29. УЛА. СУД ТОВАРИЩЕЙ
[1] [2] [3]– Как вы… как вы… смеете? – стал пузырить ядом Педус, но Бабушка махнула на него рукой:
– Я смею. Потому что, слава Богу, я перестала вас бояться. Вы мне ничего уже сделать не можете. Сегодня я ухожу отсюда – мне противно дышать с вами одним воздухом. Мне невыносимо считаться сотрудником с вами – наемными истязателями и платными мучителями. Пусть уж лучше сидит на моем месте Бербасов – ему это более пристало…
– Вы за это ответите! – вяло пригрозился Бербасов.
– Я уже за все в своей жизни ответила, – горько усмехнулась Бабушка. – Такой ценой, какая вам и не снилась. Своим товарищам я хочу напомнить, когда они будут голосовать на этом недостойном сборище, об одном давно забытом факте – первыми обвиняемыми в кровавом навете были христиане. Припоминайте, друзья, иногда о том, как тщетно доказывали они римлянам, что не употребляют в ритуале кровь языческих младенцев…
– Вы это к чему? – спросил с вызовом Гершзон.
– Вы, Гершзон, просто отбившийся от своих, заблудший козел, вам не понять меня, – взяла свой старомодный ридикюль и пошла к двери, на мгновение задержалась у порога и сказала: – Лабрюйер писал – у подданных тирана нет родины. И захлопнула дверь.
[1] [2] [3]