Глава 8. Хочу быть Березовским (3)

[1] [2] [3] [4]

В отделение привезли Тихонову. Пальто она признала, однако категорически настаивала на том, что ничего не воровала, а получила их в некоей фирме «Влана», в подтверждение предъявив даже товарные накладные, выписанные в день кражи.

А вскоре в Службе безопасности президента была подготовлена обширная справка, из которой следовало, что дочь Филатова подозревается в скупке краденого и связана с одним из лидеров «ореховской» преступной группировки. Последнюю информацию СБП получила от того самого заботливого майора ФСБ – брата своей сестры; по счастливому стечению обстоятельств, оказалось, что «сидит» он именно на линии борьбы с московской оргпреступностью…

Бумагу собрались уже нести президенту, момент был выбран очень удачный (Филатов как раз укатил в отпуск), но этого не потребовалось. Ельцин и без дополнительных справок отправил главу своей администрации в отставку. Коржаков мог праздновать очередную победу…

Не буду вас больше интриговать. Конечно же, таинственным майором ФСБ был не кто иной, как Александр Литвиненко.

Когда десять лет назад я впервые услышал об этой загадочной истории, сразу же почудилось мне в ней что-то неладное. Слишком нарочито, художественно развивались все эти события, точно по заранее составленному сценарию. И больше всего вопросов касалось участия в них Литвиненко. Он, например, первым делом повел милиционеров к «Ашхабаду», словно заведомо знал, где нужно искать похищенное. Он же непосредственно принимал участие в допросе филатовской дочери, да и представленная им справка о ее связях с «ореховской» ОПГ – тоже чего-то да значила.

Теперь-то, зная уже авантюрный характер Литвиненко, я вообще начинаю сомневаться, что заявительница была его сестрой, скорее, агентом. Как, впрочем, и словоохотливая торговка.

Сама по себе комбинация совсем несложная, обычная двухходовка. Между прочим, Филатов считает абсолютно так же. В мемуарах он пишет:

«Во время нашего отпуска сотрудник ФСБ А. Литвиненко через горничную (в звании прапорщика), которая работала в нашем доме, спровоцировал „операцию“ с участием моей старшей дочери, что дало возможность… представить мою дочь причастной к пропаже вещей и чуть ли не связанной с какой-то группировкой».

Вот тогда-то, раскручивая этот сюжет, и вышел я на Литвиненко; разыскать его телефон было совсем нетрудно. Правда, диктуя искомые цифры, мой товарищ из лубянского ведомства как-то странно ухмыльнулся и предупредил: «Саша – парень специфический. Главное – ничему не удивляйся».

Детали того, десятилетней давности телефонного разговора, стерлись уже в моей памяти, но я хорошо помню странное «послевкусие», оставшееся после того, как трубка легла на рычаг. В какой-то момент мне даже почудилось, что был он не трезв.

Литвиненко отреагировал на мой звонок очень возбужденно. Он все время повторял, что я беспокою не кого-нибудь, а офицера контрразведки, секретоносителя – даже сама фамилия его, дескать, является строжайшей государственной тайной.

Ни он, ни я еще не знали, что пройдет чуть больше года и секретная эта фамилия прогремит на всю страну…

$$$

Отношения Литвиненко с Березовским крепли год от года. В архиве «Атолла» обнаружил я порядка десяти записей их разговоров. Литвиненко выступает в них – в целях конспирации – под псевдонимом «Волков», а в его записной книжке, изъятой после ареста, значилось 15 всевозможных номеров телефонов олигарха: дачный, квартирный, телефоны жены и даже водителя. (Кстати, при аресте следователи изъяли у него и трогательный снимок, запечатлевший офицера в обнимку с Борисом Абрамовичем. Он носил его в бумажнике вместо фотографии жены и детей.)

Собственно, своей близости с Березовским Литвиненко и не думал даже скрывать. В книге «Лубянская преступная группировка», изданной от его имени в 2002 году, прямо сообщается, что встречались они как минимум ежемесячно. Естественно, об отношениях этих отлично были осведомлены и начальники и коллеги его по ФСБ.

«Литвиненко никогда не таил своей связи с Борисом Абрамовичем, – рассказывал мне его сослуживец Виктор Шебалин. – Напротив, открыто говорил: „Вы знаете, с кем я дружу?“. Фактически он использовал эти отношения в своих интересах, чтобы влиять на руководство. Из-за этого Литвиненко многие боялись как провокатора, потому что он сразу же сдавал всю информацию Березовскому… Березовский был для него идолом. Помню, он приносил какой-то труд БАБа – что-то связанное с рыночной экономикой, – распространял среди нас: „Вот, ребята, ознакомьтесь“».

