«Кондор» (1)
[1] [2] [3] [4]— Этого я не знаю. Дословно запись звучит так.
Хорпах поднял со стола раскрытую книгу:
— «Никаких признаков жизни на суше. Состав атмосферы…» Тут данные анализов… ага, вот… «В 18.40 второй патруль, возвращающийся из развалин, попал в локальную песчаную бурю со значительной активностью атмосферных разрядов. Радиосвязь поддерживалась несмотря на помехи. Патруль сообщает о большом количестве мушек, заполняющих…»
Астрогатор умолк и отложил книжку.
— А дальше? Почему вы не кончили?
— Это все. Здесь обрывается последняя запись.
— И больше там ничего нет?
— Остальное вы можете увидеть.
Он придвинул к нему открытую книгу. Страница была покрыта каракулями. Рохан всматривался в хаос пересекающихся линий расширенными глазами.
— Тут как будто буква «Б»… — сказал он тихо.
— Да. А здесь «Г». Большое «Г». Словно ребенок писал… Вам не кажется?
Рохан молчал, держа в руке пустой стакан. Он забыл его поставить. Он подумал о своей недавней тщеславной мечте: самому вести «Непобедимый». Теперь он благодарен судьбе, что не должен решать дальнейшую судьбу экспедиции.
— Прошу вызвать руководителей специальных групп. Очнитесь, Рохан.
— Простите. Будет совещание?
— Да. Пусть приходят в библиотеку.
Через четверть часа все собрались в большом квадратном зале, со стенами, покрытыми цветной эмалью. Зловещее сходство помещений «Кондора» и «Непобедимого» угнетало, и Рохан, глядя куда-то в угол, никак не мог отделаться от картин сумасшествия, врезавшихся ему в память.
У каждого здесь было свое постоянное место. Биолог, врач, планетолог, электронщики и связисты, кибернетики и физики сидели на установленных полукругом стульях. Эти девятнадцать человек составляли стратегический мозг корабля. Астрогатор одиноко стоял под опущенным до половины белым экраном.
— Все ли присутствующие знакомы с положением на «Кондоре»?
Ответом были утвердительные возгласы.
— До этого момента, — сказал Хорпах, — группы, работающие в районе «Кондора», нашли двадцать девять трупов. На самом корабле их найдено тридцать четыре, один из них был заморожен в гибернаторе и превосходно сохранился. Доктор Нигрен, который как раз вернулся оттуда, сделает сообщение…
— Я могу сказать немного, — произнес Нигрен, вставая и медленно подходя к астрогатору. Он был ниже Хорпаха на голову. — Мы нашли только девять мумифицированных тел. И еще то, о котором сказал командир и которое будет исследовано особо. Остальные — это скелеты или части скелетов, найденные в песке. Мумификация происходила внутри корабля, где ей благоприятствовали условия: очень низкая влажность воздуха, практическое отсутствие бактерий, вызывающих гниение, и не слишком высокая температура. Тела, которые находились вне корабля, подверглись разложению, усиливавшемуся в периоды дождей, так как в песке содержится значительный процент окислов и сульфидов железа, реагирующих со слабыми кислотами… Впрочем, я думаю, эти подробности несущественны. Во всяком случае, в условиях планеты мумификация была тем более невозможна, что к действию воды и растворенных в ней веществ присоединилось продолжавшееся несколько лет действие песка. Этим объясняется то, что все костные поверхности отполированы.
— Простите, доктор, — прервал его астрогатор. — Для нас важнее всего выяснить причину гибели этих людей…
— Никаких признаков насильственной смерти, по крайней мере на наиболее сохранившихся трупах, — быстро ответил врач. Он не поднимал глаз и словно рассматривал что-то в поднятой к лицу руке. — Картина такова, как будто они умерли… естественной смертью.
— То есть?
— Без внешних насильственных воздействий. Некоторые кости, найденные отдельно, сломаны, но такого рода повреждения могли появиться позднее. Для уточнения требуются дальнейшие исследования. Кожные покровы у всех в полном порядке. Никаких ран, если не считать мелких царапин, которые наверняка не могли быть причиной смерти.
— Как же они погибли?
— Этого я не знаю. Можно подумать, что от голода или от жажды…
— Запасы воды и пищи в сохранности, — заметил со своего места Гаарб.
— Мне об этом известно.
Некоторое время было тихо.
— Мумификация — это прежде всего обезвоживание организма, — пояснил Нигрен. Он по-прежнему не смотрел ни на кого из присутствующих. — Жировые ткани подвергаются изменениям, но их можно выявить. Так вот… у погибших практически не было жировых тканей. Так бывает после продолжительного голодания…
— Но у того, найденного в гибернаторе, они были, — бросил стоящий за последним рядом стульев Рохан.
— Это верно. Но он, очевидно, просто замерз. Как-то проник в гибернатор и, возможно, просто уснул, когда температура понизилась.
— Допускаете ли вы возможность массового отравления? — спросил Хорпах.
— Нет.
— Но, доктор… Не можете же вы так категорически…
— Могу объяснить, — ответил врач. — Отравление в условиях планеты может произойти либо через легкие, от вдыхаемых газов, либо через пищеварительный тракт, либо через кожу. Один из наиболее сохранившихся трупов был найден с кислородным прибором. В баллоне оставался кислород. Его хватило бы еще на несколько часов.
«Это правда», — подумал Рохан. Он вспомнил того человека — обтянутый кожей череп, остатки побуревшей кожи на скулах, глазницы, из которых высыпался песок.
— Эти люди не могли съесть ничего отравленного, потому что здесь вообще нет ничего съедобного. Я имею в виду сушу. А никакой охоты в океане они не предпринимали. Катастрофа произошла сразу же после посадки. Они только успели послать группу в развалины. И все. Впрочем, я вижу здесь Макминна. Вы кончили, Минн?
— Да, — ответил биохимик.
Все головы повернулись к нему. Он прошел между сидящими и встал рядом с Нигреном. На нем был длинный лабораторный фартук.