Сирил Корнблат. ГОМЕС (2)
[1] [2] [3]И он потянулся к телефону.
И по телефону ему сообщили: да, такое бывает.
Хулио возвратился в свой испанский Гарлем и купил на заработанные деньги «Порто Белло». Я вернулся в свою газету и купил автомобиль на то, что заплатили мне. Мак-Дональд так и не предал дело гласности, и мой редактор мог с гордостью заявить, что однажды ему удалось провести адмирала, хотя он так и не воспользовался своим монопольным правом.
Несколько месяцев спустя я получил от Хулио и Розы открытку, извещающую о рождении первенца: мальчик, весит Шесть фунтов, назвали Франсиско в честь отца Хулио.
Я сохранил открытку и, как только мне довелось побывать в Нью-Йорке (задание редакции: Национальная ассоциация бакалейщиков; бакалейные продукты-ходкий товар в нашем городе), зашел к ним. Хулио чуточку повзрослел и стал более уверенным в себе. Роза, увы, начала полнеть, но была попрежнему чрезвычайно мила и все так же обожала своего Хулио. Малыш был медового цвета и очень бойкий.
Хулио непременно хотел приготовить в мою честь arroz con polio — ведь именно это блюдо мы ели в тот вечер, когда я, можно сказать, толкнул его в объятия Розы. Решено было пойти в соседнюю лавку за продуктами. Я с готовностью вызвался ему помочь.
В лавке Хулио заказал рис, цыпленка, овощи, перец — он чуть не скупил все (многие мужья не могут остановиться, когда попадают в магазины), едва ли не пятьдесят видов продуктов, которые, по его мнению, могут в крайнем случае полежать в кладовой.
Старик хозяин, ворча, записывал стоимость покупок на пакете; потом он стал складывать доллары и центы, пересчитывая все по сто раз. Тем временем Хулио поведал мне, что «Порто Белло» процветает и что хорошо бы его расширить, прикупив магазин.
— Семнадцать долларов сорок два цента, — выдал наконец старик.
Хулио взмахнул ресницами в сторону колонки цифр, записанных на пакете.
— Должно быть семнадцать тридцать девять, — сказал он с упреком. — Сосчитайте снова.
Лавочник с трудом сосчитал.
— Семнадцать тридцать девять, правда ваша.
И он принялся заворачивать покупки.
— Хулио?! — только и вымолвил я.
Больше ни слова, ни в тот момент, ни после.
— Никому не говори, Бил, — сказал Хулио.