя съедят...

- Так что, по-твоему, опять сосать пустышку? В Тюмени целой команде дали Государственную премию. Пятерым вручили золотые медали, а я в списке был шестым. Ты что, забыла, что сказал босс? "Обойдется, Жорес -человек интеллигентный". Интеллигентный - значит, на него и пописать можно... Ну, нет, второй раз, Натка, я пустышку сосать не буду. Не одурачат...

Жена в рев:

...- Жорик, перепелочка не может стать крокодилом!

- В животном мире. А у хоми-сапиенс?! Зачем я в Бостон ездил, знаешь? Советовался с Панкратычем, который у нас читал политэкономию капитализма. Смеется Панкратыч, ободряет, а глаза отводит...

Не успокоила жену новость, уж и не знает Жорес, как высушить женины слезы.

- Хочешь, я к тому красавцу съезжу, Леониду? У него, видно, своя фирма. Ведет себя по-хозяйски... Не хочешь? Почему? Только звякни, сказал, пристрою, как брата. Сейчас и позвоню... - Отыскал его номер в своей измятой книжечке, набрал.

Телефон "брата" не ответил, и Жорес кинул трубку на рычажки с облегчением, почти с радостью.

Жена насторожилась, даже плакать перестала:

- Меира боишься, а золотозубому звонишь...Ну, не нравится он мне, хоть убейся! И без того спишь плохо.

Ночью Жорес проснулся от сильного кашля. Младшая дочка зашлась в кашле, ее тошнит. Тут же оказались возле ее кроватки и Жорес и Наташа, поддержали головку девочки. Подставили тазик.

- Вчера Гладкая заезжала, - сообщила жена. - Помнишь, наш педиатр из Минска. Здесь пока что унитазы моет. Советовала везти Машеньку на юг. Во Флориду. На солнце. Пока окрепнут бронхи...

Жорес не ответил. Потом сказал печально:

- В прошлом году в Ялту возили. Теперь бы не повез. Война там, деньги фантики... А здесь? На какие шиши?

...Богатый итальянский ресторан. Музыка, певица, танцы. В дальнем углу, за столиком, на котором стоит сиротливо бутылка с водой, ждут кого-то Жорес и его приятели, бывший "подпольщик" старик Меир Гуревич в новеньком "жениховском" костюме, плосколицый Вадик, бывший "скокарь", молодцеватый Савелий Петров, бывший лейтенант.

- Ну, бывшие, - весело говорит Меир, никогда и нигде не унывающий. Закажем кьянти? Пузатенькую бутылочку.

- Говна-пирога, - отзывается Савелий Петров. - Кто пьет эту кислятину?! Что мы, итальяшки, что ли?!

Сидят скучные, -на чужом празднике. Появляется Мазури, босс итальянской мафии в Нью-Йорке. Ему показывают на группу русских. Он издали приглядывается к ней, затем говорит - Приведите!

..Осень, слякоть. Сильный ветер. Итальянский ресторан "Рома". Идут наши знакомые навстречу сильному ветру. Теперь уж все одеты с иголочки. Жореса относит назад, но он идет...

Итальянец, который их ждал, выводит русских с другого хода, сажает в машину и везет к боссу итальянской мафии. Они движутся по проходным дворам. Сменяются провожатые. Наконец их проверяют на металл, усаживают в плетеные кресла. Это тоже ресторан, но пустой. Откуда-то появляется упитанный улыбающийся Мазури со своими людьми.

Их внимательно выслушивают. Похоже, они нравятся Мазури, эти русские. Образованные. Кончили университеты. Экономист работал с нефтью.

- Так где она находится, эта ваша золотая Тю-умень?.. Сибирия? повернувшись к Жоресу, интересуется Мазури. - И ваша контора там открыла газ для всей Европы?.. Вы тоже были в Сибирии, но вот здесь? - Мазури, взглянув на Меира Гуревича, складывает пальцы решеткой. Как-то он сразу понял, кто есть кто... Даже настороживший Мазури страшноватый монголоидный Вадя вызвал дружелюбную улыбку. Мазури спросил страшноватого: - А вы кто по профессии?

Вадя начал было заикаться, в досаде рубанул рукой воздух: "Ав-автомат мой зато не за-аика..."

Помолчал Мазури, казалось, все уразумел и тут вдруг спросил: -Вы не от Ельцина?

У старика Меира от хохота начался нервный тик.

...-Но в России полно работы, - продолжал свое Мазури. - Пошли бы к Ельцину... - Мазури достал из пиджака сигару, чиркнул бензиновой зажигалкой в виде статуи Свободы. - Вы хотите работать. Много работать. Он бы вас не понял?
[1] [2] [3] [4]