За широкой спиной олигарха Литвиненко чувствовал себя в полнейшей безопасности; с такой «крышей» он мог вести себя, как заблагорассудится. Никаких авторитетов для него не существовало. Если что-то было не по нему, Литвиненко, не медля, принимался качать права и скандалить. Самое странное, что связываться с ним никто не решался.

Даже после того, как в очередной раз обвинил он всю верхушку Оперативного управления, где служил тогда, в «крышевании», бандитизме и связях с «солнцевской» ОПГ, и проведенное служебное разбирательство подтверждений этому не нашло, Литвиненко все равно не посмели уволить.

По прошествии времени тогдашний властитель Лубянки Николай Ковалев будет корить себя последними словами за излишний либерализм. Ковалев – человеком был исключительно неконфликтным и любых скандалов и склок сторонился пуще огня.

В итоге он не нашел ничего умнее, чем ограничиться взысканием и перевести Литвиненко в другое подразделение – Управление по разработке и пресечению деятельности преступных организаций, сокращенно – УРПО. Вместе с ним в УРПО перешли еще пятеро его единомышленников. Как потом уверял меня сам Ковалев, он надеялся, что в УРПО эту гоп-компанию сумеют образумить и взять в ежовые рукавицы.

УРПО было, пожалуй, самым засекреченным и таинственным подразделением в ФСБ. Даже на самой Лубянке мало кто знал, чем занимается оно в действительности. Говорили о нем самое разное, вплоть до того, что УРПО является продолжателем славных традиций генерала Судоплатова, ликвидатора Троцкого и Коновальца.

Управление это было создано летом 1996-го. Новому директору хватило всего пары месяцев, чтобы увидеть: ФСБ практически не владела обстановкой в Чечне, не имела серьезной агентуры среди боевиков, даже не могла дешифровывать радиопереговоры полевых командиров.

С образованием УРПО ситуация стала меняться на глазах. Радиорезидентуры полностью накрыли Чечню, в каждой мало-мальски значимой банде появились надежные источники.

Этот успех натолкнул Ковалева на мысль использовать наработанный опыт в масштабах страны. Управление было переориентировано на борьбу с организованной преступностью и терроризмом по всей России.

Уникальность УРПО заключалось в том, что оно было абсолютно автономным. Здесь имелись собственные «наружка», «слухачи», мини-спецназ. Основной упор делался на глубокое внедрение и получение упреждающей информации.

Даже сегодня о большинстве операций УРПО время рассказывать еще не пришло. Упомяну лишь несколько: предотвращение взрыва Воронежской АЭС; организация двух покушений на Салмана Радуева; освобождение из плена начальника ингушского УФСБ Грибова.

Было бы странно, если б до Березовского с его глубинными интересами в Чечне не долетали отголоски успехов УРПО. Но все попытки его приблизиться к управлению заканчивались, так и не успев начаться.

В то время никаких серьезных позиций на Лубянке у Березовского не было, хоть неоднократно и пытался он завязать неформальные отношения с Ковалевым.

Много раз Борис Абрамович приезжал на Лубянку по звонку Черномырдина – «Слушай, там у Бориса есть интересное предложение, ты прими его». Но все интересные предложения сводились в итоге к одному – попытке завербовать Ковалева.

Однажды он предложил ему совместными усилиями – вместе с ЧОПом «Атолл» – начать работу против Чубайса. В другой раз чуть ли не силком пытался всучить деньги для выкупа заложников.

«Вам ведь нечем платить, – проникновенно говорил Березовский, заглядывая Ковалеву в глаза. – Дело ж благородное. Скажите, сколько надо? Семьсот тысяч? Миллион?»

«А если миллиона три?» – из любопытства поинтересовался Ковалев.

«Я сейчас привезу. Надо только до приемной доехать», – обрадовано засуетился Борис Абрамович.

И был немало разочарован, когда хозяин кабинета остановил его у дверей; старый опер-агентурист отлично понимал правила этой игры: вход – рупь, выход – тыща…

Когда Литвиненко рассказал своему духовному наставнику, что его переводят в то самое загадочное и могущественное УРПО, радости Березовского не было предела. Наконец-то у него появлялся доступ к столь важной и нужной информации по Чечне. Однако друзей ждало скорое разочарование.

Отдел, в который определили Литвиненко, занимался сугубо узкой тематикой – оргпреступностью московского региона. К делам Чечни его, по понятным причинам, не допускали. Да и череда легенд, окружавших УРПО, оказалась на поверку слишком далека от реальности.

Литвиненко и его друзья надеялись, что здесь-то удастся им развернуться в полную силу. У них было свое собственное представление о методах борьбы с преступностью – вплоть до того, что на полном серьезе подготовили они проект создания сверхсекретного подразделения, которое занялось бы ликвидацией преступных авторитетов и прочей нечисти без суда и следствия.

Проект этот был передан ими в приемную директора ФСБ, где и посчастливилось мне потом с ним ознакомиться. Начинался документ со следующей сентенции:
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.