ГЛАВА 13. большинство участников которой устраивают страшный шум, но некоторые разговаривают вполголоса
[1] [2]ГЛАВА 13
большинство участников которой устраивают страшный шум, но некоторые разговаривают вполголоса
В канун ежегодного традиционного праздника Кассиопеи на Больших Эмпиреях произошла сенсация: в Оук-порт прибыл без всякого приглашения, проездом из Зурбагана в Эдинбург, огромный международный симфонический ор-кестр под руководством дирижера князя Грегори фон Нофирогерг. Сторонники выхода на международную арену в сенате ликовали: вот они, результаты последней победы над финским банановозом со счетом 105:3! Если уж прибыли музыканты, значит, жди теперь какую-нибудь знаменитую футбольную команду «Манчестер Юнайтед» или «Сантос», а то и ленинградский «Зенит».
Толпы жителей столицы собрались вокруг отеля «Катамаран», который заселяли музыканты. Музыканты всем понравились, Рослые, плечистые, с сизыми носами, с серьгами в ушах, они легко несли в татуированных руках футляры со скрипками, виолончелями, фаготами, контрабасами. Поразила всех внешность дирижера: черная ассирийская борода, рыжие кудри, темные очки, закрывающие пол-лица, треугольная шляпа с плюмажем, фигура десятиборца, огромная узловатая дирижерская палочка величиной с палицу Геракла.
- Крепкие ребята,- сказал Нуфнути Куче лучшему легоперу вселенной Рикко Силле.
Они стояли в первом ряду и разглядывали музыкантов.
- Может, вызовем их на булоножный поединок? - спросил Силла.
- Неплохая идея,- проговорил Нуфнути и вдруг схватил легопера за плечо.- Рикко! Смотри! Смотри, кто среди них!
От автобуса к отелю шел крепкий загорелый мальчик с целой охапкой медных тарелок в руках. Рядом с ним, нагруженный барабанами разных калибров, двигался высокий стройный мужчина с длинными волнистыми волосами, с усами и бородкой.
- Это Геннадий, - проговорил Рикко Силла. - Значит…
- Молчи,- шепнул Нуфнути Куче.
Геннадий уже заметил их. Подойдя ближе, он намеренно уронил тарелки и быстро сказал нагнувшемуся сенатору:
- После захода солнца ждите меня возле памятника дедушке. Ждите столько, сколько понадобится. Рядом со мной - друг.
Едва последние музыканты скрылись в отеле, из окон грянула искрометная музыка Россини.
- Репетируют,- умиленно говорили в толпе. Ассирийская борода и шляпа с плюмажем мелькала в окнах. Нестройное пение, крики, хохот и бульканье летели из отеля. Официанты сбились с ног, поднося в номера лошадиные дозы «Горного дубняка». Потом послышался мощный храп, перекрывающий музыку Россини.
- Спят или репетируют? - недоумевали в толпе.
- И спят, и репетируют,- говорили знатоки. Во второй половине дня Геннадий нанес визит мадам Накамура-Бранчевской.
- О Джин! - протянув руки, сияя своей самой очаровательной улыбкой, воскликнула дама.- Как я рада видеть вас вновь! Мистер Ричард Буги сказал мне, что вы решили посвятить себя борьбе за свободу моего народа. Он очень высокого мнения о вас, а это немало, мой мальчик. Но не будем о политике, она меня мало интересует, я лишь сочувствую патриотам. В это время в комнату вошла Доллис. Она хмуро посмотрела на Геннадия и буркнула: - Ты снова здесь?
- Доллис, как ты нелюбезна! - пожурила ее мадам.- Джин проделал такой большой путь, чтобы вновь увидеть нас. Как здоровье вашей бабушки, Джин?
- Спасибо, мадам. Бабушка и ее брат шлют вам самый сердечный привет. О вас много говорят в наших кругах. О вашем розарии ходят просто фантастические слухи. На последнем уикэнде граф Чарли Бартлет Эстерхаэи-младший, ну тот самый, что отличился в океанской гонке на яхте «Клубника», читал ваши стихи из журнала «Лестница», а несравненная Грейс, княгиня Монако, увидев ваш снимок в журнале, сказала, что, по ее мнению, ваш род восходит к древнейшим французским фамилиям.
Накамура-Бранчевска от волнения даже покрылась красными пятнами и вроде бы закатилась, на секунду потеряла сознание.
- Но как попал в Англию журнал «Лестница»? - пролепетала она.
- Это я привез его, мадам,- внутренне хохоча, с полупоклоном ответил Геннадий.
- О Джин! О мой друг! - совсем уже расплылась в благостной истоме будущая королева, но в это время в парке послышались мужские голоса, и она пружинисто вскочила, глаза ее сузились, движения приобрели привычную хищную гибкость.
- Извините, мой Друг, у меня сейчас заседание правления фирмы. Мы увидимся завтра на празднике Кассиопеи Вы, конечно, знаете, что это будет очень интересный праздник, - добавила она многозначительно и вышла.
Посмотрев в окно, Геннадий увидел Буги, Мизераблеса, Чанга и Латтифудо, идущих по аллее к дому. Собранные вместе, эти господа казались персонажами страшного сна.
- Ненавижу всю эту банду,- сказала за его спиной Доллис.
