Глава 18 (1)
[1] [2] [3] [4]Конечно, я очень смутно помнил все, что он говорил в Эдинбурге, и признался ему в этом.
– По совести, – сказал я, – помню только, что усы у вас тогда были еще очень черные и что на вас был сюртук в стиле а-ля принц Альберт.
– Конечно, – сказал Швейцер, – я всегда надеваю его в торжественных случаях. Это самая практичная одежда на свете. Насколько я знаю, – добавил он педантично, – во Франции его носят незастегнутым, но в Германии не застегиваться – признак дурного тона.
– Сюртуки в стиле принца Альберта больше не носят, – обронил я.
– А жаль, – подхватил Швейцер, – такая практичная одежда. Я заказал свой, когда должен был играть в Барселоне для короля Испании на органе.
– Когда же это было? – спросил я.
Он задумался на мгновение.
– В 1905-м, да, в 1905-м. Или в 1906-м? Очень хорошо помню, как я сказал своему другу, портному из Гюнсбаха: «Ты должен сшить мне сюртук, потому что мне придется играть перед королем Испании». Он был очень озадачен: «Ты что хочешь сказать, Альберт, что я должен сшить тот самый сюртук, в котором ты будешь играть перед испанским королем? – Но потом добавил с серьезностью: – Хорошо, я постараюсь». И получился действительно замечательный сюртук, очень прочный сюртук. Я всегда надевал его по торжественным дням. Конечно, с собой у меня его нет, так что я вам не смогу его показать, в Африке ведь он ни к чему. Я его держу в Гюнсбахе. Конечно же, я надевал его, когда читал лекции в Эдинбурге, когда получал премию Гёте, когда получал Нобелевскую премию, когда английская королева вручала мне орден.
Тут уж я не выдержал:
– Вы что хотите сказать, что вы все еще носите тот самый сюртук?
– Ну конечно. – Он возмущенно посмотрел на меня. – Да он еще двести лет может носиться».
Впрочем, разговор о сюртуке состоялся в другой раз, за обедом, а во время того ужина, который мы взялись описать, за столом присутствовал гость, молодой эфиопский дипломат, и за десертом Швейцер вежливо спросил у гостя, есть ли у них в Эфиопии какие-либо полезные ископаемые. Дальше излагаем по книге Ф. Фрэнка:
«– Немного, – ответил темнокожий юноша, и я перевел его на немецкий.
– Может, есть золото? – упорствовал Швейцер.
– Нет, сэр, золота нет, – ответил юноша.
– Вам повезло, – сказал Швейцер. – Но, может быть, все-таки есть нефть?
– Насколько я знаю, нет.
– Прекрасно. Поздравляю вас, – сказал Швейцер. – Вас оставят в покое на некоторое время.
В тот же вечер молодой человек пришел попрощаться с шефом, который медленно писал что-то при свете керосиновой лампы. Мне снова пришлось переводить им. Сначала Швейцер с серьезностью надписал фотографию, которую от него неукоснительно требуют. Потом он решил записать для себя имя и фамилию посетителя. Эфиоп протянул ему визитную карточку.
– Простите, – сказал старший из собеседников. – У меня таких нет. Я убедился, что могу без них обходиться.
Он стал искать свою адресную книгу. Как и все его блокноты, она самодельная, из каких-то листочков, сшитых веревочкой. Он листал ее, бормоча: «Алжир, Чили, Германия», – но Эфиопии найти не мог. Он нахмурился и начал все сначала, пока не отыскал место, где были записаны его эфиопские друзья – в разделе «Абиссиния». Он медленно переписал туда адрес.
– Лучше, чтобы все было правильно, – сказал он, глянув поверх очков. – Никогда не знаешь, где тебе это вдруг однажды понадобится. Например, когда станешь беженцем.
– Из чего вы заключили, что вы можете стать беженцем, герр Швейцер? – спросил я, улыбаясь.
[1] [2] [3] [4]