Вокруг Высокого искусства. Из переписки К.И. Чуковского с американскими славистами (1)
[1] [2] [3] [4]От Э. Симмонса, 26 мая 1965 г.
(…) Рад был узнать, что Вы готовите «Высокое искусство» для нового издания, и продолжаю мечтать о том, чтобы оно было переведено на английский без ущерба для доказательности Ваших отличных иллюстраций[360]. Да, разумеется, можете использовать в Вашей работе любые выдержки из моего письма.
Вполне понимаю, что вызвал Ваше недовольство своей рецензией на перевод «Евгения Онегина», сделанный Кейденом. В данном случае возобладало мое сочувствие к этому несчастному, который посвятил всю жизнь переводу на английский многих тысяч строк русской поэзии, не получив за это никакого признания, и мне захотелось сказать хоть несколько добрых слов о его трудах. Но между строк моей рецензии можно прочесть, что самого перевода я отнюдь не одобряю.
От К. Чуковского. 10 июня 1965 г.
( …) Отрывки из Вашего письма об «Искусстве перевода» я, с Вашего разрешения печатаю в новом издании книги – те отрывки, где Вы говорите о положении переводческого дела в США[361].
Бэбэтт Дейч (Deutsch) прислала мне свой новый перевод «Евгения Онегина» (Penguin edition) – этот перевод гораздо лучше того слабого перевода который она опубликовала в 1936 году.
Кстати, Ваш перевод «Я помню чудное мгновенье» на стр. 209 Вашего Pushkin’a мне очень понравился. Вы передали и ритм и стиль. Так перевести эти строки мог только истинный поэт.
Будьте здоровы. Надеюсь – до скорого свидания!
Ваш Чуковский
От Э. Симмонса, 1 мая 1967 г.
(…) Надо ли говорить, что я буду счастлив хотя бы на старости лет увидеть одну из своих серьезных книг переведенной на русский в Советском Союзе. Это было бы мне куда дороже, чем все французские, немецкие, японские и китайские переводы некоторых моих других работ.
Я со своей стороны энергично убеждаю здешних издателей выпустить переводы некоторых из лучших советских трудов по литературоведению и, кажется, добился кое-какого успеха. Я считаю, что быстро приближается время для конструктивных научных диалогов между нашими и вашими писателями, учеными и критиками.
От И. Чуковского, 19 мая 1967 г.
(…) Готовится новое издание моей книги «Высокое искусство». Я включил туда не только отрывок из Вашего письма ко мне (о переводе), но и краткую характеристику Ваших трудов. (…)
Вы, может быть, видели в апрельском «New Yorker’e» развязное и лживое письмо переводчицы моей книги «От двух до пяти». Я мог бы опровергнуть ее ложь десятками имеющихся у меня документов. Но мне стало жалко бедную халтурщицу, и я махнул на нее рукой. Посылаю Вам список ее типичных ошибок и должен откровенно сказать, как меня удивляет, что не нашлось в американской литературе ни одного критика, который указал бы миссис Мортон на сделанные ею ошибки. Появилось около 20 рецензий, все хвалят книгу, но никто не знает подлинника, никто не обратил внимания на грубые ошибки переводчицы. У нас в СССР для всякой переводной книги точность перевода в значительной мере гарантируется участием редактора-друга, который хорошо знает оба языка. Жаль, что некоторые издательства в США, гоняясь за прибылью, выпускают на книжный рынок книги, не проверенные специалистами. Я лично всегда был благодарен и М.Ф. Лорие, и Р.Е. Облонской, и З.С. Лазаревой, редактировавшим мои переводы О. Генри, Дефо, Уитмена и Синга. Благодаря такой системе, введенной А.М. Горьким, в наших издательствах стало невозможным появление таких неряшливых работ, как работа миссис Мириам Мортон.
Шлю задушевный привет миссис Э. Симмонс и надеюсь, что Вы уже переехали в свое «Переделкино» – в Дублин[362].
Весна в этом году в Подмосковье чудесная!
Ваш Чуковский
От Э. Симмонса, 7 июня 1967 г.
(…) Да, я читал в «Нью-Йоркере» ответ миссис Мортон на Вашу критику ее перевода «От двух до пяти». Если учесть список ошибок, которым Вы были так любезны меня снабдить, не говоря уже о многих других, Вами не упомянутых, можно сказать, что ответ ее свидетельствует о крайнем малодушии. Это – подтверждение того, что я писал Вам год назад о плачевном положении с рецензированием переводов у нас в стране, особенно переводов с русского, поскольку рецензенты, как правило, не знают русского языка или знают его очень плохо. Правда, время от времени немногочисленные крупные журналы пытаются приглашать квалифицированных рецензентов и прилично оплачивают их работы. Но гораздо чаще менее известные журнальчики поручают рецензии кому попало и платят за них гроши, а то и не платят вовсе! Особенно это относится к литературе для детей. И лишь очень редко наши издатели (в отличие от ваших, следующих заветам Горького) поручают двуязычному «редактору-другу» тщательно сверить перевод с подлинником. Более того, если, как нередко бывает, подлинник трудно достать, рецензент и не пытается его разыскать. Часто такой подлинник можно найти только в какой-нибудь большой городской библиотеке, а рецензент живет от такой библиотеки за сотни миль. К тому же платят рецензенту так мало, что он вообще не считает нужным доставать оригинал и тратить время на кропотливую сверку его с переводом.
Между прочим, я подал мистеру Вудсу, редактору отдела детской литературы в «Нью-Йорк таймс ревью», идею просить Вас написать для их осеннего приложения статью о русской литературе для детей. Я очень надеюсь, что Вы найдете для этого время. А сейчас мне еще пришло в голову, что Вы могли бы, воспользовавшись этим случаем, поговорить о недостатках миссис Мортон.