Он обернулся и увидел, что девочка смотрит на него нахмуренным, злым взглядом.
- Что за чушь ты болтал матери о французских фамилиях? - проговорила она и вдруг схватила Геннадия за руку: ~ Знаешь, кто моя мать? Знаешь? - Доллис передернулась, как от судороги. Лицо ее исказилось.- Она преступница!
- Ты что-нибудь узнала? - быстро спросил Геннадий,
- Очень многое. Она преступница! Она хочет поработить наш народ, отдать его в кабалу иностранцам! Я все знаю, и, если ты из их банды, иди, доноси!
- Здесь нельзя говорить,- сказал Геннадий.- Давай выйдем в парк.
Они уселись на краю большого круглого бассейна. Ветви вавилонской ивы надежно скрывали их. Здесь Доллис, волнуясь и чуть не плача, рассказала Геннадию все, что он давно уже знал. Оказалось, что она случайно услышала разговор своей матери с Мамисом, а потом и многое другое. Противоречивые чувства раздирали девочку. Еще бы - ведь она привыкла любить свою мать и даже преклонялась перед ней, перед ее красотой и умом. Сейчас, когда ей открылась страшная правда, она не знала, что предпринять: высказать матери все в глаза, убежать из дому, может быть, покончить с собой?
Она никогда не видела своего отца, погибшего во время цунами, капитана дальнего плавания. Но была уверена, что если бы он был жив, он не дал бы матери скатиться к преступлению.
С горечью слушал Геннадий исповедь своей маленькой подружки, столь похожей на гордую Ленинградскую чемпионку Наташу Вертопрахову.
Это был ветреный тревожный вечер. Пятна кроваво-красного заката, сквозившего сквозь ветви агавы и юкки, северных пальм и итальянских сосен, ливанского кедра и японской вишни, филодендрона, благородного лавра, колыхались на глади бассейна.
- Этот бассейн сообщается с морем? - спросил Геннадий.
- Да, через подземный тоннель,- машинально ответила Доллис, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом.- Там есть решетка-фильтр…
- Решетку можно поднять?
- Стоит только нажать вон ту кнопку внизу.
Геннадий сбежал по ступенькам к самой воде, нажал кнопку и несколько раз негромко позвал;
- Чаби! Чаби! Чаккерс!
После этого он засунул голову в воду и несколько раз позвал друга ультразвуком.
- Ты не спятил, Джин? - спросила изумленная Доллис,
- Слушай, Доллис, сегодня решительный вечер. Многое зависит от нас, от тебя и от меня. Слушай меня внимательно.
Он рассказал ей обо всем: о том, как он попал в плен, на остров Карбункл, о своей поездке в Лондон, о коварных планах Накамура-Бранчевской и об откровениях Ричарда Буги.
- Значит, я не ее дочь,- тихо проговорила Доллис.- Значит, все эти годы я была для нее только игрушкой. Значит, никакого отца-капитана у меня не было…
Геннадий давно уже заметил, что по бассейну кругами ходит Чаккерс. Врожденная деликатность, вероятно, мешала бывшему сержанту прервать разговор девочки и мальчика.
- Доллис, ты должна узнать, о чем сейчас совещаются заговорщики. Опасность угрожает не только Оук-порту, но и нашему научному кораблю «Алеша Попович». Готова ты на это? - спросил Геннадий.
- Да,- решительно ответила девочка.
- После двенадцати ночи я буду ждать тебя на Львиной лестнице. Связным у тебя будет один мой друг. Чаби!
Доллис вздрогнула: из воды высунулась лукавая круглолобая физиономия дельфина.
- Привет, Гена,- хрипло сказал Чаби по-русски.- Ну как тебе бабушка, Лондон? Ужас небось какой шум, а?
- Чаби, познакомься, это Доллис.
- Очень приятно, мисс.
- Будешь связным, Чаби. Тут большие дела начинаются.
- Да, я уже слышал, можешь на меня рассчитывать. Кстати, Генок, привет тебе от ваших ребят. Я с ними на прошлой неделе болтал.
- Ну как они? - с волнением спросил Геннадий.
- Да все в порядке, работают по плану. Хорошие мужики: и Рикошетников - настоящая морская душа, и Верестищев, и Шлиер-Довейко, этот всякое видал, и помполит Хрящиков всегда найдет нужное слово, и Барабанчиков, и Телескопов. И, что характерно, Генок, не унижают эти ребята твоего человеческого достоинства. Вот что характерно - понимают нашего брата!
При этих словах Геннадий особенно остро почувствовал, как не хватало ему все это время его друзей, с которыми сам черт не страшен. Однако предаваться размышлениям времени не было. Он встал и сказал:
- Доллис, Чаби, друзья! Готовы ли вы бороться до конца за идеалы свободы и справедливости?
- Готовы! - в один голос ответили дельфин и девочка.
- Давайте скрепим нашу дружбу и клятву рукопожатием! - торжественно сказал Геннадий.
- За неимением рук предлагаю потереться носами,- смущенно проговорил дельфин.
Мальчик и девочка наклонились и потерлись носами о влажный клюв морского человека.
- Да ну вас, ребята,- пробормотал Чаби.- В такие минуты плакать хочется.
[1] [2]